Так вот почему Фенвик знал так много. Он лгал, говоря ей, будто сам Макс рассказал ему обо всем.
— Джонатан был в ярости, — продолжала Серена. — Он опросил каждого из прислуги, начиная с судомойки и кончая дворецким.
— Вы узнали, кто это был? — с замиранием сердца спросила Оливия, бросив в огонь еще один кусок ткани.
— Это была твоя горничная Смитсон.
Так вот кто предатель!
— Вы уверены?
Серена вздохнула.
— Кора, которая жила с ней в одной комнате, видела, как она каждый день пишет какие-то письма. Думая, что это была романтическая переписка Смитсон с каким-то ухажером, Кора украдкой заглянула в одно из писем. Ей показалось странным, что Смитсон пишет какому-то лорду Ф. о том, что происходит в доме Стрэтфордов, но Кора не вспоминала об этом до того момента, пока мы не начали ее допрашивать.
— А что Смитсон?
— Как только мы вчера приехали в Лондон, Джонатан допросил ее с пристрастием, и она во всем призналась. Она сказала, что Фенвик заплатил ей десять фунтов за то, чтобы она предала тебя. Джонатан тут же ее уволил, и она больше не появится ни в Лондоне, ни в Суссексе.
Оливия смахнула слезу.
— Спасибо тебе, Серена. То есть я хочу сказать… Мег.
Серена обняла сестру за плечи.
— Прости меня, Лив. Не могу себе простить, что наняла служанку, которая так легко предала тебя. Я очень переживаю, поверь мне.
— В этом нет твоей вины. Десять фунтов — это большая сумма. Я уверена, что любая на месте Смитсон соблазнилась бы такими деньгами.
— Ты действительно в порядке, Оливия? — с сомнением в голосе спросила Серена.
— Да. — Ей было гораздо лучше, чем можно было ожидать, если учесть, через какие ей пришлось пройти испытания. Оливии было хорошо и спокойно.
— Но ты выглядишь… — свела брови Серена, — печальной.
Оливия бросила в огонь остатки платья и повернулась к сестре:
— Я совершила ошибку.
— Что ты имеешь в виду?
— Это касается Макса.
Она отвернулась: Она не будет о нем плакать. Боже упаси.
— Я не понимаю. Он так беспокоился о тебе вчера ночью.
— Да. Но я узнала… — Оливия вздохнула. — Правда в том, что когда появился Макс, я не прислушалась к твоим предостережениям. Я не защитила свое сердце.
— Что произошло?
— Фенвик рассказал мне о некоторых чертах характера Макса, и оказалось, что он вовсе не такой стойкий и надежный, каким он мне представлялся.
— Как ты могла поверить слову такого безумца?
Оливия прикусила губу.
— Он показал мне расписку… они с Максом заключили пари. Макс поставил тысячу гиней на то, что сможет соблазнить меня.
— Нет. Не может быть.
— Может.
— Я не могу в это поверить. Должно быть, подпись подделана.
— Нет, Серена. Я знаю, как подписывается Макс. А по выражению его лица я поняла, что это правда. Это объясняет и то, почему Фенвик заплатил Смитсон за слежку. Он хотел удостовериться в правдивости слов Макса, когда тот вернулся в Лондон, что ему удалось соблазнить фригидную мисс Оливию Донован. — При последних словах голос Оливии дрогнул.
— Ах, Оливия. Мне так жаль. Это ужасная новость.
Оливия беспомощно улыбнулась:
— Мне следовало хорошо подумать, прежде чем позволить своему сердцу поверить этому человеку. Я была глупа.
— Ты не виновата. Он был такой… — Серена покачала головой. — Я уверена, он был просто очарован тобой, ведь он всегда провожал тебя взглядом. Меня бросало в дрожь, когда я видела, как он на тебя смотрит.
— Меня тоже.
Серена крепко обняла Оливию, и в объятиях старшей сестры она дала волю слезам. Оливия плакала о том ужасе, который пережила в доме Фенвика. О том, что потеряла Макса и ту часть своего существа, которая поверила, что любит его.
Макс пришел навестить ее ближе к вечеру. Оливии было необходимо увидеться с ним и объяснить, что она не хочет с ним встречаться, поэтому она попросила сестру и зятя оставить их на какое-то время одних.
Когда объявили о его приходе, она стояла у окна, глядя на серое небо и бесконечный дождь.
— Здравствуйте, ваша светлость, — произнесла Оливия, когда он вошел в комнату.
Макс улыбнулся:
— Что ты думаешь о моем новом титуле?
— Я думаю, он тебе подходит.
— Вот как? А я все еще к нему не привык.
— Максвелл Бьюкенен, герцог Уэйкфилд. Тебе нравится?
— Быть герцогом Уэйкфилдом?
— Да.
Макс на несколько секунд задержал взгляд на ней:
— Нет, вообще-то не нравится. Из-за него ты отдалилась от меня.
Что-то в ее груди болезненно сжалось.
— Давай сядем, Макс.
Они сели рядом на софу, и он взял ее руку. Оливия думала, что выплакала все слезы в объятиях Серены, но почувствовала, как новая волна подбирается к горлу, поэтому ей понадобилось несколько минут, чтобы собраться.
— Нам надо поговорить.
Макс кивнул, не спуская с нее глаз.
— Ты и я… мы разные. Мы из разных миров и бываем в разных местах.
— Нет, — твердо заявил он. — Мы не совсем из разных миров. Ты — такая же английская леди, как любая другая, родившаяся и воспитанная в Англии. А родные места не играют здесь никакой роли. А насчет разных мест — об этом ничего не могу сказать.
— Пожалуйста, Макс. Пожалуйста, мне и так трудно говорить, так что не нужно… — Оливия старалась говорить ровным голосом. — Ты не тот человек, каким я тебя представляла.
Макс стиснул зубы.
— Послушай меня, Оливия. Я уже говорил тебе, что никогда не желал, чтобы ты узнала меня таким, каким я был. В результате появилось это проклятое пари, о котором я сожалею. С моей стороны это была непростительная глупость.
— Тогда зачем ты на него согласился? Зачем подписал?
Макс отпустил ее руку, но по-прежнему смотрел ей в лицо.
— У нас с Фенвиком давние и очень сложные отношения. Ему всегда удавалось выставить наружу те черты моего характера, которые были свойственны моему отцу. В тот вечер, когда я впервые увидел тебя, Фенвик хвастался своим умением завоевывать женщин. Он решил, что раз ты не поддалась его ухаживаниям, не поддашься и моим. Мне захотелось доказать, что он не прав. — Макс отвел взгляд. — Я был зол. Меня выводило из себя его высокомерие, его готовность обманывать свою жену. Я хотел взять над ним верх, хотел показать ему раз и навсегда, что он не лучше меня. Я согласился на пари, подписал эту чертову расписку и решил поехать в Суссекс. Но когда я приехал в Стрэтфорд-Хаус, я и думать забыл про расписку, посчитав это пари глупостью.
— Все же ты приехал в Суссекс, чтобы соблазнить меня. Ведь таков был твой план до того, как мы познакомились, не так ли? — Оливия боялась, что заплачет — слезы уже подступили к глазам.