Читать интересную книгу Красные виноградники - Лариса Зубакова

Разлом

1. «Нам ошибки судьбой не прощаются…»

Нам ошибки судьбой не прощаются…И в паденьи ночной звезды —неисполненное обещаниебеды чёрные отвести.

2. Порочный круг

… Как непреложность бытия…В колоде жизнь тасует время,сдаёт, и… – дрогнула рука! —не козыри —                   одни потери.

3. Обретение

Руки засуну в карманы —пусто. Ищи – не ищи.Мир оказался дырявым;в дырах лишь ветер свистит.

4. «Нас крутила крутая судьба…»

Нас крутила крутая судьба.наши судьбы – судёнышки-щепки —выносило на гребень волныи бросало в кипящую бездну.

Бессонница

Ночь пройдёт. Забудешь всё —                          утешься же.Ах, судьба, ты вечно ни при чём.По тебе заплачет эта женщинас молодым смеющимся лицом.

1. «О, знаю! Время яростно и властно…»

О, знаю! Время яростно и властно,и, в памяти вися на волоске,я скоро стану тонкой и прозрачной,как тающая льдинка на стекле.

2. «От твоих королевских щедрот…»

От твоих королевских щедротмне досталась великая милость —у высоких дворцовых воротс этим рыцарем гордо проститься.

3. «Боль по тебе заглохнет…»

Боль по тебе заглохнет.В ветром рождённой пустынечахнет, в песок кем-то воткнут,прутик прибрежной ивы.

4. «…И чаша ночи сделалась полней…»

…И чаша ночи сделалась полней.Осталось только спать.До самого рассвета вспоминатьулыбку, взгляд Бог не дал счастья мне.

5. «Жестокий! Ты даже не снишься…»

Жестокий! Ты даже не снишься.Печали сверкающий нож(я скорчусь от боли – смотри же!)вонзает в созвездия ночь.

6. «Над тысяч лиц сплошною вереницей…»

Над тысяч лиц сплошною вереницейтвоё лицо вдруг выплывет в толпе.…Над этой перевёрнутой страницейсклонялось сердце в горестной тоске.

7. Портрет

…Заострённый смуглеющий профиль —в память врезавшееся лицо.Ерунда! Это просто прошлое.но…       невозможно забыть его.

Душа

Так гостьею на празднике чужомшутила, танцевала, веселилась.Но на земле нигде не поселилась.Ещё построен, видно, не был дом,чтоб полноправною хозяйкой в нёмлюбовью радость изнутри светиласьи обволакивала мир теплом.

«Я боль уйму. Ладонями стальными…»

Я боль уйму. Ладонями стальнымидо звона сжать холодные виски —кровь не течёт. Она почти остыла.Спокойно, сердце. В мире нет тоски —

иллюзия. Пусть музыка рыдает.Мозг оглушён. А нам ведь жить да жить.Все медяки на паперти раздали,и нечего уж больше положить

на жестяное крохотное блюдце,пустое, как разодранный карман.Душой к судьбе не в силах притулиться,от выбора не требуя наград,

я не вступаю в круг противоречий.Когда поют другие – я хриплю.Но он со мной, гармонией отмечен,тот чудный мир. И я к нему приду.

«Тишина превращается в звук…»

Тишина превращается в звук,и становится звук тишиной,словно трепетных любящих рукза спиною сомкнётся кольцо.

Но нечаянный звук упадёт.(Тишина – как круги по воде.)И прогорклой полынью вплетётв косы память о прошлой беде.

Стога. По мотивам Милле

В серебристую дымку уложеназаозёрная пойма. Стога.Первотравье душистое скошено.Травы стаяли, словно снега

по весне. Загорнут их запрудою.Их сберут, словно талую водь,мягко-снежную, изжелта-мутную,несолёную. Дремлющий пёс

среди ночи залает. Утешатсяпрорастающей мятой луга.Издалёка-далёка мерещится:полнолунье, туманы, стога…

«В апреле, прозрачном апреле…»

В апреле, прозрачном апреле,когда холода улетели,когда распустились все почкии клейкие вышли листочки.Так вот.          Всё случилось в апреле,когда отшумели метелии птицы, вернувшися с юга,уже окликали друг друга,сбираясь в весёлые стайкина нежно-зелёных лужайках.невольно глаза потеплели,когда проглянуло в апрелеи бьющее солнце, и небо.И стало им больно от света.

