Читать интересную книгу Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира - Анри де Кок

Родриго Ленцуэло Борджчо родился в Валенсии в Испании в 1431 году. По отцу он происходил от Ленцуэло, по матери – от Борджиа. Умный и ученый адвокат, он сначала блистал на этом поприще. Потом, как человек храбрый он отличался в армии. Но когда умер его отец, оставививший ему громадное состояние, он неожиданно посвятил всю свою жизнь наслажениям.

В это время он был любовником одной вдовы, по имени Елены Ваноцца, только что прибывшей из Рима в Валенсию, с двумя дочерьми. Вдова эта внезапно заболела, и Родриго поместил старшую дочь, которая была дурна собой, в монастырь.

Младшая дочь – Роза Ваноцца, – была восхитительно прекрасна! Она стала потом его любовницей.

От этой любовницы в течение пяти лет он имел пятерых детей: Франциска, Цезаря, Лукрецию и Джиори; имя последнего неизвестно, так как ребенок умер еще в колыбели.

Прошло, таким образом, пять лет, в течение которых Родриго, оставив общественные занятия, жил совершенно счастливо и весело. Вдруг он узнал, что его дядя, Альфонс Борджиа, стал папой под именем Каликста III. При этой новости, дремлющая гордость Родриго проснулась. Дядя очень любил его. Не было сомнений, что по милости дяди он может достичь всяческих почестей. Скрывая свои желания, он послал дяди простое поздравительное письмо. Черта эта поразила новего папу. После возвышения его окружили друзья и родные, просившие милостей; один лишь Родриго не просил ничего.

«Приезжай, немедля, – написал он Родриго. – Твое место близ меня, в Риме.»

Родриго не заставил повторять приглашение.

Между тем, прежде чем уехать, он имел серьёзное объяснение с любовницей. Был вечер. Дети спали.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Родриго, садясь рядом с Ваноццей.

– О чем?

– Ты любишь меня?…

Она взглянула ему в лицо.

– Разве я не доказала тебе? – удивилась она.

– Да – ответил он, – ты доказала, но настала минута доказать еще более.

Она странно улыбнулась.

– Больше – трудно! – ответила она.

– Полно! – вскричал Родриго, с нетерпением: – дело не в прошлом, но в настоящем и будущем. Имеешь ли ты силу пострадать в настоящем, чтоб сделать великолепным будущее?…

Роза Ваноцца вздрогнула.

– Ты хочешь меня оставить! – воскликнула она.

– Я не хочу, но должен, – ответил Борджио. – Дядя мой стал папой. Он любит меня как сына и призывает к себе. Он осыплет меня почестями и богатством. Понимаешь? Он меня зависит быть первым после высшего правителя царей и народов… Быть может, когда он умрет, я взойду вместо него на мировой трон. И когда передо мной открывается такая будущность, когда передо мной открываются двери Ватикана, ты сама назвала бы меня глупцом и безумцем, если бы я остался здесь.

Ваноцца закрыла лицо руками как будто для того, чтобы отдаться размышлениям. Она оставалась безмолвной несколько минут, и, наконец, открыла свое бледное и решительное лицо.

– Ты прав – сказала она. – Прежде всего твоя карьера. Ступай!.. Но что станет со мной и с детьми…

– Я думал об этом, – возразил Родриго. – Я все предвидел. Но отказаться ни от тебя, ни от детей я не хочу. Я уезжаю сегодня же вечером. Завтра ты и дети, под присмотром Мануэля, отправитесь в Венецию. Там вы будете, жить и получать каждый месяц необходимые деньги… Конечно Венеция далеко от Рима; но это все-таки Италия, и кто знает, не будет ли мне возможно вследствие самих моих обязанностей, являться к вам, чтобы сказать: «Я все еще люблю и помню о вас!..» Терпение, Ваноцца, – долгое терпение!.. Но если я успею, а я успею, – клянусь тебе, чтобы удовлетворить вас я разорю двадцать принцев и двадцать провинций и отдам вам!..

Ваноцца бросилась на шею любовнику с воплем радости и печали.

Затем они вместе отправились в комнату где спали дети.

Родриго поцеловал всех пятерых в лоб. Наконец, сжав свою возлюбленную в своих объятиях, он сказал:

– Прощай!..

Но вместо того, чтоб ответить на это прощание, она странно взглянула на него.. Он изумился.

– Что с тобой? что ты хочешь сказать мне?…

– Ничего, – ответила она. – Но ты, прежде чем отправиться, – не попросишь ли ты и себе чего-нибудь, что может быть тебе полезно?…

– А! – воскликнул он, ударяя себя по лбу. – Дай!.. дай!..

Ваноцца вошла в спальню, открыла спрятанным на груди ключом ящичек, из которого вынула пузырек с жидкостью желтоватого цвета и подала его Родриго, который заботливо завернул его в платок, чтоб он не разбился на дороге в кармане.

