Как же все-таки кроить эту шапку?
Принес шкурку кузнец, высокий, широкоплечий, головастый. Попросил сделать получше, побыстрее, а шкурка маленькая, хорошую шапку попробуй из нее выкрой! Бадя Георге сказал об этом кузнецу, но тот посмеялся только:
— Если бы еще кто-нибудь мог мне шапку из этой шкурки сшить, то я бы не пришел к вам, бадя Георге! Вы же самый знаменитый мастер!
Что мог ответить хитрому кузнецу старый шапочник? Что, мол, не он самый лучший мастер? А кто ж, тогда? Нет, не мог кривить душой скромный Георге — ведь любой мальчишка города знал, что именно он, бадя Георге, лучше всех шьет шапки.
Что поделаешь, пришлось взяться за шапку для кузнеца.
И вот теперь» надо ломать голову — как ее разрезать? Не дать бы промашки — Луж очень мала шкурка! Да еще, как нарочно, все время что-нибудь и кто-нибудь мешает!
Вот пришли и разложили невдалеке свой товар два ложкаря-цыгана.
Деревянные, с красиво изогнутыми ручками ложки засверкали на солнце, как стекло. И чем только ложкари их красят — лаком, что ли?
Понятно, что баде Георге хотелось выяснить это, и он пошел к цыганам поговорить о том о сем, узнать, чем же красят ложки.
Но бадя Георге не сидел возле ложкарей ни одной лишней минутки; как только узнал то, что его интересовало, сразу вернулся на свое место. И снова стал думать — как сшить большую шапку из такой маленькой шкурки? Эго же был не барашек, а какой-то кролик!
И в тот момент, когда, казалось, бадя уже придумал, как нужно кроить кучму, на базаре появились Пэкалэ и Тындалэ.
Конечно, это были ненастоящие Пэкалэ и Тындалэ — те, может быть, и никогда не жили на свете, кто знает? — но кому не хочется посмеяться над веселой шуткой!. Разве мог бадя Георге остаться в стороне? Нет, конечно. Он схватил шкурку и побежал смотреть на Пэкалэ и Тындалэ.
Бродячие актеры часто разыгрывали на ярмарках различные сценки Пэкалэ и Тындалэ.
Бадя Георге всех актеров хорошо знал, хлебал вместе с ними похлебку, ел мамалыгу, не этих Пэкалэ и Тындалэ он видел в первый раз. Тындалэ — неуклюжий и косолапый — говорил смешным тенорком и очень забавно чесал затылок. Пэкалэ — подвижный и ловкий говорун, сразу ясно: такому на язычок лучше не попадайся!
— Мэй! Мэй! Мэй! — покрикивал бадя Георге, проталкиваясь сквозь толпу, окружившую актеров.
Бадя остановился только тогда, когда стал впереди всех — в первом ряду зрителей. Вытерев шкуркой взмокший лоб, бадя, заранее улыбаясь, приготовился смеяться.
Возле груды спелых, похожих на сковороды подсолнухов Пэкалэ и Тындалэ, как обычно, азартно спорили.
— Ставлю в заклад мою новую шапку, — кричал тоненьким голоском Тындалэ, — что ты не сможешь рассказать такую скучную-прескучную сказку, которая бы мне надоела.
— Расскажу! — горячился Пэкалэ. — Я сказок знаю уй-уй-уй — целую ropy!
— А я могу слушать любые сказки, хоть сто лет подряд! — смеялся Тындалэ. — И никогда не скажу «довольно»!
Однако недаром бадя Георге двадцать лет провел среди рыночной сутолоки. Как его ни интересовали Пэкалэ и Тындалэ, он нет-нет, да оглядывался вокруг, даже на цыпочки вставал, чтобы лучше видеть все, что происходит.
Он сразу же заметил, как появилась на дороге каруца с привязанным сзади большим псом.
На каруце лежали два бочонка. Таких каруц было сотни, и она бы не вызвала никакого любопытства бади Георге, если бы не одно обстоятельство: рядом с этой каруцей шли два полицейских и пятеро конвоируемых мужиков.
Но и это обстоятельство не заняло бы надолго внимания бади. Дело в том, что среди арестантов (бадя мог побожиться!) был человек, очень похожий на моша Илие, великого копача, и еще один, очень толстый человек.
— Давно я не видел, чтобы таких толстяков водили в полицейский участок! — пробормотал бадя Георге и начал выбираться из толпы зрителей. — А этот с усами — ну, родной брат моша Илие! Если бы не знал наверняка, что Илие находится сейчас в Олте, у себя дома, я бы мог подумать, что эго он.
И бадя Георге остановился в середине толпы с таким расчетом, чтобы видеть и слышать актеров и не упускать из виду конвой с каруцей.
Один из полицейских, заглядывая поверх голов зрителей, сказал громко:
— То ж наши Митикэ и Фэникэ!
Пэкалэ и Тындалэ в этот момент, как нарочно, так азартно и забавно спорили друг с другом, что и слов не стало слышно из-за смеха зрителей. Казалось, улыбаются даже широколицые подсолнухи, возле которых актеры разыгрывали сцену.
