как только его хватка хоть немного ослабнет, тут же настанет конец. Он не думал об этом, а только осознавал. Всё его внимание было сосредоточено на беспощадном лице существа, которое давило и терпеливо ждало неминуемого.
Если у смерти и существовало лицо, то Бэккарт никак не мог предсказать, что в его случае, оно окажется таким. Ему показалось это ироничным и даже смешным – вот так быть растерзанным тупыми крабами, или пауками, или тем, что из себя представляли эти монстры. Оставалось всего несколько ударов сердца. Бэккарт решил не закрывать глаза.
По стенам и полам прошёлся редкий гулкий удар, и воцарилась тишина.
Бэккарт почувствовал, что колющие тычки прекратились, а давка со стороны нависшего чудища ослабла.
За ударом последовал протяжный вой, словно капитан огромного лайнера подал гудок, знаменующий отплытие. Бэккарт почувствовал изменение всем телом: пол под ним наклонялся и выравнивался.
Усики перед лицом Бэккарта начали крутиться в другую сторону, а затем и вовсе отпрянули. Краб, который мгновение назад был готов переломить его руку и вонзиться в глотку, внезапно стал перебирать своими неуклюжими ножками и быстро слез с груди. Не упуская момента, Бэккарт вскочил на ноги и пинками начал подбрасывать и так отступающих существ. Быстро раскидав кучу панцирей, которые уже даже не пытались нападать, в груде переломанных конечностей он вдруг увидел Ленайу. Двумя руками она крепко-накрепко прижимала к груди свою игрушку и едва дышала. Она приоткрыла сначала один глаз, осмотрелась им, затем открыла второй и уставилась на Бэккарта.
- Мы уже пришли? - Спросила Ленайа, стараясь быть невозмутимой.
- Думаю, это было не самое страшное, - сказал Бэккарт, подав ей руку и выдернув из кучи перемолотых частей и органов.
Почему-то паучьи крабы быстро отступали от них, рассасываясь в углублениях стен, вентиляционных трубах, шлюзах и тёмных углах. Большая часть их повалила прямо в разлом, который образовался, когда кладка яиц вывалилась наружу. Теперь, такое впечатление, их это больше не волновало. Они трусливо, а, скорее всего, вполне расчётливо, разбегались кто-куда, бросив своих детищ на произвол судьбы. Бэккарт почувствовал прилив сил, сжал в руке гаечный ключ покрепче в полной готовности запустить произвол судьбы, но его остановило нечто другое.
В помещение ресторана пролился свет.
Его не было много, его не было достаточно, но он появился, и вместе с этим начали меняться и вещи вокруг. Ржавчина со стен начала слазить и скручиваться в покрытие на полу. По поверхности потянулись обои, цепляясь друг за друга и воссоединяясь в единый узор. Под ногами начала съёживаться материя ковра, которая быстро стала мягкой и приятной на ощупь. Переломанные стулья сами собой вставали к столам, салфетки укладывались рядом с расцветающими блюдами, осколки битой посуды соединялись и расставлялись в правильном порядке между столовых приборов. Всё вокруг суетливо зашумело и начало преображаться.
Ленайа с нескрываемым интересом смотрела по сторонам. Жуткие картины влезали в свои рамы на стенах и, как только с них сходил слой пыли, сразу становилось понятным, что жуткими их делало лишь воображение. Живописные пейзажи украшали собирающийся воедино обеденный зал. Ресторан собирался встречать гостей.
Бэккарт же следил за тем, как довольно спешно кишащая толпа крабов забиралась в разлом прямо по лопающимся у них под ногами капсулам со слизью. Яйца лопалась сами по себе. Кладка раскатывалась от разлома, из которого вывалилась, рассыпалась по полу и растворялась в воздухе прямо на глазах, словно находиться ей здесь было совсем неуместным. Вместе с тем стена, в которую залезали либо чем-то привлечённые, либо чем-то напуганные крабы-пауки, начала стягиваться, как быстро заживающая рана. Резцы разорванного железа начали соединяться друг с другом как молния на куртке.
Бэккарт с интересом наблюдал за преображением. Ленайа вдохновлённо смотрела на проникающий сквозь круглые окошки-иллюминаторы свет. Ей даже на мгновение показалось, что она слышала отдалённые возгласы людей, поднимающихся на борт, заселяющих каюты, направляющихся к вкуснейшим яствам...
Следы грязи, ветхости и старости начали пропадать. Черепки стали преобразовываться в украшения, декоративные вазы и матовые лампы.
- Корабль всплыл! - Сказал Бэккарт так, словно он ожидал совсем другого.
- Да! - Подтвердила Ленайа, улыбаясь.
Она отчётливо слышала человеческие разговоры. Свет начал залезать в углы, вдавливая не успевших спастись монстриков в отступающую темноту какой-то далёкой и совсем другой реальности. Ленайа охотно принимала наступающие изменения, они определённо ей нравились.
- Это что — начало? - Спросил Бэккарт, и Ленайа поняла, что он имел в виду начало периода.
Это не было началом периода. Отчего-то Ленайа знала, что период начинается не так. А, точнее, совсем по-другому. Это заставило радость немного поугаснуть.
- Ведь это же корабль... - С надеждой сказала она, - целый лайнер! Он увезёт нас... Отсюда!
Бэккарт покачал головой и показал пальцем на смыкающуюся щель в стене.
- Этот корабль — призрак, - сказал Бэккарт, - он только отдалит нас от того места, куда мы идём.
- Ты имеешь в виду Чёрную Башню? - Спросила Ленайа, не желая расставаться с ощущением близкого спасения, - то место, где я столкнусь со своим самым сильным страхом на свете?
Ленайа погладила Харика по оторванному ушку, но ничего не произошло. Правильно, ведь он не был настоящим.
Она с грустью смотрела на обволакивающий свет. Ещё вот-вот и можно было увидеть нечто потрясающее. Как в иллюминаторы проникнут лучи рассвета.
- Не забывай про сказку, - упрямо сказал Бэккарт, - ты прошла сквозь дремучие леса, сквозь опасные болота... Мы должны идти туда. Мы должны идти туда, где хуже всего!
- Но я не хочу идти туда! - Взмолилась Ленайа, - всё, чего я хочу — это убежать