— Объяснись? Что за дела? Моя — блондинка, твоя — брюнетка. В принципе можем и поменяться.
— Беги, дурак, тут милиция по твою душу, — шепнул я и громко и беззаботно захохотал. — Товарищи официанты, имейте совесть, мы уже устали ждать! — выкрикнул я, сделав несколько шагов в сторону барной стойки. — Так медленно в Париже давным-давно никто не работает. Лё та э бо ожур дюи, — добавил я на французском про погоду, так как к иностранцам наша советская сфера услуг имела такое подобострастье, что готова была бегать перед гостями из-за бугра на полусогнутых.
— Что вы сказали? — пролепетала женщина за барной стойкой, выдавив из себя ненастоящую резиновую улыбку.
— Принесите ещё четыре мороженых мне, моему другу из Бразилии и двум прелестным испанским сеньоритам. Между прочим, сегодня день рождения коммунистического интернационала молодёжи, — соврал я, не моргнув и глазом. — Стыдно не знать такую знаменательную дату.
— Извините, закрутилась, — смущённо улыбнулась официантка.
И когда я вернулся за наш столик, то из кухни ресторана уже бежал и спотыкался парень с бутылкой отличного советского вина. Кстати, к тому времени вор «Горбатый», который вдруг захотел в туалет, тоже, скорее всего, бежал, но в другую сторону и через другой выход. Я подмигнул «светским львицам» и прошептал:
— Пришлось сказать, что вы испанки, поэтому повторяйте за мной: «Мучо густо эн коносэртэ».
— Эээ, – заблеяла блондинка, — мучо концерте.
— Концерта муча, — добавила брюнетка, пока официант по бокалам разливал вино.
— Си, си, — закивал я, — лё та э бо ожур дюи. Мучо густо эн коносэртэ.
— Густо концерте, — важно кивнула блондинка.
— Вот так мы здесь в Советском союзе замечательно и живём, — улыбнулся я. — Спасибо родной, — обратился я к официанту, который от чего-то застрял около стола, — неси быстро мороженое, фрукты и счёт. Коносэртэ эн густо мучо.
— Мучо, — повелительно махнула ручкой брюнетка и, паренёк без перевода понял, что от него требуется быстро и резво выполнить заказ.
И как только официант улетел на кухню, «светские львицы» захохотали так, словно ничего более смешного в их скучной жизни не происходило.
— А где ваш друг? — отсмеявшись, спросила блондинка.
— Меня это, кстати, тоже интересует, — к нашему столику подошли двое мужчин.
Один показал красные корочки на имя майора Зигаленко, второй, мой старый знакомый сыщик, не показал ничего. Его скорбное лицо выражала глубочайшую озабоченность, но не судьбой вора «Горбатого», а своей собственной. Ведь попал он сегодня по полной программе. Во-первых, засветился, во-вторых, упустил опасного преступника. Только лично мне было не совсем ясно, что милиция должна была пресечь, какое преступление, с каким поличным она намеревалась взять товарища вора?
— Очень приятно, товарищ майор, — улыбнулся я и, показав свои синие корочки, представился, — ассистент режиссёра «Ленфильма». В данный момент показываю город нашим гостям из Испании. Мучо густо эн коносэртэ. А человек, которого вы потеряли, поехал в больницу. Сказал, что у него разыгралась язва.
— Что ты мелишь, сука? — вскипел мой знакомый сыщик, и тут же получил смачного леща от майора.
— Скажите, мой знакомый, за которым вы охотитесь, он кто? — спросил я. — Неужели контрабандист? А с виду такой интеллигентный человек и большой знаток мирового искусства, мы с ним обсуждали предстоящий Кубок Европы. — Я показал еженедельник «Футбол». — Сеньориты, лё та э бо ожур дюи, мучо коносэртэ, — сказал я «светским львицам» и они важно закивали головами.
— Извините, сеньориты иностранки, вышло недоразумение, — браво козырнул майор Зигаленко.
* * *
В свою коммунальную квартиру я вернулся поздно вечером. Ведь мои случайные «сеньориты иностранки» почему-то после встречи с милицией так стрессанули, что с вина быстро перешли на коньяк. А когда закончился коньяк, они потребовали их сопроводить в ресторан «Нева», чтобы принять участие в танцевальном марафоне. Кстати, по поводу их «светскости» я угадал: блондинка оказалась женой главного инженера одного крупного ленинградского предприятия, брюнетка являлась супругой главного технолога того же самого завода. И так как их мужья укатили на симпозиум в соседнюю Финляндию, они позволили себе поход по магазинам.
