Читать интересную книгу «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники - Никон Рождественский

“И тут, – говорит он, – Святейший Синод своим отлучением Толстого от Церкви (т. е. исполнением повеления Христова) довершает славу, обещанною сатаною Толстому (славу от сатаны – за измену Христу!), ибо дает на весь мир (мир, ненавидящий Христа – Ин. 15, 18–19) мнениям Толстого победоносную прелесть запрещеннаго плода (уж не следовало ли самой Церкви распространять сей запрещенный плод?!), к которому уже приобщаются не только все неверующие и революционеры, но сотни тысяч равнодушных (к чему?) на земном шаре. Новый Толстой достиг апогея своего торжества”.

Далее князь усматривает в жизни Толстого какой-то новый период, новую эпоху, которая была “неожиданностью для сатаны”, для преклонившагося пред Толстым мира и для всех его последователей, когда проявился его разрыв с царством гордости и самообожания, порыв якобы к самоунижению и “противление всем обольщениям и искушениям зла силою смирения и богоисповедания”. “Зажегши в душе своей свет и огонь Бога (что за выражения!) и дав им разгореться со всею силою его крупной духовной личности, Толстой мог дойти до стремления осуществить то, что Христос предложил вопросившему Его о пути к совершенству: оставить отца и мать и идти за Христом… “И он решился оставить жену, семью, дом и идти, но за кем? Вот тут, говорит князь, начинается последняя, предсмертная драма: он ушел из дому и пошел с богом в душе, но своим, а не христианским, ибо идти за Христом он не мог (а выше только что сказано: мог!), потому что для исповедования Христа душа его была слепа и глуха”…

А вывод отсюда – что “Святейший Синод напрасно отлучил от Церкви Толстого как личность, вместо того, чтобы осудить творения его гордости и заблуждений”…

Значит: не следует отлучать от Церкви даже таких еретиков, которые в гордыне своей изобретают “своего бога”, бога “не христианскаго”, и которые остаются слепы и глухи для исповедывания Христа…

Та к вот какие у нас есть “верные сыны Церкви!” Они хотят быть милостивее Самого Господа Бога, любвеобильнее матери-Церкви, хотят насильно спасать души еретиков и вводить их в Царство небесное… Едва ли с такими богословами можно вести какия-либо рассуждения: пожалуй, еще введешь их в еще больший грех противления Церкви самосмышлением…

И грустно, и больно за родную нашу Церковь, за нашу многострадальную Русь…

Послесловие к моему дневнику за минувший год

Первый год издания “Троицкаго Слова” можно считать законченным: выходит – 50-й. Слава Богу за все! Апостол Христов заповедует: задняя забывая в предняя простираться. Если позволительно оглянуться назад, то разве только для того, чтобы отметить свои же недостатки, а их было немало. И по немощам моим, и по множеству дел по епархии и Г. Совету, я не имел возможности откликнуться на ту массу писем, которыя получаю ежедневно со всех концов родной Руси православной, и на все те явления в церковной и общественной жизни, которыя больно отзывались в русском сердце. Мало было отраднаго; несравненно больше скорбнаго. Отрадно разве то, что есть еще на Руси грешной немало скорбящих душ, и верится, что Господь, некогда утешивший пророка Илию, жаловавшегося на то, что он остался один непреклонившим колена пред Ваалом, – Он, милосердый, утешит и сих скорбящих откровением, что они не одиноки и что если тогда нашлось до семи тысяч душ, Ему верных, то и в наше многогрешное и многоскорбное время найдется их не меньше на Руси, и ради сих-то избранных Он сократит дни великих скорбей, которыя длятся и, кажется, еще продлятся по грехам нашим.

Итак, слава Богу за все!

Мои дневники

1911 год

№ 51

Бог зовет нас к покаянию грозными явлениями в природе

С Новым годом, читатели мои, с новым даром Божия долготерпения к нам грешным! Еще дается нам отсрочка для достойнаго приготовления к вечности – велика ли – не знаем: может быть, целый год, а может, и месяц, а кто знает, может быть, иному и несколько дней или часов… Все в руце Божией, и да будет воля Его святая над нами!

