нам прилетит? – спросив, с надеждой смотрю на Альберта Витальевича, который лишь вздыхает и закрывает дверь автомобиля.
Машина срывается с места, а я, проводив взглядом чёрный внедорожник, плетусь за Гришей. Хочется бежать в неизвестном направлении, закрыв глаза, и кричать что есть силы от того, как мне сейчас больно. Проходим регистрацию, и если бы не Гриша, я, вероятно, сидела бы в ступоре, уткнувшись в одну точку. Они с Тасей болтают о чём-то своём, а я будто в бреду не в состоянии уловить суть их беседы. Уже в самолёте, когда дочка засыпает у меня на коленях, и я понимаю, что мы летим в Стамбул, немного успокаиваюсь, вновь возвращаясь мыслями к Косте.
Самолёт приземляется часа через четыре, Гриша ведёт меня за собой. Несёт на руках Тасю, которая спит на его плече, не пробуждаясь от шума огромного аэропорта и множества голосов вокруг.
– Лена? – Откликнувшись на своё имя, вижу перед собой высокого, статного мужчину: около шестидесяти лет, благородная седина, белоснежная улыбка, которую он прямо сейчас являет мне. – Я Серхат, друг Кости, – протягивает мне ладонь, которую я тут же пожимаю. У него практически отсутствует акцент, лишь произношение некоторых звуков выдаёт.
– Очень приятно…
– Нам туда, – указывает в противоположном направлении, и мы следуем за ним. – Я вам всё покажу. У вас будет свой дом: два этажа, огороженная территория, много зелени и детский городок для девочки. В паре кварталов большой парк, куда можно сходить с ребёнком. В пешей доступности торговый центр, кафе и набережная. Костя всё предусмотрел.
Костя всё предусмотрел… Заранее зная, что отправит нас в другую страну, оставшись бороться с собственными демонами в одиночестве. Сейчас, как никогда я бы хотела находиться рядом, чтобы поддержать и в который раз напомнить, что есть вещи важнее, чем стремление умереть, разочаровавшись в этом мире. Погружённая в собственные мысли, не замечаю, как подъезжаем к высоким воротам, которые перед нами отворяются, пропуская на территорию.
Компактный, с виду уютный двухэтажный дом, окружённый острыми высокими кустарниками и деревьями. Множество извилистых дорожек сплетаются и скрываются за домом, где, как, мне кажется, тоже есть на что посмотреть. Здесь весна уже является полноправной хозяйкой, одаривая лучами солнца и порцией тепла. Следуя за Серхатом, попадаем в светлую гостиную с огромными окнами в пол и мягкой мебелью. Обжитое помещение, наполненное уютными мелочами: растениями, статуэтками, напольными вазами и витиеватыми светильниками. Островский знал, что мне понравится.
Гриша поднимается на второй этаж и укладывает Тасю в одной из спален. Удивительно, она до сих пор крепко спит.
– Ваши новые документы, – Серхат протягивает папку.
– Документы?
Кивает, намекая открыть. Достаю бумаги, которые продублированы на двух языках. Новый паспорт, в котором стоит имя Нур Шахи́н и моё фото.
– Нур – это моё имя?
– Да. У девочки Таифе.
– Нур… Интересное. Почему оно?
– Костя выбирал. В переводе с турецкого означает «свет».
В груди болезненно жжёт от сказанного Серхатом, и почему-то вспоминается, произнесённое Островским: «Ты – мой свет». Костя никогда ничего не делает просто так, поэтому по венам разливается надежда на его приезд.
– А фамилия?
– Фамилия моя, Лена. По документам вы с девочкой моя семья. На какой-то промежуток времени будет так по просьбе Кости.
Усмехаюсь, чувствуя себя переходящим знаменем, а не живым человеком с чувствами и желаниями. Рома, затем Островский, теперь Серхат. Третий брак в двадцать шесть лет – это достижение.
– Вы будете жить с нами?
– Нет, – качает головой, направляясь к выходу. – Буду заезжать периодически, проверять, как у вас дела. С вами останется Гриша для вашей же безопасности, да и проще, когда рядом тот, кто хорошо знаком. По легенде он твой брат, приехавший погостить. Всё необходимое имеется, инструкции в папке, как и новый телефон. В него уже вбит мой номер, поэтому звони, если что-то потребуется.
Серхат уходит. Просматриваю содержимое папки, выясняя, что и у Гриши новые документы, по которым он Керем. Включаю телефон и сразу набираю номер Островского, который заучила наизусть, но мне отвечают, что абонент больше не обслуживается. Номеров Аронова и Петровны не знаю, да и звонок им может негативно отразиться на нас. Костя заметает следы, сменив для нас страну и имена. Неужели всё так серьёзно и Островский предполагает, что взрывом его квартиры дело не ограничится? Не желаю думать о последствиях, к которым он в отличие от меня, был готов изначально.
– Ты разговаривал сегодня с Парето? – спрашиваю Гришу, как только он спускается со второго этажа и устраивается на кухне.
Холодильник забит под завязку и, несмотря на полный душевный раздрай, нужно что-то приготовить для Таси и моего «брата».
– Перекинулись парой слов, когда он уезжал в четыре утра. Поднял меня, дал указания и уехал.
– Говорил обо мне? – застываю в незавершённом движении, с придыханием ожидая ответа.
– Сказал, что отвечаю за вас головой.
– Почему именно ты?
Понятно, что Гриша сблизился с Тасей, присматривая за ней, но тотального доверия Островского это не гарантирует.
– Лен… – проводит пальцами по волосам и закусывает губу, видимо, решая, достойна ли я его объяснений. – Константин Сергеевич – мой дядя. Моя мать была его двоюродной сестрой, намного старше. Он родом из маленького посёлка в Рязанской области. Ещё в семнадцать лет уехал в большой город, достиг значительных высот и заработал состояние. Родным помогал, но в гости не торопился, отгородившись от родни. Мама умерла три года назад, и я решил рвануть в город в поисках лучшей жизни. За плечами служба по контракту, навыки имеются. Нашёл Островского и попросил помочь с трудоустройством. Так и оказался у Аронова. Единственное, на чём настоял Парето, не распространяться о нашем родстве. Я всегда молчал, не выделяясь среди парней: никаких привилегий и поблажек.
– А ты знал его до… – мнусь, не сооброжу, как правильно сформулировать вопрос.
– Знал. Пару раз приезжал к родне с женой и сыном. Мать тогда тяжело болела, деньги требовались, он подкидывал, никогда не скупился. Эти средства нам тогда очень помогли, мама протянула значительно дольше, чем прогнозировали врачи. За это я Островскому безмерно благодарен.
– А я думала, что ему на всех плевать.
– Иногда то, что ты думаешь о человеке, не всегда совпадает с тем, кем он является на самом деле. Знаешь, – Гриша подпирает ладонью подбородок, улыбаясь, – он ведь тогда так за Тасю испугался, что у него руки тряслись. Ни разу его таким не видел. А когда рассказал, как к тебе Шакал подкатывал в торговом центре, – парень присвистывает, закатив глаза, – у него пар из ушей валил и ноздри раздувались, как у быка на корриде, перед которым