Июнь 1907
Петровское
Ночь («О ночь, молю…»)
О ночь, молю, —Да бледный серп заблещет…Скорей сойди, скорей!
На грудь моюПрохладой хладно плещет, —На грудь мою Борей.
Окован яЖелезной цепью рокаМинут, часов, недель.
Душа моя,Хлебни хмельного тока, —Пьяни, осенний хмель!
Дыши, дышиВосторгом суеверий,Воздушных струй и пьянств.
Души, душиЗаоблачные двериВ простор иных пространств.
Березы, вы —Безропотные дщериБезропотных пространств;
Да щедро вамМетнет сверканий зернаОбломок янтаря, —
Да щедро вамМетнет златые зернаЗлатистая заря, —
Вершиной там,Вершиной в ночи чернойВскипайте, как моря…
Кругом, кругомЗрю отблеск золотистыйЗакатных янтарей,
А над ручьемПолет в туман волнистыйНемых нетопырей…
НебытиемПади, о полог мглистый, —Сойди, о ночь, — скорей!
Апрель 1907
Москва
Кольцо («И ночь, и день бежал. Лучистое кольцо…»)
И ночь, и день бежал. Лучистое кольцоУшло в небытие.Ржаной, зеленый вал плеснул в мое лицо —В лицо мое:
«Как камень, пущенный из роковой пращи,Браздя юдольный свет,Покоя ищешь ты. Покоя не ищи.Покоя нет.
В покое только ночь. И ты ее найдешь.Там — ночь: иди туда…»Смотрю: какая скорбь. Внемлю: бунтует рожь.Взошла звезда.
В синеющую ночь прольется жизнь моя,Как в ночь ведет межа.Я это знал давно. И ночь звала меня,Тиха, свежа, —
Туда, туда…
Мая 1907
Петровское
Прошлому
Сентябрьский, свеженький денек.
И я, как прежде, одинок.Иду — бреду болотом топким.Меня обдует ветерок.Встречаю осень сердцем робким.
В ее сквозистою эмальГляжу порывом несогретым.Застуденеет светом даль, —Негреющим, бесстрастным светом.
Там солнце — блещущий фазанСлетит. пурпурный хвост развеяв;Взлетит воздушный караванЗлатоголовых облак — змеев.
Душа полна: она ясна.Ты — и утишен, и возвышен.Предвестьем дышит тишина.Всё будто старый окрик слышен,
Разгульный окрик зимних бурь,И сердцу мнится, что — навеки.Над жнивою тогда лазурьОпустит облачные веки.
Тогда слепые небесаКосматым дымом даль задвинут;Тогда багрянец древеса,Вскипая, в сумрак бледный кинут.
Кусты, вскипая, мне на грудьХаосом листьев изревутся;Подъятыми в ночную мутьВершинами своими рвутся.
Тогда опять тебя люблю.Остановлюсь и вспоминаю.Тебя опять благословлю,Благословлю, за что — не знаю.
Овеиваешь счастьем вновьМою измученную душу.Воздушную твою любовь,Благословляя, не нарушу.
Холодный, темный вечерок.Не одинок, и одинок.
Февраль 1907
Париж
Жалоба
Сырое поле, пустота,И поле незнакомо мне.Как бьется сердце в тишине!Какие хладные места!Куда я приведен судьбой?..В пустынный берег бьет Коцит;И пена бисерной каймойВ прибрежных голышах бежит.Свежеет… Плещется прибой;В кудрявой пене темных волн,Направленный самой судьбой,Ко мне причалил утлый челн.
Меня влекут слепые силыВ покой отрадный хладных стран;И различаю сквозь туманЯ закоцитный берег милый.Рыдают жалобные пени,Взлетает гребень на волне,Безгласные, немые тениПротягивают руки мне.Багровые лучи АврорыCуpoво озаряют твердь.Уныло поднимаю взоры,Уныло призываю смерть…
Февраль 1909
Бобровка
Думы
Жизнь («Проносится над тайной жизни…»)
Памяти Ю.А. Сидорова с любовью посвящаю
Проносится над тайной жизниПространств и роковых временВ небесно-голубой отчизнеЛегкотекущий, дымный сон.
Возносятся под небесами,Летят над высотами дниВоскуренными облаками, —Воскуренными искони.
Жизнь — бирюзовою волноюРазбрызганная глубина.Своею пеною дневноюНам очи задымит она.
И всё же в суетности бреннойНас вещие смущают сны,Когда стоим перед вселеннойУглублены, потрясены, —
И отверзается над намиНедостижимый край роднойОткрытою над облакамиЛазуревою глубиной.
Июль 1908
Дедово
Ночь и утро
Б.А. Садовскому
Мгновеньями текут века.Мгновеньями утонут в Лете.И вызвездилась в ночь тоскаМятущихся тысячелетий.
Глухобезмолвная земля,Мне непокорная доныне, —Отныне принимаю яБлаговестительство пустыни!
Тоскою сжатые устаВзорвите, словеса святые,Ты — утренняя красота,Вы — горние кран златые!
Вот там заискрились, восстав.Там, над дубровою поющей —Алмазами летящих главВ твердь убегающие кущи.
1908
Дедово
Ночь-отчизна
Предубежденья мировыеНад жизнию парят младой —Предубежденья роковыеНеодолимой чередой.
Неодолимо донимают,Неутолимы и грозны,В тот час, как хаос отверзаютС отчизны хлынувшие сны.
Слетают бешено в стремнины,В тьмы безглагольные крайЗа годом горькие годины.Оскудевают дни мои.
Свершайся надо мною, тризнаОскудевайте, дни мои!Паду, отверстая отчизна,В темнот извечные рои.
1908
Дедово
Вечер («Там золотым зари закатом…»)
Там золотым зари закатомЛучится солнечный потокИ темным, огневым гранатомОкуревается восток.
Грозятся безысходной мглоюНочные вереницы гроз.Отторгни глубиною злоюС души слетающий вопрос.
Неутомимой, хоть бесплодной,Ты волею перегори,Как отблеском порфирородной,Порфиропламенной зари!
Там рдей, вечеровое рденье, —Вечеровая полоса…Простертые, как сновиденья,Воскуренные небеса.
Июль 1908
Дедово
Перед грозой
Увы! Не избегу судьбы я,Как загремят издалекаТам громовые, голубые,В твердь возлетая облака,
Зане взволнованные силыИх громовой круговорот, —Над бездной мировой могилыМолниеблещущий полет.
В поток быстротекущей жизни,В житейский грозовой туман,Забыв о неземной отчизне,Низринулся, и всё — обман.
Увы! Не избегу судьбы я.И смерть моя недалека.И громовые, голубыеВ дверь возлетают облака.
1908
Дедово
Рок
Твердь изрезая молньи жгучейКопиевидным острием,Жизнь протуманилась — и тучейПолзет в эфире голубом.
Всклубились прошлые годиныТам куполами облаков.А дальше — мертвые стремниныВ ночь утопающих веков.
За жизнь, покрытую обманом,Ужалит смертью огневойПовитый ледяным туманомТучегонитель роковой.
Восстанет из годин губительВ тумане дымно грозовом,Чтоб в поднебесную обительТяжелый опрокинуть гром.
Копиеносец седовласый,Расплавленное копие,В миг изрывая туч атласы.На сердце оборви мое.
Июль 1908