Встрепенулся, проснулся во сне: Мать его Василиса Никитишна в креслах сидит, и он, маленький, у ног ее. Она положила руку на его голову и тихо запела:
За теми лесами высокими, [27]За теми озерами глубокими,Стоит гора до поднебесья.Уж и к той горе дороги неезжены,И тропы к горе неторены,А и конному пути заказаны,И пешему заповеданы;А и Господь ли кому те пути открыл —И того следы неслежены.Как на той горе световерхойТруждаются святые угодники,Подвизаются верные подвижники,Ставят церковь соборную, богомольную;А числом угодники нечислены, (490) Честным именем подвижники неявлены,Неявлены — неизглаголаны.И строючи ту церковь нагорную,Те ли угодники Божии, подвижники,Что сами творят, не видят, не ведают,Незримое зиждут благолепие.Как приходит на гору Царица Небесная,Ей возропщутся угодники все, восплачутся:«Гой еси Ты, Матерь Пречистая!Мы почто, почто труждаемся — подвизаемсяЗодчеством, красным художествомВ терпении и во уповании,А что творим — не видим, не ведаем,Незримое зиждем благолепие.Ты яви миру церковь невиданную,Ты яви миру церковь заповеданную.»Им возговорит Царица Небесная:— «Уж вы Богу присные угодники,А миру вы славные светильники,О святой стране умильные печальники!Вы труждайтеся, подвизайтеся,Красы — славы церкви незримые,Зодчеством, красным художеством,В терпении верном, во уповании!А времен Божиих не пытайте,Ни сроков оных не искушайте,Ни искушайте — не выведывайте.Как сама Я, той годиной пресветлою,Как сама Я, Мати, во храм сойду:Просветится гора поднебесная,И явится на ней церковь созданная.Вам в обрадование и во оправдание,И стране великой во освящениеИ всему миру Божьему во осияние.»Тут Ей Божии угодники поклонилися:«Слава Тебе, Матерь Пречистая!Уж утешно Ты трудничков утешила,Что надежно смиренных обнадежила:Ин по слову Твоему святому да сбудется!»А поется стих во славу Божию,Добрым людям в послушание,Во умиление и во упование. (491)
Унеслась песня. Исчез образ Василисы. Слышит Владарь голос старца Парфения: «Вот я тебе, чадо, какую тайну открою о земле твоей: по лесам нашим, кровию драконовой политым и святым Егорием крещеным, Владычица Дебренская ходит. Где след Ее пречистых ног там и Рай. Блажен, кто имеет очи, чтобы видеть».
— «Скажи мне, старец преподобный, где Светомир. Печаль-тоска по нем сердце мое гложет».
— «А ты о Серафиме юном не печалься. Он во церкви невидимой покоится. Церковь та построена на крови мучеников Христовых. И Симеон Управда, страстотерпец, среди них. Не напрасно он умер Сын твой потомок его. Вот еще тебе скажу: возлюбила Серафима твоего Владычица Дебренская. Святыня Ее на земле хранителями особыми оберегается. От старца благого, кому Дева Пречистая обручена была, пошел в духе род обручников; явно-тайного Рая они на земле святые садовники. Светомир из рода обручников сих».
— «Как разуметь слова твои, отче? Искать ли мне сына моего среди живых? Что ждет его? Будет ли наследник мой по мне царевать?»
— «Сколь много спрашиваешь зараз», улыбнулся старец, «не умер Светомир, но спит, и стрела золотая в десной руке его. Встанет и придет царство спасти. Но не суждена тебе с ним встреча на земле».
— «Умру скоро, не увидав сына моего?»
— «Ты сказал». Старец Парфений благословил Владаря и вывел его из келлии.
VIII
Огляделся Владарь. Пред ним поляна. Поодаль чаща лесная. И слышит он: доносится из леса злой и жалобный, протяжный вой. Волки! И вот уж от бора отделяется их серая стая. Впереди бежит прямо на Владаря матерый зверь.
«Я ему возбранил тогда — что это было?», силился вспомнить Владарь и видит: под крестом криницы лежит Симеон Управда. Спит тихо, руки сложены на груди, лицо светлое, благообразное. А над Симеоном волк матерый стоит голодный, оскалился. «Я и теперь ему возбраню», сказал себе Владарь и ринулся на зверя. Волк взвыл, скрылся в лесу. И все исчезло.
