И за то: песками рудожелтыми засыпан, святой из земли восстал и на вольный свет вышел.
Смотрит на крест Владарь, успокоенный. «Предречено мне было, что сына в живых оплакивать стану. Не обманет уповаемых извещение. Об юноше, не об отроке малом было то извещение. Вернется Светомир; со стрелою вернется. Что сулено — сужено. Что сужено — будет.»
И видит Владарь: вдоль креста, под образом Георгия разрез, по краям обожженный, явно обозначен — след молнии. Царь обеими руками обнял крест и благоговейно припал к открытой ране на древе, откуда отлетела стрела.
Занималося утро. Услышал Владарь конский топот, мерный гул шагов и пение церковное. Царь медленно пошел всреть крестному ходу. Патриарх со многими святителями отслужили просительное молебствие на кринице.
Когда отзвучали последние песнопения, почувствовал вдруг Владарь горячую струю в груди и смертный холод у сердца. И сказал: «Час не (495) прополовится как я умру. От земли отойти хочу я в образе ангельском Не соглашался я ранее ни шлема, ни венца белою схимою повити. В мой смертный час спешу сменить венец на схиму. Без промедления приступи к обряду пострига, отче Патриарх!»
И постриг патриарх Епифаний царя Владаря великим пострижением. В схиму облеченный, подошел Владарь ко кринице, опустился на колени и долго молился. Через силу поднялся, держась за крест. Стал прям, воздел руки: «Дух мой, Господи, Тебе предаю, А царство...» Голос его оборвался. Он пал мертв. На третий день похоронили царя Владаря в запо
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
«Повесть о Светомире царевиче» обрывалась на сказании о смерти царя Владаря недописанным словом ЗАПО. Заключительная часть этого неуместившегося слова очевидно была перенесена на следующий отсутствующий лист. Нам захотелось отыскать утерянную часть хартий. Долго, столь же тщательно сколь тщетно искали мы ее по разным монастырям.
Наконец, в старой, заброшенной лавре, средь старых, забытых бумаг, покрытых густым слоем пыли, нашли мы рукопись, первая страница которой начиналась невразумительным словом ВЕДНОЙ. Буквосостав сей становился однако вполне понятным в соединении с недостающим словом «Повести». Получается: ЗАПОВЕДНОЙ. В новонайденной рукописи следовало еще два слова: «ДУБРАВЕ ЕГОРЬЕВОЙ», чем и кончалась девятая глава, повествовавшая о Владаре. На том-же листе, ниже, начиналась новая глава, обозначенная следующим номером — десятым. Она продолжала рассказ о Светомире.
Когда и кем была оставлена рукопись эта в окрайной лавре, мы тогда не дознались и не дознаемся, наверное, никогда. Имя автора названо не было. Оно было лишь означено в подзаголовке первой рукописи: — «Сказание старца-инока». Разумеется «Повесть о Светомире царевиче» как все летописи, написана была не одним монахом, а многими затворниками в разные, быть может, далекие друг от друга года.
Мы не стали доискиваться имен этих монахов; мы собрали все наиденные листы, подобрали их по порядку, и ныне издаем рукопись без изменений. (496)
Х
В дупле старого дуба недвижно лежит стрела золотая, запрятанная. Второй уж раз Вресень щедро убрал бесчисленные виноградные лозы тяжелыми, багровыми гроздиями. Их под звуки песень своих усердно топчет для Чаши Причастной юный виноградарь Светомир:
Островерхая Гора, поднебесная, [29]Девья, Духова ль пустынька чудесная,Богоданная родина, безвестная!Тебе я, млад царевич, обручился;Тебя ради от мира отлучился.
Ты, Гора ль моя, Гора,Белолицая сестра,Подымалась ты, остра,Из шипучего костра,Из пучины из кипучей,Золотой венчалась тучей,В алы крылась полога,В белы схимилась снега.
С ревом бык, склонив рога,Поражает берега:То не белый бык бушует, —Бездна темная тоскует.Гору пеной море моет,Ходит, хлещет, хляби роет,Роет, ропщет, воет, ждет:Скоро ль Гостя приплывет?
Час настанет, — вал отхлынет,Понт лазоревый застынетВ несказанной тишине:Богородица в челнеСветозарном выплывает,Мимо понт переплывает.«Радуйся»,— поет ГораЗвоном чистым серебра, —«Неневестная невеста!» (497)
Пресвятая это местоИзлюбила искони.Тут мои сгорают дни;Тут завековать мне радость.Каждый вздох — медвяна сладость,На Горе и в сердце — рай.Море дикое, играй!Лейся звонко, ключ нагорный!Кипарис, безмолвствуй, черный!Убирайся, Божий сад,В синекудрый виноград!
