Читать интересную книгу Анна Леопольдовна - Фаина Гримберг

– Это обо мне? – спросила я, искренне смущенная. Мне было так странно: неужели я настолько дорога Ее высочеству? И тотчас я подумала, что едва ли достойна подобной сильной привязанности… – Я желаю здоровья Ее высочеству, – сказала я, несколько придя в себя, – и постараюсь сделаться достойной привязанности Ее высочества к моей скромной особе…

– Какая милая сконфуженность! – воскликнула Доротея, наклонив немного набок голову. – На месте Ее высочества и я выбрала бы в конфидентки именно тебя, моя дорогая Ленхен!

Госпожа Сигезбек улыбалась растерянно, сидя неподалеку от своего незавершенного портрета. Андрей откланялся и ушел тотчас по приезде госпожи Миних, исполнив долг почтительности. Доротея уже похвалила портрет…

Затем графиня изложила и третью причину расстройства здоровья Ее высочества. Это ссора с Юлией Менгден. Я не скрыла удивления.

– Как могло такое произойти?..

Ссора произошла оттого, что Юлия осмелилась обратиться к Ее высочеству в день крестин с настоятельной просьбой. Юлия снова заговорила о саксонце Линаре, о своих страданиях вследствие его бессрочного отсутствия и о том, чтобы принцесса всячески содействовала его возвращению в Петербург. Ее высочество отвечала, что подумает над просьбой. Но Юлия как раз впала в один из приступов безысходного отчаяния, которые порою на нее находят с тех пор, как ее возлюбленный Линар покинул Россию. И вот она внезапно упала у ног Ее высочества, полубесчувственная и рыдающая в голос. В это самое время вошел принц Антон Ульрих и немедля приказал вывести Юлию. Он был разгневан ее поведением, то есть тем, что она позволила себе досаждать принцессе, еще слабой после родов. Теперь Ее высочество не допускает к себе Юлию, решившись таким образом наказать ее, но и сама огорчена своей строгостью…

После отъезда Доротеи я много думала о Ее высочестве и о любви Юлии к саксонцу, столь сильной, что бедняжка забывает всякую осторожность, все правила почтительности в от ношении высоких особ. Но лишь бы принцесса поправилась как возможно скорее!

* * *

Я снова на ногах, снова могу видеться с Андреем, снова бываю во дворце. Материнство сделало принцессу задумчивой. Она не делится со мной своими мыслями и, похоже, не делится ими ни с кем. Возможно, лишь со своим супругом, в чем я, впрочем, также не уверена… Мы по-прежнему проводим время на прогулках и вечера за карточной игрой. Два или три часа на дню Ее высочество проводит в покоях, отведенных маленькому принцу, наблюдая за ним и беседуя с женщинами, приставленными к нему. Она много ласкает и целует ребенка. Порою вместе с нею в комнатах младенца бывает и Его светлость. Он берет сына на руки и высоко поднимает, вызывая тревожные вскрики Ее высочества. Принцесса давно уже простила Юлию и несколько раз приглашала ее и меня в комнаты маленького Ивана. К счастью, это прекрасный здоровый мальчик, и, высказывая похвалы ему, обе мы нимало не льстим, и это приятно – для меня, во всяком случае, – быть искренней.

* * *

Ее величество тяжко больна. В конце сентября она захворала припадком летучей подагры, однако не ложилась в постель и потому никто не беспокоился о ее здоровье. Но в несколько дней недуг значительно усилился: кроме подагры показалось кровохарканье и обнаружились сильные боли в пояснице. Теперь опасаются за ее жизнь. Остерман, больной параличом в ногах, принужден отправиться во дворец на носилках. Сделаны были распоряжения касательно престолонаследия, и принц Иван объявлен российским великим князем и наследником престола. 18 октября все стоявшие в Петербурге войска были собраны, и им объявлен сделанный императрицей выбор наследника, после чего все, включая принцесс Анну и Елизавету и принца Антона Ульриха, присягнули, что признают объявленного наследника. Говорят во дворце, что манифест составлен Остерманом, великим политиком. Особенно обращают на себя внимание распоряжения на случай преждевременной смерти принца Ивана. Вот они, эти распоряжения:

«А ежели Божеским соизволением оный любезный наш внук благоверный великий князь Иоанн прежде возраста своего и не оставя по себе законнорожденных наследников преставится, то в таком случае определяем и назначаем в наследники первого по нем принца, брата его от нашей любезней шей племянницы Ея высочества благоверной государыни принцессы Анны и от светлейшего принца Антона Ульриха герцога Брауншвейг-Люнебургского рождаемого, а в случае его преставления других законных из того же супружества рождаемых принцев…»

Таким образом трон Российской империи прочно связан с домом Вельфов[91], откуда происходит принц Антон Ульрих.