Для Новаго года душа просит побеседовать на вечно старую тему. Есть вещи, о коих недостаточно говорить и писать: надо бы проповедовать о них на кровлях, взывать на улицах и перекрестках, потому что, по слову Христову, если мы умолчим, то камни возопиют, бездушная природа не в силах будет молчать. Мы привыкли мерить все сущее в мире своею меркою, мерою своего маленькаго ума, и забываем, что для всесовершеннаго Ума Божия существуют иныя меры, на наши непохожия. Так, мы делим природу на одушевленную и неодушевленную и полагаем, что неодушевленная природа неспособна действовать разумно, повиноваться сознательно, что она повинуется только раз навсегда данным ей от Творца физическим и химическим законам, повинуется с необходимостью, сама о том не ведая, не сознавая. Но, думая так, мы забываем Божие всемогущество, Божию премудрость и благость, мы как бы ограничиваем сии совершенства Божии в своем сознании, мы опускаем из виду, что вся неразумная тварь создана для того, чтобы разумные существа чрез нее прославляли сии совершенства Божии. Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь. И это – не только чрез наше созерцание тварей Божиих, Божией премудрости в их устройстве, но и в непосредственном выполнении ими воли Творца. Для Него – Всемогущаго все возможно: и природа бездушная повинуется Ему, столь же “разумно” исполняя Его повеления, как и разумныя существа… То й рече и быша, повеле и создашася. И ныне Он повелит – и природа исполняет Его веления, и мы, волею или неволею, являемся свидетелями, а иногда и участниками таких явлений в природе, в коих не можем не признать, если только не ожесточились, не ослепли духовно, не умертвили в себе совесть, не можем, говорю, не видеть всесильную Руку Божию, властно повелевающую природе. Да, природа так же повинуется Творцу, как и разумныя твари, и, действуя неразумно, дает урок послушания самому венцу творения – человеку!

Мы переживаем грозныя времена. Невольно вспоминается слово псалмопевца: время действовать Богу, ибо разорен закон Твой, Господи! (Пс. 118). И Господь действует… Человек, разумное создание Божие, безумствует, бунтует против своего Творца, и неразумная природа, мановением Божиим, вразумляет безумца. Вспомните всемирный потоп, вспомните гибель Содома и Гоморры, поезжайте в Италию, посмотрите на раскопки в Помпее, и, если у вас достанет самопонуждения, если вы не убежите оттуда, гонимые чувством стыда и негодования, то узнаете, за что погибли Помпея и Геркуланум… Но для верующаго христианина еще более поразительны те знамения, что совершались в час смерти Господа нашего на кресте. Читайте в Евангелии от Матфея: и се завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго, и земля потрясеся, и камение распадеся, и гроби отверзошася… (Мф. 27, 21–22). Если бы современные христиане не забросили тех поучительных книг, что называются житиями святых, книг, в коих начертаны дивные образы сынов царствия Божия, если бы русские люди почаще заглядывали в страницы родной истории, в наши безценныя летописи, то увидели бы, как дивная десница Божия руководила судьбами народов, вразумляя их грозными знамениями в неодушевленной природе. Разоряли люди закон Божий, и действовал Бог, вразумляя разорителей, и по мановению Его сама природа вступалась за нарушенный нравственный закон. Для верующаго нет сомнений в том, что законы естественные действуют в союзе и полном согласии с законами нравственными.

И вот сие самое мы видим и со страхом наблюдаем в наши дни. Со страхом: ибо совесть наша свидетельствует, что грядет и наша чреда понести гнев Божий на себе за нераскаянность нашу. И у нас на Руси свили себе гнездо непримиримые враги Христа, враги Церкви, враги нашего отечества – масоны, и вот разоряется всюду закон Божий, слышатся повсюду глумления, издевательства над заветными святынями нашего русскаго православнаго сердца, оскорбление сих святынь, а мы остаемся равнодушны ко всему этому или же ограничиваемся скорбными газетными статьями, телеграммами по начальству, громкими речами и протестами… А на себя-то самих и не думаем смотреть: лучше ли мы от всего этого становимся? А грозы Божия ходят по вселенной и все ближе и ближе подходят к нам…[12]

Кто не помнит, несколько лет тому назад, страшную гибель острова Мартиники? Непроницаемой тайной покрыты и доселе все обстоятельства этой гибели.

