И классиков пощадили заодно.
Итак, «Однажды завтра».
Оглавление:
1. Я давно не дитя
2. Нет так нет
3. При всех
4. Бесконечно
5. Однажды завтра
6. Нечто вроде меня
7. В одном из снов
8. Я жив
9. Никто сказать не может
10. Чтобы яблоки были.
Я давно не дитя
Я давно не дитя, а заботы много,Например, рисовать осьминога,У которого восемь рук,И подписать «Осьмирук».Поставить кляксу в тетрадьИ убежать гулять,И прыгать по лужам, хотяЯ давно уже не дитя.
Соня Вечтомова, 8 лет
Нет так нет
Нет так нет – единый ответ.Нет так нет – чего же вам боле,Ведь от «нет» не погаснет светИ не скорчится мир от боли.Нет цветов, а камни черны,Нет ни слез, ни вины, ни кары,Нет ни сна, ни ночной тишины –Лишь гремящего сердца удары.
Леня Певзнер,13 лет* * *
Нет так нет – уйду. И к чертуЭтот бред и этот свет,Грязными руками втертыйВ неба мрак рассвета след.Нет так нет – уйду на ощупьВ мир невидящих теней,Там себя, наверно, прощеРастоптать в безумстве дней.
Лиза Аникина, 13 лет
При всех
При всех казнили лета смех –Его дождем тушили,Затем сушили и при всехЕго огнем душили.Под погребальный звон часовЕго при всех глушили,И, запирая на засов,Из снега саван шили.На нем наделали заплатИз листьев… Поспешили!Лишь лета солнечный закатДо зноя насмешили.
Лиза Аникина, 13 лет
Бесконечно
Бесконечно длится урок.Кто-то стрелки-улитки сдвинул.Не торопится вовсе звонок –Этот радостный громкий стимулНе кончающейся перемены.Я дождусь ее непременно.Все закружится в круговороте,Вы тогда никого не найдете.
Полина Барскова, 9 лет
Однажды завтра
Однажды завтра мы поймем,Как нам сегодня не хватало,Как было нам ничтожно малоТого, что было этим днем.Однажды завтра мы поймем,Как был нам дорог день вчерашний…Но снова бьют часы на башнеИ снова в ЗАВТРА мы уйдем.
Лиза Аникина, 13 лет
Нечто вроде меня
Нечто вроде меняЧто-то на свете ищет.Нечто вроде меня,Словно исправный сыщик,Топает по планете,Не отдыхая ни дня,Чтоб отыскать на светеНечто вроде меня.
Денис Мокеев, 13 лет* * *
Нечто вроде меня блуждает по выцветшим улицам,Нечто вроде дождя стучится в двери асфальта,Нечто вроде синей воды разливается в небеИ превращается в сумерки, а потом в ночь.Никто сказать не может,Зачем нечто вроде меня блуждает по выцветшим улицам,Зачем нечто вроде дождя стучится в двери асфальта,Зачем нечто вроде синей воды разливается в небеИ превращается в сумерки, а потом в ночь.Нет так нет – я не тороплюсь с ответом,Потому что однажды завтра я пойму,Зачем нечто вроде меня блуждает по выцветшим улицам,Зачем нечто вроде дождя стучится в двери асфальта,Зачем нечто вроде синей воды разливается в небеИ превращается в сумерки, а потом в ночь.
Аня Еськова, 12 лет
В одном из снов
В одном из снов, бессмысленных и мутных,Как старое чернильное пятно,Поэт Вийон в таверне пил виноВ компании попутчиков беспутных.Поэт Вийон увидел в кружке дно,И судный день, и сотни дней несудных,И сто веков, и сто трактатов нудных,И все, что было, есть и быть должно.Потертый нимб, лавровые венки,И речи стариков, и париковНапудренные кудри, и лорнеты…Поэт Вийон порвал черновикиИ сделался Вийоном-не-поэтомВ одном из снов.
Сева Зельченко, 12 лет
Я жив
Пустой и неуютный дом,Слепая немощь стен,Цепей дверных унылый гром,Усталой ночи плен.Проходят сутки чередой,Скудеет календарь.Все тот же стук по мостовой,Все та же хмурь и гарь.Я вижу арку из окна,Стволы промокших ив,Мертвеет в сумерках стена,Но я, как прежде, жив.
Аня Бернадская, 12 лет
Никто сказать не может
Никто сказать не может,Куда девался он,На прежний не похожийВесенний перезвон.
Умчался или скрылся,Как осенью скворец,Расстаял, растворился,Как сладкий леденец.