— Значит, — крикнул Пэкалэ, — как только ты скажешь «довольно», твоя шапка станет моей!
— Это я-то скажу «довольно»? — удивился Тындалэ. — Да ведь я могу слушать сказки тысячу дней подряд, а потом еще сто лет без отдыха.
— Ах, так! Ну, тогда слушай! — И Пэкалэ начал свою сказку: — Жил-был один бедняк. Собрал он урожай кукурузы, вылущил початки, зерно ссыпал в амбар до потолка до самого. А в амбаре под крышей щелка была. Влетел в ту щель шмель, схватил одно зерно и унес к себе. Ну конечно, похвастал перед другими шмелями кукурузным зернышком. Про щелку рассказал. Через час второй шмель прилетел в амбар, схватил зернышко и унес к себе. Ну, а потом третий пролез в щелку, схватил еще одно зернышко, унес к себе. Потом еще один шмель…
Это ты уже говорил, — нетерпеливо возразил Тындалэ, — что же дальше было?
— Ты меня не торопи, — обиделся Пэкалэ. — Я еще только-только начинаю… Потом еще один шмель прилетел за кукурузой и унес зернышко. А потом наступила ночь, когда шмели не летают. Но утром шмель был тут как тут! Он взял зернышко и унес к себе. Потом…
— Подожди, Пэкалэ, — зажал уши Тындалэ. — Но ведь ты об этом уже рассказывал! Мне интересно, что же было дальше!
— До тех пор, пока амбар не опустеет, я же не могу… — начал было Пэкалэ.
Но Тындалэ испуганно прервал его:
— Вот тебе моя шапка! Довольно! Хватит! У меня уже в голове жужжит от этих шмелей!
— Теперь у меня две шапки, — закричал Пэкалэ. — Я могу сразу в две шапки собирать монеты!
А Тындалэ зажимал уши и кричал: — Хватит! Опять шмель! Довольно!
— Держи его! — вдруг раздался крик полицейского, я кругом на мгновение стало тихо. — Держи его!
— Кого? — спросил Пэкалэ и схватил Тындалэ — Его? Держу!
Тревожная трель свистка повисла над базаром.
Толпа зашевелилась, распалась, схлынула.
Бадя Георге даже не успел заметить, как все произошло: оба полицейских-конвойных, хватаясь за сабли, метались вокруг каруцы, свистели, кричали, размахивали руками.
Четверо конвоируемых стояли возле каруцы: и толстяк, и тот, который так походил на моша Илие, и длинноногий, и еще один, пожилой. Как же выглядел беглец? А-а, неприметный мужичок, у которого из-под; шапки вылезали вихры! Гм, сбежал! А Пэкалэ и Тындалэ уже возле каруцы — видно, полицейские их знают, не гонят прочь… Тындалэ-то… перерезал веревку у пса! Пихнул пса ногой! Ого-го! Пес помчался как гончар!
— Держи! — заверещал краснолицый полицейский и, придерживая саблю, помчался за убегающим со всех ног псом.
— Стой! Куда! — закричал второй полицейский, но краснолицый даже не оглянулся
Так они и скрылись за углом дома — впереди пес, а за ним краснолицый.
А Пэкалэ подошел к волам, запряженным в каруцу, и уколол их чем-то. Бадя Георге даже глаза вытаращил от удивления. Волы взбрыкнули, рванулись в сторону, возница свалился в каруцу, а один из бочонков выпал на землю и раскололся.
Зеваки, которые окружали каруцу, отпрянули в сторону, и между ними стала расползаться большая красно-розовая лужа.
Один из волов громко замычал и резко рванулся к винной луже.
Второму волу пришлось повернуть тоже.
Первый вол наклонил голову к вину, еще раз победно замычал и попробовал дотянуться до влаги языком. Но упряжь не пустила его, и тогда вол-пьяница рухнул на землю и уже лежа стал лакать вино.
Из полицейского участка выбежало несколько полицейских.
— Жди меня возле корчмы! — крикнул толстопузый арестант вознице.
— Молчать! — злобно зарычал полицейский и, так и не дождавшись возвращения краснолицего своего напарника, погнал оставшихся четырех арестантов к участку.
Откуда ни возьмись, прямо перед носом бади Георге появились жандармский офицер и всему базару известный полицейский, по кличке Балдуй.
— Кто бежал? — спросил офицер.
— Какой-то мужик, ваше благородие: — отрапортовал Балдуй. — Да у этих раззяв, деревенских полицейских, кто хочешь убежит, даже вол на трех ногах!
— Может, у него тут сообщники были? — продолжал офицер. — Подозрение имеешь?
— Имею, ваше высокоблагородие. Очень подозрительные актеры тут были — Пэкалэ и Тындалэ представляли. Может, они тут нарочно внимание отвлекали, побегу способствовали?
— Арестовать этих Тындалэ и Пэкалэ, — сказал офицер.