Об этом позаботились те, кому это было нужно, чтоб оглашение сих обстоятельств не пробудило совести христианской, не заставило задуматься верующие умы, – ведь известно, что всемирный европейско-масонский союз захватил все главныя телеграфныя агентства, главныя газеты всех стран, всех народов, и мы узнаем лишь то, что найдут для себя полезным, или по крайней мере, безопасным наши же враги. А между тем, вот что узнаем мы частным путем, уже несколько лет спустя после потрясающаго события, оповещеннаго по всему миру на другой же день. “Дивный клочок земли, пишет газета “Колокол”, райский уголок, не отравленный обычными бичами юга – змиями, скорпионами и прочей ядовитой тварью, остров Мартиника давно уже перешел всецело в руки масонства, подобно Алжиру, столь же прекрасному. В городе Сен-Пьере, стертом с лица земли разгневанным Господом, иудеи и масоны торжествовали. Та м уже шла постройка новаго “храма Соломонова”. Мне пришлось встретиться с немкой, говорит автор, прожившей 15 лет на Мартинике и покинувшей Сен-Пьер за два дня до катастрофы. Ее спас вещий сон,[13] который, конечно, назовут неверующие случаем, хотя подобныя сонныя видения побудили несколько тысяч человек спешно покинуть Сен-Пьер, оставляя свои дела и имущество. Моя знакомая, например, уехала, не успев продать своего дома. И многие поступили так же. За последние полгода существования Сен-Пьера количество уезжающих оттуда христиан было так велико, что пароходныя компании удвоили число отходящих судов, и все эти суда уходили переполненныя пассажирами. Бежали люди всех классов и состояний, от богатых землевладельцев до бедных рабочих. Не все бежавшие были верующими христианами. Все они знали, уезжая, что больше не увидят Сен-Пьера, что столица масонства, в которой открыто существовало капище сатаны, где люциферианство, или сатанизм, признавалось в качестве разрешенной религии, – осуждена на погибель. Всех уезжающих гнало вон нестерпимое чувство тоски и ужаса, многих же – видения, одинаковость которых была прямо поразительна. Моя знакомая, уехавшая чуть ли не на последнем судне, говорила мне, что все ехавшие вместе с нею 45 пассажиров постоянно видели в последние дни устрашающие сны, одинаковые при всем разнообразии подробностей. И когда на третий день пути на горизонте, в стороне Мартиники, показалось огненное зарево, а море заволновалось, несмотря на полное отсутствие ветра, все в один голос вскрикнули: “Сен-Пьер горит!” Тогда же на палубе была совершена месса католическим священником, уехавшим из Сен-Пьера с священными сосудами из своего храма. Но ведь вас могут заподозрить в преступлении? “ – сказал ему кто-то. – “Нет, – спокойно ответил священник – я повиновался воле Господней… Слишком ясно она была указана мне грешному”. Объяснения этих загадочных слов он дать не захотел, но последние беглецы из Сен-Пьера поняли его и без объяснений. В первом же порте, Джордтаун, они узнали страшную судьбу Сен-Пьера и тут же, под открытым небом, упав на колена, возблагодарили Бога за свое спасение. Насколько была сильна уверенность всех этих беглецов в том, что ждать нельзя было ни минуты долее, доказывается тем, что они уехали с первым же отходящим парусным судном буквально куда попало, только бы не оставаться на Мартинике. И они были правы. Следующее судно, отходившее в Северную Америку три дня спустя, либо не вышло, сожженное в порту, либо погибло у берегов Мартиники, подобно многим другим. Должно обратить особенное внимание на то, что вся европейская печать упорно замолчала подробности даже такого чудовищнаго события, как гибель города с 43 000 населения в каких-нибудь пять минут. Беглецов из Сен-Пьера насчитывают до 3 000. Вернувшиеся в Европу уже не скрывают, что там происходило, но газеты усиленно молчат, благо Мартиника так далеко от Европы, что люди, отвыкшие самостоятельно думать, легко могут объяснить это молчание отсутствием документов, всеобщей гибелью и т. п. Можно ли поверить, что в наше время так жадно гоняющиеся за сенсационными известиями газеты не сообщили всего, что только было бы можно узнать о гибели Сен-Пьера? Но раз это не угодно масонам и иудеям – оне молчат… (“Колокол” № 1417).