Никто сказать не может,Зачем вернулись вновьДавно забытый дождик,Брусничный сок, как кровь,
В недопитом стаканеРазмокший сахарин,Вода в оконной раме,Пробелы меж строкамиИ смуглый блеск маслин.
Аня Бернадская
Чтобы яблоки были
Чтобы яблоки были – как солнца!Чтобы светили и грелиИ даже затмевались (по понедельникам),И чтобы каждый желающийМог сорвать себе солнце,И повесить у двери на гвоздь,И вращаться вокруг негоСо всей своей маленькой землей,Чтобы астрономыНе искали солнце на небе,А искали его в ветвях яблони,И надкусывали, и смотрели, что у него внутри,Чтобы земледельцы и скотоводыиз школьных учебниковПревратились в солнцеводов и солнцедельцев,Чтобы поэты, которым уже давноНадоело сравнивать солнце с яблоком,Смогли наконец сравнить яблоко с солнцем.
Сева Зельченко
Я – успокоительная таблетка
Замечательные все-таки люди – поэты. Мало того что они с невероятным проворством и изяществом обращаются со словами и смыслами, им дарована еще и удивительная способность воображать себя кем угодно и даже чем угодно и при этом речь свою вести от первого лица.
Иннокентий Анненский:
Я на дне, я печальный обломок,Надо мной зеленеет вода…
Николай Гумилев:
Я – попугай с Антильских островов,Но я живу в квадратной келье мага…
Федор Сологуб:
Я – Фиделька, собачка нежнаяНа высоких и тонких ногах…
Константин Бальмонт в одном из стихов осторожно сообщает о себе:
Я зеркало ликов земныхИ собственной жизни бездонной… –
в другом бурно свидетельствует:
Я – предвечернее светило,Победно-огненный закат… –
и наконец устраивает настоящий калейдоскоп масок:
Я возглас боли, я крик тоски,Я камень, павший на дно реки.Я тайный стебель подводных трав,Я бледный облик речных купав.Я легкий призрак меж двух миров.Я сказка взоров. Я мир без слов.
И каждая маска вполне естественна. За исключением разве что «мира без слов». Слов как раз предостаточно…
«Я – Гойя» – объявляет в одном из самых знаменитых своих стихотворений Андрей Вознесенский, мгновенно увлекается этим способом существования, и тут же следом оказывается, что он еще и «горе», и «голос войны», и «голод», и даже «горло повешенной бабы».
А польская поэтесса Вислава Шимборская начинает один из стихов своих совсем уж невероятной строчкой:
Я – успокоительная таблетка…
Она, эта Шимборская, страсть как любит менять личины. То она жена Лота (помните такого праведника?):
Я оглянулась. Говорят, из любопытства… –
то она – Кассандра (та самая, Кассандра Приамовна, напророчившая погибель Трое):
Это я – Кассандра,А это мой город под пеплом… –
то вдруг
в пейзаже старого мастерата, что стоит у озера, – это я… –
и наконец совершенно очаровательное признание:
Я – долгопят, сын долгопята,Внук долгопята и правнук…
Стихи Шимборской покорили Четыреста Сорок Восьмую.
Покорили и увлекли своим изысканным, сулящим такие разнообразные поэтические радости опытом постижения мира от первого лица. От самого, надо заметить, симпатичного и убедительного лица из всех возможных.
Полина Махлина, 12 лет:
Я – кресло Вольтера,Знаменитое кресло Вольтера.Гений на мне восседал часамиИ смотрел в голубую даль невидящими глазами.Миллионы людей его книги читают,От восхищения слюнки глотают,А обо мне и не вспоминают,Ведь я – лишь кресло, кресло Вольтера.Он говорил на равных с богами,А я на равных с его боками.Теперь я – жертва музейной пыли.Вольтера помнят, меня забыли,Ведь я – только кресло, кресло Вольтера.
Аня Шульгат, 12 лет:
1. Я – лошадь Пржевальского.Я ржу, брюзжу, брожу и брежу,Кружусь, жую коржи,Живу, обжигаясь вожжой,Замуж выхожу, жеребят рожаю,Жеребята рыжеют, ржут, жрут,Заряжают коржами живот.Я – лошадь Пржевальского. Вот.
2. Я – Прокруст.Слышите хрустЛомаемых костей,Изгрызаемых моейНеутоленной хрусткостью?Я всеми хрущу,А затем грущу,Но никого не отпущу,Пока не укорочу или не растяну.Будете дергаться – укушу,Загрызу или, как шарик в лузу,Загоню и заужу.
Полина Рапопорт, 13 лет: