— Почему ты не отвела ее в дом? — недовольным тоном спросил он.
— Я не могла. Я кричала и звала, но в доме никого нет, а дверь заперта. Мне только что удалось вытащить мисс Донован из кустов.
— Когда вы приехали?
— Не знаю, сэр. Наверно, уже добрых полчаса. Мы шли пешком из города…
Господи. Оливия на его руках была горячей — жар ощущался даже через одежду. Она была так бледна, что сквозь кожу были видны тонкие голубые жилки.
— Она шла в таком состоянии?
— Она не сказала мне, что больна.
Макс стиснул зубы. Он был в ярости, но не мог же он выместить свой гнев на служанке, поэтому просто встал и с Оливией на руках направился к дому.
— Кто-нибудь есть дома? — кричал он, барабаня в дверь.
В доме стояла мертвая тишина. Макс лихорадочно соображал: он может либо отвезти ее обратно в Прескотт, либо взломать дверь дома. Макс знал, что Харпер не будет сердиться — он наверняка захотел бы, чтобы его свояченица могла попасть в дом, особенно если она была в лихорадке. Если он отвезет Оливию в Прескот, то сможет привести к ней врача, но ей придется остановиться в одной из крошечных комнат постоялого двора, которая не будет такой удобной, как спальня в этом доме.
Макс обернулся к служанке:
— Мы войдем в дом. Если мы не сможем сделать это по-другому, я сломаю дверь.
— Да, сэр, — ответила служанка, заламывая руки.
Он, наверное, должен был бы оставить Оливию со служанкой, но все в нем протестовало против того, чтобы выпустить Оливию из рук, и он прижимал Оливию к себе все крепче. С ней на руках Макс обошел дом, приказывая служанке попытаться открыть какое-нибудь окно, но все они были заперты, как и все двери. Макс решил, что легче всего будет взломать дверь кладовой рядом с кухней.
Он с трудом высвободился из плаща и приказал служанке постелить его на клочке травы, уцелевшей от зимних морозов. Служанка расправила плащ, и он осторожно опустил на него Оливию.
Она выглядела такой беспомощной, такой слабой, такой больной, что у него защемило сердце.
Надо сосредоточиться. Ей нужна спальня. Ей нужен врач. Ей нужны постель, еда, чистое белье, теплые одеяла.
Секунду он смотрел на дверь, а потом ударил по ней ногой с такой силой, что разлетелись щепки вокруг засова.
Макс пронес Оливию через кладовку и кухню и оказался в столовой, отделенной от гостиной небольшим холлом и лестницей. Наверху было две спальни, из которых он выбрал более просторную, в ней была большая кровать, два удобных кресла и альков, служивший гардеробной.
Приказав служанке разжечь огонь в камине, Макс осторожно положил Оливию на кровать и сел рядом.
Положив ладонь на горячий лоб Оливии, он пробормотал:
— Дорогая? Ты можешь проснуться?
Оливия застонала, немного пошевелилась, но не пришла в сознание. За его спиной стояла служанка, ожидавшая распоряжений.
Макс не хотел оставлять Оливию, но не мог же он послать молодую женщину в незнакомый город, да еще и вечером.
— Мне нужно оставить на тебя твою хозяйку. Если она проснется, скажи ей, что я здесь и позабочусь о ней.
— Да, сэр.
— Не отходи от нее. Я поеду в Прескот за доктором и скоро вернусь.
Служанка кивнула.
Макс наклонился к Оливии и провел губами по мочке уха.
— Я скоро вернусь, любимая.
Схватив плащ, он сбежал вниз по лестнице, открыл входную дверь и увидел, что его лошадь бредет по дорожке. Бедное животное устало после долгого пути и нуждалось в отдыхе, но это придется отложить.
В Прескоте Макс первым делом заехал на постоялый двор, где по вечерам, как выяснилось, собирались пропустить рюмку-другую местные жители. Когда он вошел в таверну, все посетители повернули к нему головы.
— Мне нужен врач, — громко объявил Макс. — Кто-нибудь может помочь мне найти его?
Человек за стойкой оглядел присутствующих, но никто не откликнулся на вопрос Макса. Но тут к нему поспешил хозяин постоялого двора.
— Ваша светлость, — воскликнул он. Услышав титул Макса, посетители начали переглядываться. — Чем я могу вам помочь?
— Одна леди слегла с малярией…
— Малярией? — переспросил удивленно хозяин, будто никогда раньше не слышал этого слова. А может, действительно не слышал.
— Ей немедленно нужен врач, — добавил Макс.
Хозяин задумался.
— У нас есть доктор, сэр, но боюсь, что он уехал в Ливерпуль навестить свою семью…
— У вас всего один доктор?
— Да, сэр. Понимаете, Прескот не очень большой город.
— Мне нужен человек, с которым я мог бы послать сообщение в Ливерпуль. Самое позднее к полуночи мне нужен самый лучший доктор в Ливерпуле.
Все молчали до тех пор, пока Макс не достал из внутреннего кармана кошелек и начал высыпать монеты на стоявший рядом пустой стол. Краем глаза он увидел, что люди начали вставать и окружать его.
— Я могу сделать это, сэр, — услышал он рядом с собой голос и посмотрел на говорившего оценивающим взглядом. Это был крепыш с круглым лицом и честными глазами.
— Как вас зовут?
— Пиблс, сэр. Уот Пиблс.
— Очень хорошо, мистер Пиблс, — сказал Макс, указав на стул напротив себя. — Прошу садиться.
Пиблс сел. Макс тоже сел, хотя он предпочел бы помчаться обратно к Оливии. К ним подошла официантка, и Макс, заказав для Пиблса кружку эля, стал его инструктировать.
— Когда вы найдете врача, скажите ему, что леди страдает малярией и что он должен взять с собой… — Он надеялся, что правильно запомнил название лекарства. — Хинин.
— Хинин, — повторил Пиблс.
— Вы запомните?
— Да, сэр.
Макс поверил ему, но все же попросил перо и чернила и на всякий случай написал название на листке бумаги, приписав несколько слов для врача. Макс еще ни разу не воспользовался своим титулом, но знал, что это заставляет людей двигаться быстрее, чем обычно, и подписал письмо своим полным титулом.
Вручая Пиблсу письмо, он произнес:
— Передай врачу, что за ним послал герцог Уэйкфилд и что он щедро вознаградит его, если он вылечит леди.
— Да, сэр. Я передам, сэр.
— Хорошо.
Макс объяснил Пиблсу, где находится дом Харпера, заплатил ему большую часть денег, пообещав заплатить остаток по его возвращении до полуночи.
Макс и Пиблс вместе направились к конюшне. Макс хотел взглянуть на лошадь Пиблса, чтобы убедиться, что она выдержит ночную скачку.
— Это молодой жеребец, — уверил его Пиблс. — Сильный и резвый. Я вернулся в Прескот вчера вечером, поэтому у него был целый день отдыха.
Макс оглядел жеребца и решил, что он способен проделать путь гораздо быстрее, чем его измотанная лошадь.