Читать интересную книгу Заговор генералов - Владимир Понизовский

Ни о чем этом Корнилов понятия не имел. Как не по разуму было ему понять, какую роль отводят генералу "братья"-согозники, приглашая через своего антрепренера Аладьина принять участие в их собственном спектакле...

- Надеюсь, что в ближайшее время я смогу передать вам необходимую сумму, - сказал, готовясь подняться, Аладьин. - Она поступит в мое распоряжение со дня на день.

Он не объяснил, да это было и ни к чему, что во время их беседы в Петрограде посол Великобритании сэр Бьюке-нен уведомил Аладьина: человек, с которым еще в Лондоне английскому разведчику была назначена встреча, находится уже в пути.

- Деньги меня не интересуют, - сухо отозвался Корнилов.

- Не поймите превратно, ваше высокопревосходительство: они - лишь масло, смазывающее шестеренки механизма, - произнес гость.

Когда Аладьин вышел, главковерх в нетерпении посмотрел на часы. Уже вечер, но ответа от Керенского нет. Брыкается? Ничего! Он взнуздает и министра-председателя! Питерский округ со всеми полками и дивизиями должен быть подчинен Ставке! Выжидать далее он не намерен.

- Пригласите ко мне генерала Лукомского, - приказал он адъютанту.

И когда начальник штаба Ставки вошел в кабинет, четко, слово к слову, выговорил:

- Прошу принять надлежащие меры к переброске Кавказской туземной дивизии и Третьего конного корпуса с Юго-Западного фронта сюда, - он показал по карте, - в район Ново-Сокольники - Невель - Великие Луки.

3

Все заключительные документы съезда были перепечатаны. Яков Михайлович Свердлов проверил их. Заклеил в объемистый пакет, вручил Серго:

- Отправляйтесь немедля.

Орджоникидзе выехал к Ленину.

Теперь-то дорога была ему известна. А тогда, в первый раз... В пути Серго снова и снова возвращался воспоминаниями к недавнему, так остро пережитому.

В первый раз после возвращения в Россию из эмиграции Владимир Ильич покинул Питер в конце июня. Серго и другие товарищи видели, что он чувствует себя плохо, осунулся. Надежда Константиновна сказала: его замучила бессонница. А сколько приходилось ему писать статей, встречаться с товарищами, выступать на заседаниях, собраниях, у рабочих и солдат!.. Они решили: "Владимир Ильич, вы должны отдохнуть!" Он устало улыбнулся: "Партийной дисциплине подчиняюсь".

Он уехал в маленькую деревеньку Нейвола в пяти верстах от станции Мустамяки. Комнатка была в лесу неподалеку от озера. Они радовались: чистый воздух, освежающая вода, оторванность от всех забот восстановят его силы. Уже потом узнали: Владимир Ильич дал себе отдыха всего два дня. Потом снова дорвался до пера и бумаги. А уже на шестой день устремился назад. Потому что в Питере произошли непредвиденные грозные события...

Даже они, Серго и другие большевики, находившиеся в те дни в столице, в гуще народа, не могли ожидать, что так все произойдет. Незадолго перед тем Серго по предложению Владимира Ильича был введен в состав Питерского городского комитета партии. С утра до поздней ночи - в частях гарнизона и на заводах. Особая его забота - Пу-тиловский. Многотысячная толпа, бурные митинги - привычно. В тот памятный день, третьего июля, проходила Вторая чрезвычайная конференция большевиков столицы. Прямо среди заседания Серго вызвали из зала: "Пути-ловцы и солдаты пулеметного полка с оружием выходят на улицу!"

Он бросился на завод. Двор за оградой забит до отказа.

Клокочущее яростью море. Куртки. Гимнастерки. Щетина винтовочных стволов.

- Баста! Терпение кончилось! Идем свергать Временное правительство! Долой министров-капиталистов!..

Орджоникидзе взобрался на самодельную, из ящиков, трибуну:

- Товарищи путиловцы! Друзья! Конференция большевиков Питера, пославшая меня сюда, просит вас не выходить на улицу! Конечно, у рабочих и солдат Петрограда хватило бы силы прогнать Временное правительство и взять государственную власть в свои руки. Только победу у нас тут же отняла бы буржуазия, утопила бы революцию в крови! Прислушайтесь к нашему голосу: армия и провинция еще не готовы поддержать восстание в столице, момент еще не наступил!..