Согласно распоряжению Ее величества, возможные дети принцессы Анны от другого брака – если принц Антон Ульрих умрет и она снова выйдет замуж – не могут быть наследниками престола.

Некоторые при дворе гадали, как поступит принцесса Елизавета; хотя, по моему мнению, что тут было гадать! Разумеется, она подписала бумагу, с которой был послан в ее резиденцию генерал-прокурор Трубецкой, то есть присягнула на верность маленькому наследнику престола… Но что означает в России присяга на верность или же любой иной документ! Здесь галку труднее застрелить из ружья, нежели нарушить клятву!

Я нахожу, что интрига герцога Курляндского удалась. Принцесса Анна исключена из наследства, а без его козней она непременно вступила бы на престол. Теперь ему остается учредить регентство и присвоить его себе. Он все еще не смеет открыто заявить свой замысел, но в Кабинете и в сенате пошли интриги несусветные. Уже известно, что готовится собрание значительных лиц из дворянства, духовенства и военного сословия для подписания адреса герцогу Курляндскому, коим все чины империи будут просить его принять регентство во время малолетства наследника, до достижения великим князем Иваном семнадцатилетнего возраста. Остается получить согласие императрицы на этот проект. Семейство Бирона не отходит от постели больной государыни, желая вынудить у нее подпись на акте регентства. Остерман также остается во дворце, его носят в особом кресле, поскольку приступы жестокой подагры не дают ему передвигаться на своих ногах. Известны его симпатии к Венскому и Брауншвейгскому дворам, поэтому никто не сомневается, что при обсуждении вопроса о регентстве он предложит кандидатуру принца Антона Ульриха, который, кстати, является ни кем иным, как отцом маленького великого князя.

* * *

Сестры Менгден теперь держатся вместе, включая старших, Доротею и Аурору, графиню Лесток, супругу лейб-медика принцессы Елизаветы, возведенного в графское достоинство. Похоже, Доротея верховодит сестрами как никогда прежде. Что бы это могло значить? Недавно принц Антон Ульрих горячо поспорил с фельдмаршалом Минихом. Тот глубоко уязвлен позицией Вены и полагает заключение известного Белградского мира в прошлом году невыгодным для России. Еще бы! Это мирное соглашение совершенно обесценивает блестящие победы фельдмаршала. Но принц Антон Ульрих полагал заключение Белградского мира вполне разумным. Я покамест не могу понять, кто из них прав. Доктор Сигезбек уже открыто говорит о партии Миниха, противостоящей партии Остермана и партии Бирона. Собственно, позиция Бирона и его семейства очень ясна. Их цель – видеть Бирона регентом, то есть фактическим правителем империи. Но противники Бирона – Остерман и Миних – ни за что не по ладят друг с другом. Господин Сигезбек определяет происходящее совершенно четко.

– Весьма вероятно, что в случае смерти Ее величества обе партии могут столкнуться и тогда дело будет решаться не иначе, как насилием! – говорит он.

Ее высочество волнуется. Я подметила, что она часто сжимает руки и смотрит прямо перед собой. Вдруг она улыбается быстрой улыбкой, и взгляд ее выражает некоторую отчаянную решимость. Позавчера она сказала мне, что я должна быть спокойна за свою судьбу…

– И не прислушивайся к сплетням, Ленхен, умоляю тебя, не прислушивайся к сплетням!..

Разумеется, я не просила Ее высочество объяснить, что она имеет в виду. Но если вспомнить поведение сестер Менгден, сплотившихся в единый тесный кружок…

Принцесса на глазах меняется, преображаясь из кроткой молодой женщины в энергического политика. В ее покоях теперь собираются кабинет-министры во главе с фельдмаршалом. Кроме того, неожиданно сбылись самые злые сплетни, распространявшиеся прежде Бироном и его семейством, то есть сплетни о якобы раздорах между родителями маленького будущего императора. Принц хмур и мрачен. Многие виде ли, как супруги появились в галерее вблизи покоев Ее высочества и продолжали взволнованно говорить, словно бы завершая некий неприятный для них обоих разговор.

– Не могу позволить, не могу! – повторяла принцесса. – Речь идет о моих правах. Ты понимаешь, о моих неотъемлемых правах, а вовсе не о нашей любви…