Золотая медуница,Что ты вьешься вкруг чела,Неотвязная пчела?Знаю, знаю: ты жилицаЗаповедного дупла,Где лежит моя стрела,Где волшебная хранитсяЗолота моя стрела.Ты поешь мне самогудно,Что лежит стрела подспудно:Ей бы с ветром полетать,Ей бы в небе поблестать,Ей бы жало окровавить,Богоратный луч прославить.
Жалит грешника пчела. —Ты молчишь, моя стрела!Не нужна твоя мне сила:Ты мне службу сослужила,В скит меня перенесла,Где поют колокола.Ты не втуне мне досталась,Втуне с иноком осталась.
Я ни славы, ни державы не хочу:Виноградье, красно зеленье, топчу.Не грущу я по булатному мечу:Виноградье, красно зеленье, топчу.Сладко петь мне; но блаженнее молчу:Виноградье, красно зеленье топчу. (498)
Как олень над водопадами, скачу:Виноградье, красно зеленье топчу.Иго легкое я, послушник, влачу:Виноградье, красно зеленье, топчу.Свечку яркую Пречистой засвечу,Ко Причастной Чаше гроздий натопчу.
И подумал Светомир: «Стрела моя золотая лежала в земле сохранена. С ростками дуба на свет Божий она вышла. Ведь подобным же путем шел допреждь и первый хозяин ее — сам Свет-Егорий. 'Посадили его в погреба глубокие, задвигали досками чугунными. По Божьему повелению повыстал Егорий на Божий свет'. Благодатная сила дракона убивает; благодатнейшая — из сени смертной, от земли восстать велит. Не сие ли и с отцом моим было? Цепенел он, обмирал он, а через много годов вслед кресту поднялся и крепко на ноги стал. И стрела, тайно во кресте укрывшися, предваряла ратников его невидимо, и всю землю ему под ноги покорила. — Нет ли мне в том какого указания?»
Светомир подошел к заветному дубу, опустил руку в его дупло и достал стрелу, которую дуб хранил. Юный послушник залюбовался на золотую полосу света в руке своей. Солнечный луч прошел в грудь его, и от избытка сердца заговорил царевич:
«Деревья, вы недвижные свидетели, хранители древних, носители грядущих событий, вы шелестите, шумите, вещие, окрест меня. Стрела моя богоданная даст разум ушам моим, дабы услышали они о чем вы пророчите, воспоминая.
«Волны морские, вы —бирюзовые, изумрудные свитки тайных начертаний — вы разбиваетесь о берег, вздымая к небу белый водомет распавшихся словес. Стрела моя богоданная научит меня собрать воедино разъятые уды ваших вестей.
«Старец-океан, ты отливом своим написал загадочные знаки на земле. Стрела моя богоданная даст свет глазам моим, да прочтут они и разгадают немые твои письмена.
«Игумен Анастасий учил меня, говоря: 'Смерти нет. За тебя умершие в тебе живут и волю Божию тебе толкуют'. А я не слышу. Приклони, Господи, ухо мое к словесам уст их. Расширь сердце мое, поставь меня на стезю заповедей Твоих, законоположи мне путь оправдания Твоего.
«Вот странники из страны нашей сказывали, что народ в царстве отца моего не забыл меня, желает, ждет. Помоги мне, Господи, наполнить все дни жизни моей делами, которые воочию явили бы Твои, подспудно таящиеся заветы».
И вдруг — точно наяву́ — видит Светомир: поляна перед ним необозримая, и народ стекается отовсюду числом несчетным. Куда глаз (499) ни глянет, все люди да люди. И видит он двух ангелов — Ангела тьмы и Ангела Божия — в борении трудном о народе сем. И всем жаром сердца устремляется он на помощь Посланнику Небес. И слышит он голоса многие, слышит как молится народ за него, царя своего о здравии его молится и победе.
Свет солнечный по край наполнил грудь Светомира ликованием. Он простер руку со стрелою: «Я иду к вам с нею! Вы станете взыскательными к откровениям Божиим! Коли и когда угодно Тебе будет Господи, поставить меня царем, я со стрелою соделаю народ сей крепким, сильным, во бране бесстрашным и поражающим, а к побежденному врагу кротким и милостивым...»
Рассеялось видение, а радость и покой остались в душе Светомира. Он подумал: «Не обманет упование; не даром про родича нашего Егория Светохраброго не токмо то поют, что он дракона убил, но и то поют, что вовсе и не убивал он его, а укротил, замирил стрелы прикосновением. И приказал он змию допреждь смертоносному за спасенною царевною следовать, ей послушествовать и служить. Так стрела, покорствуя святой руке, являла силу свою целящую, благодатную.