Олег Борисов
ХЕЙДЕР. ПЕРЕЧЕРКНУТЫЙ ГЕРБ ЛАНГРАССЕНА
Посвящается Виктору Василевскому, моему старому другу, настоящему рыцарю без страха и упрека
Когда благородный господин признает незаконнорожденного сына достойным своей фамилии, он в присутствии семьи и верных вассалов объявляет об этом и вручает бастарду свой герб, перечеркнутый крест-накрест. С этого момента юношу будут называть джевлер, он станет отвечать перед богами Слаттера за отца и семью, но будет ограничен в праве владеть и наследовать земли, города и подданных.
Если бастард вздумает притязать на герб незаконно, он подлежит казни, согласно законам Фарэстаттен, Вольного государства.
Свод законов Фарэстаттен, 721 год от сотворения мира
ПРОЛОГ
Холодные тяжелые капли зло барабанили по бритой голове. «Бас-тард, бас-тард, бас-тард», — стучали они, и душу заполняла чернильная горечь.
Еще вчера утром на месте пепелища вздымались к серым небесам крепкие бревенчатые стены. Еще вчера крепость Вуоф вгрызалась неприступной твердыней в размокшую от дождей землю. И как мало времени понадобилось богам Слаттера, чтобы смутить дух наемников и заронить в их души семена предательства. Всего лишь одна ночь легла черной холодной гранью между принадлежащими ему по праву землями и железными кандалами. А он еще удивлялся, почему лорд Дейста не решился штурмовать крепость вчера днем, до начала дождя. Зачем терять зря людей, если неприступные стены легко падут при звоне золотых монет? Мешка золота вполне хватит, чтобы мудрый отец отобрал опасную игрушку у незаконнорожденного сына. Сына, дерзнувшего идти наперекор судьбе и законам Фарэстаттен, Вольного государства. Захватив Вуоф, злопамятный лорд Дейста приказал в назидание другим возможным смутьянам спалить стены, посмевшие дать кров и защиту мятежнику. И теперь холодный дождь усердно поливал дымящиеся развалины, чадившие под бесконечными водяными струями.
За спиною раздались чавкающие шаги, и сильный удар в спину бросил Хейдера в глубокую лужу. Со стоном повернувшись на бок, мужчина с трудом раскрыл глаза и увидел двух воинов, которые с ненавистью наблюдали за пленником. Надо же, с лордом пожаловал наследник, любимец Болард. Последнего, кто посмел неосторожно произнести его прозвище Кровавый, подвесили за ребра прямо во дворе цитадели. А тридцатилетний угрюмый мерзавец искренне веселился, вырывая щипцами из тела несчастного куски мяса… Наверное, Болард очень жалеет, что наемники сдались без боя и что нет желающих отдать жизнь за неудачливого бастарда. Другой причины нет, ради чего будущий хозяин Ланграссена стал бы так кривить рожу.
Зашелестел тонкий меч, и острое лезвие уперлось в лоб Хейдеру.
— Отец, ты действительно хочешь оставить это отребье в живых? Подумай хорошенько, скольких проблем мы избежим, если убьем его сейчас.
Лорд Дейст, похожий на коротколапого тролля, неодобрительно покосился на сына и сложил руки на груди: верный признак отвратительного настроения. Прошедшая зима изгрызла стылой лихоманкой посеченное в боях тело, и характер старика стал просто несносным. Понаблюдав, как кончик меча чертит кровавые руны на лбу бастарда, лорд все же соизволил ответить:
— У нас долг перед Троллудскими червями. Мы должны рассчитаться с бородатыми коротышками. И если вместо крепежного леса и скота я могу расплатиться недоноском — так тому и быть!
— Таким образом, мы признаем его право носить нашу фамилию! — сверкнул глазами Болард.
— Ничего подобного. Я продам этого раба, как паршивую скотину. И мы еще посмеемся позже над гномами, которые получат вместо полновесного золотого драный медяк.
Глубоко вдохнув пахнущий гарью воздух, старик усмехнулся:
— Хороший день. Две сотни головорезов пополнят наши заставы у Фрист-ог-Кальдских пределов. Дождь смоет остатки проклятой богами крепости. И я еще заработаю на предстоящей сделке… Боги Слаттера любят наш род…
Хейдер, лежащий в холодной воде, с ненавистью посмотрел на отца, наклонившегося к нему. Лорд спросил:
— Я не пойму только одного, ублюдок. Почему ты решил, что сможешь свергнуть меня? Неужели ты не понимал, что я узнаю о наемниках еще до того, как монеты лягут в их кошель?
— Я не хотел свергать своего господина, — сипло ответил пленник, с трудом шевеля разбитыми губами и приподнимая голову над водой. — Я всего лишь хотел взять то, что принадлежит мне по праву.
— По праву? Да ты точно безумен! — засмеялся Дейст. — Это мои земли, и я здесь — закон и порядок! Я, я буду решать, кто из моих сыновей получит в управление Ланграссен! О каком праве ты, жалкий недоносок, смеешь говорить?!
— О праве наследия, отец. Ты обещал признать за мною старую крепость у перевала Лэгпасс. И не моя вина, что из-за королевского декрета я не получил обещанного! Крепость Лэгпасса — моя. И я имею полное право носить перечеркнутый герб Ланграссена.
— Ты идиот. Разменять четверть века и верить, что я отдам часть моих земель незаконнорожденному? И кому? Кто даже не смог найти верных людей, способных драться за него! Они предали самозванца перед первым же сражением!
— Значит, я найду тех, кто не предаст. Крепость Лэгпасса будет моей.
Стоявший рядом Болард усмехнулся, шагнул в лужу и с издевкой бросил в лицо наглецу:
— Твоя мать была честной женщиной. Она умерла в поле, как и подобает крестьянке, и не пыталась требовать от своего лорда богатства и славы. Но ты продался темным Гударам, и они смутили твой разум. Думаю, тебе понравится, бастард. Ты лично сможешь увидеться с теми, кто напел ублюдку лживые слова о притязаниях на герб и земли. В каменоломнях и шахтах Пайслинга охрана быстро объяснит, кто ты и что тебя ждет. Гудары сожрали продажную душу, а каторжные работы сожрут твое тело. Отец решил сохранить тебе жизнь. Я надеюсь, ты успеешь не раз «поблагодарить» его за это, подыхая в подземельях!
Болард вдавил сапогом лицо мятежника в лужу и засмеялся, видя, как тот пытается вырваться и захлебывается в грязи.
— Оставь его, сын. Нам пора ехать, успеешь развлечься дома. — Лорд Дейст махнул рукою и зашагал к выходу из развалин крепости. Двое солдат в мокрых тяжелых кожаных доспехах достали из воды кашляющего Хейдера, подцепили веревку к его ногам и поволокли следом за хозяином. Любимый сын владыки Ланграссена напоследок пару раз пнул пленника и побежал догонять отца, скользя по густой грязи.
Среди черных руин осталось валяться обожженное полотнище, на котором два наспех вышитых меча перечеркивали лазурный щит с красавцем-оленем — герб бастарда, посмевшего уравнять себя с братьями, законными наследниками и любимцами фортуны. Втоптанный в грязь символ поражения, жестокая насмешка Кэрлэкссефа, бога мужской силы и удачи. Что поделаешь, боги любят незаконнорожденных не больше, чем люди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});