она. ─ Я за порог, а он тут же полюбовницу молодую завёл?
─ Ну, а что, Наташ? Ему ведь тоже хочется любви и ласки. Он ещё не старый мужик. Ты пока дома жила, он все силы душевные на тебя тратил, а своей личной жизнью жертвовал. Пусть хоть теперь насладится. Порадовалась бы за отца, эгоистка.
─ Почему? С чего это я эгоистка? Я просто не понимаю, как так? А мама?
─ Ну, ты почему, как маленькая, а? Он маму твою до сих пор любит. Но это ведь не отменяет новых встреч. Он же не монах, правда? Обетов безбрачия не давал, наверное.
─ Не отменяет? ─ в ужасе переспрашивает она. ─ Как не отменяет? Нет, я не знаю, я бы так не смогла. Как так-то? Кто она такая, вообще, эта проститутка малолетняя?
─ Нормальная девушка, с чего это она проститутка? Да и тебя она постарше, вообще-то. Честная и принципиальная. Она, между прочим, и звание внеочередное бате твоему организовала.
─ Это ты их познакомил? ─ хмурится Наталья.
─ Нет, они сами, ─ хмыкаю я.
─ Но ты с ней знаком, да?
─ Наташ, знаком, но они между собой сами познакомились. А я с ней по работе пресекался. Она секретарь начальника УВД области.
─ Секретутка, значит? Ладно, пойду познакомлюсь, с приёмной матушкой.
─ Ты почему такая ревнивица? Не ходи никуда, не порти бате счастье. Завтра с ним увидишься, а пока поспи на моём диване. Родичи утром на работу смоются, я тогда к тебе перелягу, поняла?
Она качает головой, но соглашается с моими аргументами и, погуляв ещё немного мы возвращаемся домой.
─ Егор, тебе женщина звонила какая-то, ─ сообщает мама.
─ Чего хотела?
─ Не знаю. Сказала, что перезвонит.
Я смотрю на Наташку, она делает вид, будто её это не интересует. И тут же, словно в доказательство сказанного мамой, раздаётся телефонный звонок.
─ Алло, ─ снимаю я трубку.
─ Брагин! ─ набрасывается на меня Куренкова. ─ Ну, ты наглец, честное слово! Ты почему не пришёл?
─ Куда не пришёл? ─ не могу понять я.
─ Куда? Нет, ну ты вообще! Ко мне, куда же ещё? Мы же договаривались вместе придумать для Снежинского направление поездки. В дальние края, да? Но это ладно, на это мне плевать. Ты же сказал, что придёшь и не пришёл. И не позвонил даже!
Ёлки-палки, про Валю-то я и забыл сосем. Я ведь ей действительно обещал. Позавчера ещё вроде… Мда… совсем плохой стал.
─ Просил меня, уговаривал, а сам продинамил. Это как назвать, вообще? В общем так, или давай ноги в руки и немедленно ко мне, или забудь моё имя и номер телефона. Ясно?
Вот на тебе! Ещё и с ультиматумом…
─ Валентина Романовна. Я прошу прощения, но сейчас это невозможно. Давайте, пожалуйста, завтра. Я подойду и попытаюсь всё объяснить, как-то оправдаться. Дело в том, что…
─ Хватит! ─ прерывает она мою попытку замотать вопрос. ─ Или сейчас, или никогда.
Одумается ещё, про «никогда» я не верю. Сейчас, всё равно острая необходимость в ней отпала. Снежинский под стражей и выйти ему оттуда не удастся. А со временем Валентина смягчится и снова станет такой, как раньше.
─ Валентина Романовна…
─ Ты чего, с бабой что ли? ─ перебивает меня она.
─ О чём вы говорите, я сейчас дома нахожусь, с родителями!
─ Егор, ─ подходит вдруг Наташка, ─ а диван раскладывается?
Блин, всё против меня. Она спрашивает так громко, что Куренкова наверняка это слышит.
─ Дома с родителями? ─ зло восклицает она. ─ А кто это там диван не может разложить?
Блин-блин-блин!
─ В общем, ясно всё с тобой, Брагин. С девками кувыркаться у тебя времени хватает, а на меня нет. Ну, что же, ты сам выбрал.
─ Валентина Андреевна…
Она отрубается.
─ Ой, Романовна то есть…
─ Это кто? ─ с удивлением спрашивает Наташка.
─ Секретарь горкома комсомола, ─ отвечаю я.
─ Странный какой-то секретарь, ─ хмыкает она.
─ Да, ─ соглашаюсь я, ─ странный. Она мне всю плешь проела уже. Отчёт требует, вынь ей и положь.
─ Действительно, странно, ─ качает головой Наташка. ─ Но ты смотри, если тебе нужно, иди, неси отчёт на ночь глядя. А она где сейчас, в горкоме ещё сидит?
─ Ну да, только отчёт этот у нас не готов пока ещё.
─ А зачем ты ей про то, что с родителями сказал? ─ спрашивает Наташка с ангельским личиком.
Ну надо же, угораздило меня оказаться под перекрёстным допросом…
Не успеваю я отойти от телефона, как он звонит опять. Передумала? Сменила гнев на милость или решила добить? Но это оказывается вообще не она.
─ Егор, привет, ─ звучит в трубке голос Романа Куренкова. ─ Новости есть. Я Снежинского выпускаю.
22. Пулеметы мои с ядерными пулями
─ Вернее, уже выпустил, ─ говорит Куренков.
Блин, какого хрена! Что происходит?! Мы же всё обсудили, приняли решение, все согласились, что оставлять Эдика на свободе очень опасно и что он не успокоится, пока нас в гроб не загонит или сам не сдохнет.
─ Странное непостоянство, Роман Александрович, мы же договорились с вами. Это же и ваши интересы затрагивает…
─ Затрагивает, ─ соглашается он, ─ всё верно. И по своей воле я бы его не выпустил, но за него попросили.
─ Кто? ─ просто спрашиваю я, хотя мне очень хочется сказать что-нибудь язвительное и дерзкое.
─ Гурко, ─ так же просто отвечает он. ─ Марк Борисович. Позвонил час назад и попросил.
Твою ж дивизию! С какой это радости за ничтожество Снежинского просит Гурко? Впору напрячься и конкретно так напрячься.
─ А почему, не сказал?
─ Ничего конкретного. Сказал, что близкий друг попросил.
─ Сука, ─ не сдерживаюсь я.
─ Егор! ─ тут же прилетает окрик от мамы.
─ Да мам, прости… Но он теперь будет думать, что ему всё можно… По сути, нам останется не такой широкий коридор для принятия решений.
─ Так, ─ строго говорит Куренков, ─ по телефону не стоит такие вещи обсуждать и, тем более, при маме. Давай, подбеги ко мне, пошепчемся с тобой на кухонке. Сможешь?
─ Понял, ─ отвечаю я. ─ Смогу. Сейчас подскачу, минут через двадцать.
─ Всё-таки придётся идти? ─ разочарованно спрашивает Наташка.
─ Похоже, они решили всё-таки выманить меня из дому.
─ Я тогда, наверное, домой пойду, ─ вздыхает она.
─ Нет, ─ качаю я головой. ─ Твой дом теперь здесь.
─ Пока ещё нет, ─ многозначительно поднимает она брови.
─ В смысле? ─