И вот уже из леса всреть ему идет Горислава во всей своей чародейной красе. Им подводят коней, и они скачут бок-об-бок по лесам и лугом. Вот речка перед ними. Через нее мост переброшен. Сходят они с лошадей, по мосту идут вместе. И говорит Владарю Горислава: (492)
«Прав ты был, Лазарь, что не внял мольбам моим. Когда бы ты меня тогда послушал и не выдал бы меня Симеону Игоревичу, не было бы и Отрады моей, которая тебе отрадою стала. Она от мученика Христова родилась, и не прейдет благодать, коли упование не иссякнет. А ныне кок во времена недуга твоего Отрада песнь тебе споет, какой я ее научила. Певала она тебе песнь ту, да не всю сразу. Песнь та длинная, но теперь ты вместить уготовлен. Долгие годы ты все песню ту вспомнить желал и не мог. Вот дочь моя тебе напомнит».
Перешли они через мостик и вступили в лес. «Расстаться нам надо на короткий срок», сказала Горислава.
«Останься!», вскричал Владарь и протянул за нею руки. Но ее не стало.
И вот видит Владарь: перед ним дорога длинная. По обеим сторонам, друг против друга стоят кусты в больших белых цветах, и из каждого куста подымается большая белая свеча. И свечи все горят, белыми цветами увитые. Идет Владарь по дороге той и знает, что к смерти идет. Но ему не страшно, даже радостно. А когда на дороге, по краям ее осталось по одной белой свече, и стал он проходить среди последних белых цветов, исчезла дорога в голубом тумане, точно в фимиаме кадильном. А в той во мгле голубой обозначился образ милый, и глядят нс Владаря глаза важные, правосудные.
«Отрада!», позвал он. Она смотрит, улыбается. И слышит Владарь — то уж было когда то — голос звонкий поет песнь желанную, заветную:
Во темно̀м сыром бору. [28]Семь ключей повыбило.На чисто̀й прогалинеСтуденец серебряный, —Студенец серебряныйВладычицы Дебренской.
Во темно̀м сыром боруСемь ключей повыбило:Собирались семь ключей,Сотекались семь живыхНа чистой прогалинеВ студенец серебряный.
По заветну бѐрежкуМурава нетоптана,По̀ лугу нехо̀жемуТравушка некошена,Мурава шелко̀вая,Цветики лазо̀ревы. (493)
Во темно̀м сыром боруСемь ключей повыбило.На чисто̀й прогалинеСтуденец серебряный,По-над яром хижинка,Поодаль лачуженка.
Не святой затворничекВ келье затворяется:Затворилась СхимницаПод схимой лазоревой.Выглянет — повызвездитПо синю поднебесью.
Хижина безвестная —Царицы Небесныя,Девы неневестныяВладычицы Дѐбренской.Живет Матерь ДѐбренскаЗа старцем-обручником
А старцу-обручнику,Ду̀хову послушнику,Горенка молельная —Церковь самодельная,Почивальня райская —Ветхая лачуженка.
По чистой прогалинеСтуденец серебряный;По заветну бережкуШо̀лкова муравушка, —По заветну бережкуВладычицы Дебренской.
Во темном сыро̀м боруСемь ключей повыбило.Собирались семь ключей,Собирались семь живыхВ кладезь БогородиченВладычицы Дебренской.
Умолк голос. Отрада стала уходить, тихо подымаясь. Владарь бросился вслед ей. Полетел куда-то ввысь и — (494)
IX
Проснулся под криницею.
Царь встал. Подошел ко кресту, на котором был ясно виден резной образ святого Георгия. И воспомнился Владарю рассказ княгини Василисы, матери его: когда на Егория вешнего родился у нее младенец долгожданный, повелел князь Давид, отец счастливый, срубить ветхий дуб над Егорьевым ключом, из комля цельный крест вытесать и святого Егория образ в крест врезать; и еще повелел сень из того-же дуба соорудить и поставить сень и крест над криницею.
Стал крест знаменьем хранительным. И вспомнил царь те радостные дни, когда предваряемый крестом, вел он воинов своих к победе и спас страну, одолев агарян. И страшный тот час вспомнил, когда не смогли крестоносцы сильные истягнуть древо из гнезда его, не пошел крест.
И подумал Владарь, глядя на резной образ Георгия святого, что победа, славнейшая победа над драконом, дана была ему за то, что двенадцать мук приняв, не оскудевал он в вере и не переставал из погребов глубоких Господу славу воздавать: