лавчонке в окружении разнообразного театрального реквизита, одежды, кукол и музыкальных инструментов, я слушал, как живет лагерь и думал о том, какой трудный путь нам предстоит. Вот только никакие дельные мысли по его облегчению мне в голову не приходили – все силы уходили на борьбу со сном. И все равно их оказалось мало, очень скоро тяжелые веки сомкнулись, и я провалился в темноту.
Разбудили меня голоса снаружи. Открыв глаза, я обнаружил перед собой Яркого, который стоял возле небольшого окошка, плотно зановешенного темно-красной тканью, и внимательно прислушивался. Его силуэт белел в полумраке, а всю остальную повозку укрыла непроглядная темень. Привстав с лавочки, я подался вперед и, слегка отодвинув ткань, выглянул. Обзор был весьма плох, но я увидел достаточно: одного или двух человек в форме гвардии Стриксов. А услышал еще больше: хриплый голос Теодора Стрикса, который мне очень хорошо запомнился после первой нашей встречи. Вся уверенность в том, что саббатийцам под силу будет спрятать меня, тут же улетучилась.
«Опоздали!» – подумал я, пытаясь задавить нарастающую внутри панику.
Я решил, что Ромул и его табор упустили момент, когда можно было нас спрятать.
«Может быть, Теодор Стрикс появился слишком неожиданно, даже для вечно бдительных саббатийцев? Черт его знает, какими еще талантами он обладает. Как глупо было здесь оставаться, мы ведь могли быть уже далеко! А теперь все пропало. Он застал табор врасплох, и вот-вот гвардейцы начнут обыскивать лагерь. Меня и Яркого им отыскать не составит труда. Что же делать?»
Бежать было поздно. Отбиваться глупо.
«Едва ли Теодор Стрикс позволит нам уйти от него снова».
Я был уверен в том, что он сделает все, чтобы остановить нас, а учитывая, что я никакой ценности для Стриксов не представлял, он без колебаний сможет убить меня, лишь только увидев.
Тут, через маленький люк в полу, о существовании которого я до того момента и не подозревал, появился саббатиец. Его длинные черные волосы были убраны в хвост, губы обрамляла аккуратная бородка. Он был довольно низкого роста, худой и юркий. Он забрался в повозку и, бесшумно затворив за собой лючок, беззаботно улыбнулся мне, так словно у табора сейчас не было никак проблем, и никому не грозила опасность.
– Привет, – он протянул руку и полушепотом представился. – Я – Джанко.
Я пожал руку, настолько удивленный его неожиданным появлением и этой беззаботной, озорной улыбке, что забыл представиться в ответ. Но Джанко явно знал, кто я, и появился здесь совсем неспроста.
– Серьезные парни за тобой явились, – проговорил он.
– Их много?
– Дюжина, и главарь. Тот еще ублюдок, сразу видно. Шериф тоже с ними, вся рожа бинтами перемотана. Забавное зрелище. Это вы его так?
– Я говорил Ромулу, что оставаться здесь нам опасно, – проигнорировав его вопрос, сказал я обреченно. – Их главарь – крайне опасный человек.
– Это я понял, – улыбка не сходила с лица Джанко. – Ты, главное, не волнуйся. Садитесь вот сюда и сидите тихо.
Он указал на лавочку, где я заснул.
– Сюда? Мы прячемся здесь?
– Ну да, именно здесь. Только сидите тихо, хорошо? Дышите ровно и не шевелитесь, вообще. Ты меня понял? Сможешь объяснить это своему зверю?
Я взял Яркого на руки и сел на лавку.
– Они же войдут сюда.
– Войдут, – кивнул Джанко.
– И что тогда?
– Я бы тебе все объяснил, честно. Да только времени в обрез. Может, позже?
Я чувствовал, как Яркий дрожит у меня в руках. Я и сам дрожал от волнения. И все же кивнул. Что оставалось? Только довериться этому странному типу.
– Вот и отлично. Они скоро придут. И слушай, чтобы они не делали, куда бы ни пошли, не смей шевелиться или говорить. Просто сиди и все. Дыши как можно тише и, главное, – Джанко хлопнул меня по плечу. – Не волнуйся. Все будет хорошо.
Я достал из кобуры револьвер и стиснул рукоять. Уверенности это не придавало.
– Эй, друг, оружие тебе точно не понадобится, – сообщил Джанко, покосившись на оружие.
– На всякий случай, – ответил я коротко.
– Как знаешь, – пожал плечами саббатиец, садясь рядом. – Только стрелять не вздумай. Выстрелишь, и всему конец, нас увидят.
Я не понимал, о чем он толкует, и лишь снова кивнул.
Воцарилась тишина. Но продлилась она недолго.
– Ты писатель, да? – спросил вдруг Джанко так, словно мы просто присели передохнуть с долгой дороги.
– Что? – переспросил я.
– Ну, тот хрен, что за тобой пришел, сказал, что ты писатель.
– Да. Был писателем.
– Почему был?
Я взглянул на Джанко с недоумением. И он, поняв мое немое удивление неуместной в данный момент теме, лишь снова улыбнулся и развел руками.
– Да это я так, разговор хотел поддержать, пока ждем.
Но ждать-то как раз нам больше и не пришлось. С улицы послышались голоса, и они приближались.
– Теперь сидите тихо и не делайте глупостей.
Джанко заметно напрягся, наклонился вперед, уперев локти в колени и сложив ладони вместе, словно собирался молиться. Он опустил голову и закрыл глаза, а через пару секунд я ощутил… что-то, что очень трудно описать. Воздух в комнате изменился, несмотря на то, что остался прежним. Он словно наполнился маревом, которое можно наблюдать, бредя по дороге в знойный летний день. Все вокруг меня поплыло. Очертания предметов, которые мне удавалось разглядеть, стали искажаться в полумраке, при этом оставаясь вроде бы прежними, если не сосредотачивать на них внимание. Но стоило лишь сфокусировать на чем-то взгляд, и предмет вдруг размывался. Это походило даже не на какое-то физическое явление, а скорее, на головокружение. Но на том странные ощущения не заканчивались. По моему телу побежали мурашки, как бывает от прикосновения к оголенной коже прохладного ветерка, а все мысли захватило неясное чувство беспокойства. Не того беспокойства, которое одолевало меня все последнее время, и не того волнения, что вызывается страхом. Нет, это было что-то совсем иное, глубинное и совершенно неясное. Не беспокойство даже, а скорее некое предчувствие, словно подсознание пыталось сообщить мне что-то,