1909
Москва
Звезда
Христиану Моргенштерну («Ты надо мной — немым поэтом…»)
Старшему брату в Антропософии
Ты надо мной — немым поэтом —Голубизною глаз блеснул,И засмеявшись ясным светом,Сквозную руку протянул.
В воспоминанье и донынеСтоишь святыней красотыТы в роковой моей годинеУ роковой своей черты.
Тебя, восставшего из света,Зовет в печали ледяной —Перекипевшая планета,Перегремевшая войной;
В часы возмездия подъявшийСвои созвездия над ней, —В тысячелетья просиявшийТысячесветием огней, —
Как и тогда, во мне воскресни,Воспламенясь, ко мне склониСвои просвеченные песниВ грозой отмеченные дни.
Август 1918
Москва
Звезда
Упал на землю солнца красный круг.И над землей, стремительно блистая,Приподнялась зеркальность золотаяИ в пятнах пепла тлела.
Всё вокруг вдруг стало: и — туманисто;И — серо…
Стеклянно зеленеет бирюза,И яркая заяснилась слеза —Алмазная, алмазная Венера.
Май 1914
Арлестейм
Самосознание
Мне снились: и море, и горы…Мне снились…
Далекие хорыСозвездийКружилисьВ волне мировой…
Порой метеорыИз высей катились,БеззвучноРазвеявши пурпурный хвост надо мной.
Проснулся — и те же: и горы,И море…
И долгие, долгие взорыБросаю вокруг.
Все то же… ДокучноВнимаю,Как плачется бездна:
Старинная бездна лазури;И — огненный, солнечныйКруг.
Мои многолетние боли —Доколе?..
Чрез жизни, миры, мирозданьяЗа мной пробегаете вы?
В надмирных твореньях, —В паденьях —Течет бытие… Но — о Боже! —
СознаньеВсё строже, всё то же —
Всё то жеСознаньеМое.
Февраль 1914
Базель
Карма
Н.А. Григорович
1
Мне грустно… Подожди… Рояль,Как будто торопясь и споря,Приоткрывает окна в дальГрозой волнуемого моря.
И мне, мелькая мимо, дниНапоминают пенной сменой,Что мы — мгновенные огни —Летим развеянною пеной.
Воздушно брызжут дишкантыВ далекий берег прежней песней…И над роялем смотришь тыНеотразимей и чудесней.
Твои огромные глаза!Твои холодные объятья!Но незабытая гроза —Твое чернеющее платье.
2
Мы роковые глубины,Глухонемые ураганы, —Упали в хлынувшие сны,В тысячелетние туманы.
И было бешенство огнейВ водоворотах белой пены.И — возникали беги дней,Существовании перемены.
Мы были — сумеречной мглой,Мы будем — пламенные духи.Миров испепеленный слойЖивет в моем проросшем слухе.
3
И знаю я; во мгле миров:Ты — злая, лающая Парка,В лесу пугающая сов,Меня лобзающая жарко.
Ты — изливала надо мнойСвои бормочущие былиПод фосфорической луной,Серея вретищем из пыли.
Ты, возникая из углов,Тянулась тенью чернорогой;Подняв мышиный шорох словНад буквой рукописи строгой.
И я безумствовал в ночиС тысячелетнею старухой;И пели лунные лучиВ мое расширенное ухо.
4
Летучим фосфором валыНам освещают окна дома.Я вижу молнии из мглы.И — морок мраморного грома,
Твое лучистое кольцоБлеснет над матовою гаммой;И — ночи веют мне в лицоСвоею черной орифламмой.
И — возникают беги дней,Существовании перемены,Как брызги бешеных огнейВ водоворотах белой пены.
И знаю я: во мгле мировТы злая, лающая Парка,В лесу путающая сов,Меня лобзающая жарко.
5
Приемлю молча жребий свой,Поняв душою безглагольнойИ моря рокот роковой,И жизни подвиг подневольный.
Июль 1917
Поворовка
Современникам
Туда, во мглу Небытия,Ты безвременным, мертвым комомКатилась, мертвая земля,Над собирающимся громом.
И словно облак обволокПорядок строя мирового,И презирающий зрачок,И прорастающее слово.
Толчками рухнувших Мессин,Провалом грешной МартиникиСреди неузнанных руинПриподымался смысл великий.
Развили грозные огниВсе беспокойней, все нестройней —Нечеловеческие дни,Нечеловеческие бойни…
И я к груди земли приникИ понял: в гром землетрясенийСклоняет исполинский ликИз дней глаголющий нам Гений.
Он — Справедливый Судия. —Мерцая мрачным приговором,Давно смятенного меняОпламенил глухим прозором.
И видел там, за громом битвВосстанье Светлого ЗаветаВ волне рыданий и молитвИ набегающего Света.
И ныне знаю: морок злойНас обуявших ослепленийПерегорит, как ветхий слой,И Солнце спустится, как гений, —
И громовая полоса,Огнем палящая глазницы, —Далекий грохот колесаЗолотордяной колесницы.
Январь 1918
Москва
Война
Разорвалось затишье грозовое…Взлетает ввысь громовый вопль племен.Закручено все близкое, родное,Как столб песков в дали иных времен.
А — я, а — я?.. Былое без ответа…Но где оно?.. И нет его… Ужель?Невыразимые, — зовут иных земельТам волны набегающего света.
Октябрь 1914
Арлесгейм
А.М. Поццо («Пройдем и мы: медлительным покоем…»)
Пройдем и мы: медлительным покоемВ полет минут.Проходит все: часы полночным боемПо-прежнему зовут.
Страна моя, страна моя родная!Я твой, я — твой:Прими меня, рыдая… И не зная!Покрой сырой травой.
Разгулом тех же пламенных закатовГори в груди,Подъявши стаи зарев и набатов…Зови Его, — гуди!
Пусть мы — в ночи! Пусть — ночи бездорожий!Пусть — сон и сон!..В покое зорь и в предрассветной дрожиЗа ночью — Он!
Март 1916
Дорнах
А.М. Поццо («Я слышал те медлительные зовы…»)
Я слышал те медлительные зовы…И — Ты…И вот зовут… Ждет, Кто-то, Бирюзовый,У роковой черты.
И там — в окне — прорезались Вогезы.И там — в окне —Отчетливо грохочут митральезы…Пора — тебе и мне!
И я стою, шепча слова молитвы…Судьба — веди!Ты — в грохоты неумолимой битвы,О Господи, сойди!
Свод неба тот же — бледно-бирюзовый…И там набат!Идет — туда: в молитвы, в зори, в зовы,В грома, в рои гранат.
Июль 1916
Дорнах
Асе («Едва яснеют огоньки…»)
Едва яснеют огоньки.Мутнеют склоны, долы, дали.Висят далекие дымки,Как безглагольные печали.
Из синей тьмы летит порыв…Полыни плещут при дороге.На тучах — глыбах грозовых —Летуче блещут огнероги.
Невыразимое — нежней…Неотразимое — упорней…Невыразимы беги дней,Неотразимы смерти корни.
В горючей радости ночейКлючи ее упорней бьются:В кипучей сладости очейМерцаньем маревым мятутся.
Благословенны: — жизни ток,И стылость смерти непреложной,И — зеленеющий листок,И — ветхий корень придорожный.
Июнь 1916