комплектов, что мы приобрели. Судя по количеству вещей, Парето запланировал не один выход в свет в моём сопровождении. Меня лишь волнует, надолго ли мы задержимся в городе. Здесь не требуется дожидаться, пока Тася уснёт и тайком пробираться в его коттедж, реагируя на приказ явиться: полный доступ к моему телу в любое время.
Звонок от Вали отрывает от приятного занятия. Вчера я ей так и не перезвонила. Она рассказывает о непредвиденной ситуации и просит сегодня отдать долг, который я и так собиралась погасить. Сейчас, когда мы находимся на полном обеспечении Кости, у меня минимум затрат. Долго извиняюсь перед Валей, чувствую вину за задержку. Но у меня нет карты, на которую можно закинуть наличность и сделать перевод, а значит, единственный выход – отдать деньги лично. Островский никаких указаний не давал, а разрешения покинуть квартиру я не получала, но, заметив на тумбочки ключи, понимаю, что передвижения не ограничиваются стенами квартиры.
Обещаю соседке приехать и вызываю такси. Уже через час стою у дверей знакомой квартиры и жму на звонок. Валя встречает с улыбкой, а, заметив на пальце обручальное кольцо, сыплет вопросами об изменениях в моей жизни. Кратко рассказываю о поворотах судьбы, опуская информацию о фиктивном браке и Роме, представляя наш союз с Островским, как настоящее. Пусть хотя бы один человек верит в счастье, которое свалилось на мою голову, не одаривая сочувственным взглядом. Увлекаюсь болтовнёй, не замечая, как пролетает несколько часов в приятной компании с человеком, который искренне рад изменениям в моей жизни и появлению Кости на нашем с Тасей пути.
Собираюсь вызвать такси, но понимаю, что оставила телефон в квартире Островского, когда спешила к Вале. Девушка заказывает машину и спускается вместе со мной к подъезду, по пути заваливая вопросами о бывшем муже. Увиливаю, отвечая расплывчато, в конце концов даю понять, что судьба Ромы мне неизвестна, да и теперь не важна. На этой волне возвращаюсь к вчерашним событиям, и пока еду обратно стараюсь понять: когда же нахлынут ощущения, о которых говорил Островский? Случившееся с Ромой по-прежнему не находит отклика в моей душе, оставляя безразличной к человеку, который, не задумываясь, променял нас на материальные блага. Заслуживает ли он сострадания? Нет. Могу ли я его понять? Не думаю. В отличие от Орлова, ради дочери я готова пожертвовать всем.
– Вы точно в этом доме живёте? – таксист кивает куда-то в сторону.
– Да. А что?
– Там что-то горит, – тычет пальцем на здание. – Пожарные машины, МЧС, толпа зевак уже собралась. Раз, два, три… на шестнадцатом этаже. Ещё тушат, – опускает стекло, высовывая голову, – дым валит из окон.
Разглядываю здание вместе с мужчиной, не сразу понимая, что сейчас смотрю на уничтоженную квартиру, из которой вышла несколько часов назад.
Глава 26
Расплачиваюсь с таксистом и бегу к дому, возле которого собралась толпа, плотным кольцом обступившая пожарные расчёты. Делаю попытку протиснуться между людьми, но получается не сразу, а когда всё же проскакиваю между толкающих меня локтей, оказываюсь прямо перед парадным входом, который закрыт людьми в форме. Быстро смекнув, что есть ещё один вход с парковки, мчусь туда, издалека замечая машину Островского. Окатывает ледяной волной, когда представляю, что он мог вернуться и прямо сейчас его постигла участь Ромы.
На трясущихся ногах иду вглубь, рассматривая автомобили и сосредоточившись на знакомой машине, возле которой никого нет. Уговариваю саму себя, что Костя не мог так глупо погибнуть, движимый целью и способный предусмотреть множество вариантов развития событий. А если нет? Если Парето вернулся, планируя забрать меня, и уехать в дом Аронова? И, возможно, сейчас я должна была находиться рядом с ним в пылающем помещении? Чем ярче разворачиваются картинки в моём воображении, тем яснее понимаю: я готова расстаться с Костей, но не готова принять его смерть. Тело потряхивает, а пальцы перебирают ручку сумки, нервно оттягивая ремешок на плече. Медленно приближаюсь к двери, за которой скрывается лифт, улавливая несколько мужских голосов.
Неожиданно передо мной вырастает Парето в сопровождении троих мужчин в форме и застывает, шумно выдыхая и на пару секунд прикрыв глаза. А я готова обвить его шею руками и наслаждаться уже таким родным запахом небезразличного мужчины. Улыбаюсь, будто сумасшедшая, смахивая слезинки, которые незаметно для меня самой скатываются по щекам. Живой…
– Где была? – голос сквозит тревогой и злостью, которую Костя едва сдерживает.
– К Вале ездила. – Вопрос во взгляде требует уточнения. – Соседка моя. Валя. Я ей должна была. Она вчера звонила, когда я… – осекаюсь, посматривая на множество посторонних людей рядом. – Когда мы в гостях были. Ей срочно понадобились деньги, а так как карты у меня нет, пришлось везти лично. Она пригласила зайти, чай пили, болтали… – перехожу на шёпот, сметаемая огненными молниями, которые мечет Островский.
– А телефон где? – рядом вырастает Аронов.
– Там, – указываю наверх, – спешила. Оставила в квартире. Случайно.
– М-м-м, случайно, значит, – кивает Костя.
Напряжённая поза, руки в карманах брюк и сжатые в тонкую линию губы просто кричат – он в бешенстве. Махнув рукой, быстрым шагом идёт к машине и с силой захлопывает дверь, как только оказывается в ней.
– Что не так? – обернувшись к Альберту Витальевичу, жду объяснений.
– Он решил, что ты погибла, – мужчина проводит ладонью по волосам, задержавшись на затылке. – Мы все так решили. В твоём телефоне отслеживающий маячок стоял на случай непредвиденных ситуаций. Показал, что ты в квартире. Пожар не локализован, поэтому сразу проверить наличие тела не представилось возможным.
Отчего-то вспоминаю поездку в торговый центр, когда Островский с лёгкостью отыскал нас с Тасей. Я была под наблюдением. Он всегда точно знал, где я нахожусь. Вероятно, проверял, решив, что я связана с Ромой и Вороновым.
– Понятно, – оборачиваюсь, всматриваясь в заведённый автомобиль.
– Он ждёт, Лена. – Кивает в сторону Парето. – Не делай резких движений и молчи. Есть шанс, что доберёшься в мой дом в целости.
– Ага, – растерянно соглашаюсь и плетусь в машину, где меня ожидает моё чудовище.
Без звука забираюсь на переднее сиденье, автомобиль тут же срывается с места, разрывая пространство противным свистом колёс. Островский напряжён и зажат, сжимает руль с такой силой, что, кажется, вот-вот вырвет с мясом. Мчимся по улицам города, нарушая правила и игнорируя запретительные знаки, получая вслед сигналы недовольных водителей. По совету Аронова молчу, опустив глаза в пол и мечтая быстрее добраться за город. Но как только покидаем городскую черту, Островский резко съезжает на обочину, останавливается и выскакивает из машины. Прохаживается вперёд-назад, подгребая ногой снег, а затем достаёт сигарету, подкуривает и делает несколько