Всю силу души вкладывал в эти слова, но чувствовал: толпа их не принимает. Согласились лишь подождать, пока Серго с несколькими представителями от завода и солдат пойдут к телефону и переговорят с руководителями конференции. Орджоникидзе едва успел набрать номер дворца Кшесинской и передать члену президиума конференции, что на Путиловском "повышенное настроение", как ему самому крикнули:

- Путиловцы и солдаты не дождались, они уже сами двинули к дворцу Кшесинской и к мостам!..

Восстание началось. Пусть еще не восстание - стихийное выступление, к которому сразу же примкнули десятки, а затем и сотни тысяч рабочих и солдат.

Большевики понимали: это выступление преждевременно, не подготовлено. А главное, как настойчиво подчеркивал Владимир Ильич, - не обусловлено объективным историческим процессом развития революции. Это гнев обманутых людей, подогретый призывами безответственных анархиствующих элементов, которые всегда примазываются к бурным процессам времени.

Главным лозунгом этого стихийного движения стал призыв: "Вся власть Советам!" Но требовать передачи всей власти Советам в таких условиях значит добиваться насильственного свержения Временного правительства, иными словами - поднимать флаг вооруженного восстания. Однако народ в массе своей еще не утратил веры в посулы эсеров и меньшевиков, занимающих кресла в правительстве, еще опьянен призрачными свободами Февраля. Народ - это не только Питер. Это Москва, вся Россия и армия. Они не поддержат сейчас восставшую столицу. Большевики трезво глядели на вещи и понимали это. Еще несколько дней назад Владимир Ильич говорил, что имеется возможность мирного развития революции, хотя с каждым часом шансов становится все меньше: острота противоречий нарастает, а эсеры и меньшевики в самих Советах уступают последние позиции Милюковым и родзянкам и даже не помышляют о взятии власти. Единственный путь мирного развития революции предусматривал постепенную большевизацию Советов. Но для этого требовалась огромная работа среди населения по всей России и нужно было время. Для такой работы условия были: в стране еще сохранялась свобода политической агитации, свобода организации масс. Сохранялось и двоевластие, хотя все решительней обозначался поворот к контрреволюции. Но время... Его-то и не хватило.

Что же делать? Устраниться? Пустить стихийное движение на произвол судьбы? Нет! Ни в коем случае! Овладеть движением. Направить его в мирное русло. А для этого стать во главе его. Так ЦК и Петроградский комитет и решили на экстренном совместном заседании вместе с руководством Военной организации при Центральном Комитете партии.

А между тем в уличные колонны вливались все новые и новые группы рабочих и солдат - вышли почти все промышленные районы, почти все части столичного гарнизона. Даже по примерному подсчету - не меньше полумиллиона. К питерцам присоединились прибывшие из Кронштадта военные моряки.

При "военке" был создан штаб демонстрации. В целях самообороны участникам шествия предложили вооружиться, но ни в коем случае первыми оружие не применять.

От каждой тысячи демонстрантов было выделено по одному человеку в депутацию, которая явилась в Таврический дворец, в Совдеп, и передала председателю ВЦИК Чхеидзе требование масс: "Всю власть Советам!" Иными словами, рабочие и солдатские депутаты должны низложить Временное правительство.

Исполком Совдепа отверг это требование. Наоборот - предоставил Временному правительству полномочия действовать по собственному усмотрению. Это был удар ножом в спину.

Тем же часом центральные проспекты уже заполнялись столичной публикой. Офицеры, юнкера, кадеты. И случилось то, чего следовало опасаться больше всего, - на Невском, между Казанским собором и Садовой улицей, колонну демонстрантов обстреляли с крыш и чердаков. Раздались выстрелы и с тротуаров...

Посланец Петроградского комитета был направлен в Нейволу третьего июля, как только обозначился масштаб событий. В шесть часов утра четвертого июля Владимир Ильич спешил на станцию Мустамяки. Около полудня он уже собрал во дворце Кшесинской членов ЦК. Ленин полностью одобрил действия большевиков.

Из Кронштадта прибыл новый отряд моряков. Они высадились с кораблей на Университетской набережной и, построившись в шеренги, направились к дворцу Кшесинской.

Перед матросами выступили Свердлов и Луначарский. Демонстранты потребовали:

- Ленина! Хотим слушать Ленина!

Серго видел: Владимир Ильич устал до предела. Все же он вышел на балкон. В короткой речи, извинившись, что из-за болезни вынужден ограничиться лишь несколькими словами, передал привет революционным кронштадт-цам от имени питерских рабочих, выразил уверенность, что лозунг "Вся власть Советам!" должен победить и победит, несмотря на все зигзаги исторического пути, и призвал к выдержке, стойкости и бдительности.