Что же содержал в себе этот пузырек? Какое-нибудь лекарственное снадобье против всех болезней?.. Да! Тот кто раз испробовал его никогда уже не нуждался в помощи доктора. А как называют это всеисцеляющее лекарство? Оно еще не имело названия, но после было назвало ядом Борджиа.

Вы помните, что прежде, чем быть любовником Розы Ваноцца, Родриго Борджио был любовником ее матери Елены. Елена была очень хороша собой, но не так как ее дочь. Родриго до такой степени влюбился в последнюю, что предложил ей похитить ее.

Но у Розы были свои очень странные принципы.

– Вы мне нравитесь, очень правитесь… – отвечала она Родриго, – но пока будет жива мать, я не буду принадлежать вам.

Елене Ваноцце было только еще тридцать пять лет, следовательно ответ Розы был полным отказом… Но не для Родриго. Когда она произносила последняя слова, ему показалось, что в глазах молодой девушки сверкнула молния.

– Но вы любите вашу мать, –  сказал он ей, – вас огорчит ее потеря…

– Я любила мать, – глухим голосом возразила Роза, – но с тех пор, как она убила моего отца, я ее не люблю…

Ответ этот напомнил Родриго, что муж Елены был изменнически убит, и что только благодаря связям ни Елена, ни ее любовник Ригаччи, не были преданы суду. Один уехал на время в Англию, другая, – в Испанию. Но остался живой свидетель преступления. – Роза, которая видела, как во время борьбы с любовником жены, – отец был поражен сзади кинжалом рукой ее матери.

Но никогда, не одним словом она не дала заметить, что ей известны все обстоятельства этого убийства, – хотя Роза ни на минуту не забывала и не прощала матеря ее преступления. Родриго решил, что мать Розы не должна жить…

Однако Родриго Борждио находился в затруднении относительно приведения в действие своего решения. Он решился убить, но как убить?… То было его первое преступление. Он не колебался, но отыскивал.

Семейстро Борджиа. С картины Данте Габриэла Росетти.

Вернувшись домой, после разговора с Розой, он на всякий случай наполнил карманы золотом.

Сначала он хотел обратиться к одному господину, известному во всей Валенсии, чтоб тот покончил с его бывшей пассией ударом кинжала. Но Сальвадор Босмера, занимающая ремеслом убийцы, был болен. Простой погонщик муллов, дал ему отличный урок в брюхо.

– Черт побери, это скучно! – говорил самому себе Родриго, удаляясь от жилища Босмера. – Если б я мог хоть на минуту увидать этого каналью, быть может он указал бы мне кого-нибудь другого… Что делать?…

И размышляя таким образом, Родриго, сам того не замечая очутился на дороге в Граи, – маленькой деревне, в получасе от Валенсии. На этой дороге рос лесок. Проходя мимо, Родриго услышал смешанный говор. Из любопытства он проник в рощу. Там он застал цыган, за каким-то пиром. Его появление показалось им не совсем приятным. При появлении молодого испанца люди и животные подняли крик и лай.

Но Родриго испугать было трудно. Напротив встреча с цыганами его развеселила. Есть предчувствия. Будущий любовник Розы Ваноцца нашел здесь то, чего искал; так как цыгане, эта бродячая раса, занималась с незапамятных времен всеми ремеслами, кроме хороших.

– Кто здесь начальник? – спросил Родриго. – Я хочу сделать ему честь моим разговором.

Величие всегда влияет на массы. Среди цыган наступило молчание. Даже собаки перестали лаять.

Один из цыган встал. Это был человек лет пятидесяти, у которого не было левой руки.

– Я начальник, – сказал он. – Что тебе нужно?

– Я скажу тебе одному; и чтобы ты не подумал, что напрасно потеряешь время, возьми этот кошелек. Я дам еще столько же сейчас, если буду тобою доволен, и еще вдвое, если после завтра беду убежден, что мое довольство тобою было не ложно.

Родриго еще не кончил своей речи, как по знаку старого начальника вся банда скрылась как бы по волшебству. Тогда последний приблизился к молодому испанцу, и почтительно поклонившись, сказал:

– Приказывай! В этом и будущем мире Евзегир и душой и телом с руками и ногами принадлежит тебе.

Родриго улыбнулся.

– С ногами, – пожалуй верно; но что касается рук,– ты, кажется, преувеличиваешь… Мой бедный Евзегир.

– Предлагают то, что имеют, – отвечал цыган.– Счастье еще, что одна сбережена пожертвованием другой.

– Вследствие раны полученной тобою при совершении какого-нибудь скверного дела.

Цыган отрицательно покачал головой.

– Впрочем, – заметил Родриго, – это меня вовсе не касается! Я не желаю знать, где потеряна тобой левая рука, лишь бы правая послужила мне. Вот в чем дело: мне некто мешает. Если бы это был мужчина, – я убил бы его. Но это женщина… Между тем я хочу, чтобы эта женщина умерла. Ты должен иметь в своем распоряжении средство освобождаться даже от женщин – средство, не оставляющее следов, но возможности такое, которое не заставляло бы страдать… Вы мастера в этом случае… Понимаешь чего я требую?