«Но в самой страшной из потерь…»

Но в самой страшной из потерьне виновато злое время.О, как любила я! Поверь,что до сих пор о том жалею,

что вот остался крик в ночисовиный. Род наш суеверен:ночная птица прокричит,и вот судьба стучится в двери

и оборачивается бедой.Глаза в глаза.                 Глаза – безумны.О том, как встретились с тобойтем памятным прозрачным утром,

когда рождается беда.(Я говорю не из суеверья.)– Мы будем вместе! – никогда!…О, обретение потери!

Белые ночи

Май колдовал.                Волшебным светомпронизан мир и рассечённе плоскую развёрстку светаи долгих зимних вечеров.

Май ворожил.                 Всё – ликованьецветов, и трав, и пустоты,сосущей птахи щебетанье.Великолепье остроты

чистейших звуков, осязанья.И зренья утомлённый нервгорит в потоке мирозданьяогнём несущихся комет —

все прочь с дороги!                          Май неистовв своей гульбе и ворожбе.Но в золотых прожилках листьеввсе травы преданы земле.

Май светозарен, безысходен,и кроме нет иных тенет,чем свет, который ввысь восходитнад самой лучшей из планет.

Часы дня. Июнь

1. Лазурь

Жарких дней золотистая пряжа…Погрузиться в нагретый песок;в эту землю войти; в ней растаять —и взойти непонятным ростком.

2. Полдень

…И роман позабыт на скамейке.Звук шагов в отдалении. Смех.Да по старым заглохшим аллеямраспустившийся липовый цвет.

3. Кровавый закат

Тюльпанов алость отзвучала.но подсказала память мнецветов тревожащее пламя,что всколыхнулось в вышине.

4. Сумерки

Иноязычные слова…на блёкло-мраморной лазурипрожилки тонкие рыжели —чужих созвездий письмена.

5. Безлунная звёздная ночь

Это будет на уровне боли,что блаженство и вечный покойв нас вольёт. И поверю я в Богавсей земной неизбытной тоской.

6. Предрассветная мгла

И я поняла, что тоскую.О время же! щедрой рукойзабвения меру глухуюотсыпь мне. Верни мой покой.

7. Восход солнца

И эта боль остра.Как в первый день творенья,востока лучезарно опереньеи в росах стынет ясная трава.

Свидание

Там, у слияния двух лун,   на пятачкесиянье глаз, свеченье скул.   на волоске

повисла без движенья даль,   поник простор.на цыпочки поднявшись, встал   под небосклон

едва забрезживший рассвет.   В мазках заривсё – слух, и зрение, и вздох.   не говори.

Как первозданный мир открыт! —   Сиянье. Свет.Здесь корень знания зарыт.   а в нём – ответ.

Натюрморт с сиренью

Как изумительна лиловая сиреньв японской с иероглифами вазе!Меня преследуют две-три случайных фразыи нарушают сладостную лень, —

так, ерунда. Несозданный мотив,забытый ритм. Певуч мой мир условный.Я всё ищу единственное словодля, в общем-то, ненужной мне строки,

которою измучиться дано.В печально-чётком солнечном сплетеньилюбуется чуть влажною сиреньюраскрывшееся майское окно.

«Вот и солнце погасло совсем…»

Вот и солнце погасло совсем.Вас раздавит, мой друг, одиночество.Ваш гортанный неласковый смехя увижу сквозь долгие ночи

сладких снов. Ах, нескоро зималегковесных снегов карусельюнас потешит. А вёсны звенятнехорошим каким-то весельем.

Одиночество мне не грозит.Пусть снега мнятся белой сиренью.Чем весенняя сказка грустней,тем зима помянётся скорее.

В лютый холод на жалобы скупстарый дом, возведённый Растреллидля услады господ. Тёмных лунв ожерельи визгливых метелей,

звонких вьюг леденеют следы…И приснится ж весеннею ночьюв тонкий свет непонятной звездыобрамлённое одиночество.

«Имя твоё каплет мёдом сквозь соты губ…»