А дальше, после «Невы», мне пришлось «светских львиц» буквально тащить на руках до такси и развозить по домам. Конечно, несколько раз я порывался бросить этих прожигательниц жизни на произвол судьбы, но «сеньориты» меня, можно сказать, сегодня спасли от неприятного похода в милицию. Поэтому я их нёс и слушал, как дамы бормотали: «мучо густо эн коносэртэ», что в переводе с испанского означало: «приятно познакомиться».
— Ты где бродишь? — неласково встретил меня в собственной коммуналке армейский дружок Генка Петров. — Я тебя тут на кухне уже битый час жду. Спасибо Галине Васильевне, что пустила.
— Здоров, — я пожал руку Геннадию, — извини, конечно, но мы вроде о встрече не доваривалось. Опять хулиганы не дают честным гражданам спокойно гулять по нашим советским улицам?
— Не знаю, может быть, я тут кое о чём хотел поговорить, — замялся он.
— Заходи, сейчас чайник поставлю, — усмехнулся я и добавил, вспомнив кинофильм «Формула любви», — слово лечит, разговор мысль отгоняет. А ещё золото из ртути возникает на десятый день, любовь из неприязни — на пятнадцатый.
— При чём здесь ртуть? — растерялся Генка, который этого кино ещё не смотрел.
Признаться честно, когда мы уселись пить кофе, я не сразу понял, что хотел мой армейский дружок. Он минут двадцать вспоминал службу, рассказывал, что с Лидой у него всё хорошо продвигается. Говорил, что Лида и её подруги опять нас ждут в гости, обещают испечь торт. Вспомнил, что Таня передаёт мне привет. А потом, когда посторонние и малозначимые темы закончились, Геннадий вдруг произнёс:
— Ты, наверное, думаешь, что я тогда струсил, когда нужно было гопникам настучать по рогам?
— Даже и в мыслях не было, — улыбнулся я. — В том закутке всё равно для двоих было тесно. И вообще, ты этой ерундой голову себе не забивай. Я видел у тебя в комнате модели кораблей, отличная работа. Мы с тобой, благодаря твоему таланту такую фантастику наснимаем, весь мир ахнет!
— Ты уже такое говорил, — проворчал мой друг.
— Представь: летающая тарелка ловко лавирует между здоровенных глыб в поясе астероидов, которые висят в открытом космосе и медленно вращаются. А за ней мчатся три имперских истребителя и шарахают по тарелке сгустками плазмы. — Я вскочил со стул и изобразил руками кипящий бой. — Бух! Бух! Бух! Эээууу! Бух! Бух! А кто у нас сидит в летающей тарелке?
— Коммунисты, — усмехнулся Генка, — если в истребителях сидят империалисты, то против них воюют коммунисты. Логично?
— Ха-ха-ха! — я буквально сложился пополам. — Нет, всё немного сложнее. Против империи воюют повстанцы. А в летающей тарелке, которая называется «Сокол тысячелетия», скрываются от преследования контрабандисты, главные герои фильма. Они перевозят оружие нашим революционным повстанцам. Вспомни, как это было, когда готовилась великая октябрьская революция. И эту боевую сцену с максимальной реалистичностью можно легко снять, если, конечно, подойти к делу с умом.
— Что-то не верится.
— Пожди, дай мне только сделать короткометражку, потом запустить детективный сериал, а зимой, когда на улице работать будет не с руки, займёмся фантастикой. — Я подмигнул армейскому дружку.
— Ты думаешь — это так легко снять десятиминутку? — криво усмехнулся мой друг. — Ты — фантазёр и наивный человек. У тебя опыта в этом деле круглый ноль!
— Считай, что киношка уже снята, — захохотал я.
* * *
Само собой мой армейский дружок был прав — короткометражное кино снять не так уж и просто. И даже если сценарий прописан от и до, даже если имеется полная раскадровка каждого отдельного эпизода, и даже если на площадке работают одни профессионалы, трудности неизбежны. Допустим, исполнитель главной роли встал не с той ноги.