Читать интересную книгу Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— Гады, — мрачно произнес Рон, глядя, как Фред с Джорджем пересекают заснеженный двор. — У них бы это заняло десять секунд, а мы бы тоже смогли уйти.

— Не смогли бы, — возразил Гарри. — Я обещал Дамблдору, что не буду слоняться просто так, пока живу здесь.

— Ах, да, — сказал Рон. Он очистил еще пару кочанов, а потом поинтересовался: — Ты собираешься рассказать Дамблдору о разговоре Снейпа с Малфоем?

— Да, — ответил Гарри, — я собираюсь рассказать любому, кто сможет их остановить, и Дамблдор в начале списка. Я бы еще перекинулся парой слов с твоим отцом.

— Жаль, ты не слышал, что именно замышляет Малфой.

— Я и не мог. В том-то и вся загвоздка, что он отказался говорить Снейпу.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Рон сказал:

— Ты же знаешь, что они скажут. И папа, и Дамблдор, да все они. Они скажут, что Снейп не хотел помогать Малфою и что он просто пытается разузнать, что тот замышляет.

— Они не слышали, как он говорил, — категорично ответил Гарри. — Слишком хорошо сыграно, даже для Снейпа.

— М-да… но, тем не менее, я тебе говорю, — сказал Рон.

Гарри, нахмурившись, повернулся к другу.

— Ты же, тем не менее, считаешь, что я прав?

— Да, само собой! — поспешил заверить его Рон. — Серьезно, так и считаю! Но они-то все убеждены, что Снейп в Ордене, так ведь?

Гарри ничего не ответил. Ему уже и самому приходило на ум, что это, скорее всего, и станет основным опровержением его показаний. Он уже слышал голос Гермионы: «Очевидно, Гарри, Снейп притворялся, чтобы выведать у Малфоя его замысел…».

Однако это было всего лишь воображение, ведь у Гарри не было возможности рассказать Гермионе об услышанном. Она ушла с вечеринки Снобгорна раньше, чем он туда вернулся, или раньше, чем встретил разгневанного Маклаггена. Гермиона уже легла спать, когда он пришел в общую гостиную. Рано следующим утром Гарри уехал в Нору вместе с Роном и едва успел пожелать ей счастливого Рождества и сказать, что по возвращении у него есть важные новости. Тем не менее, он не был до конца уверен, что она его слушала: Рон и Лаванда в это время прощались друг с другом у него за спиной совсем не на словах.

Но даже Гермиона не смогла бы отрицать один факт: Малфой определенно что-то замышлял, и Снейп знал об этом, поэтому слова, которые Гарри уже несколько раз повторил Рону, а именно: «Я же говорил», — были вполне справедливы.

Гарри до самой рождественской ночи не удалось поговорить с мистером Уизли, который постоянно задерживался в Министерстве после работы. Семейство Уизли и их гости собрались в гостиной, которую Джинни так обильно украсила бумажными гирляндами, что создавалось впечатление, будто здесь произошел взрыв. Фред, Джордж, Гарри и Рон были единственными из присутствующих, кто знал, что ангел на макушке рождественской елки был не кем иным, как садовым гномом, который укусил Фреда за лодыжку, пока тот собирал морковь в саду для рождественского ужина. Это был самый ужасный ангел, которого когда-либо видел Гарри. Он сердито взирал на всех свысока остолбеневший, раскрашенный золотой краской и наряженный в миниатюрную балетную пачку, с маленькими крылышками на спине, крупной лысой головой, больше напоминавшей картофелину, и довольно волосатыми ступнями.

Предполагалось, что все будут слушать трансляцию рождественского выступления любимой певицы миссис Уизли, Селестины Ворбек, чей голос трелью лился из большого деревянного радиоприемника. Флер, которая очевидно находила пение Селестины достаточно скучным, так громко разговаривала в углу комнаты, что нахмуренная миссис Уизли не отводила кончика палочки от регулятора громкости, чтобы певица голосила еще громче. Под джазовый ритм композиции «Котел горячей и страстной любви» Фред и Джордж и затеяли с Джинни игру «Взрыв-Треск». Рон продолжал украдкой поглядывать на Билла и Флер, как будто ожидая каких-то намеков. В это время Рем Люпин, который выглядел еще более истощенным, чем обычно, а одет был в лохмотья, сидел у огня, уставившись в пламя, как будто и не замечая голоса Селестины.

Наполни мой котел, и если тебе

Судьбой суждено преуспеть,

Горячей и страстной любви вскипячу,

Чтоб ночью тебя согреть.

— Мы под нее танцевали, когда нам было восемнадцать! — промолвила миссис Уизли, утирая глаза вязанием. — Ты помнишь, Артур?

— М-м-м? — переспросил мистер Уизли, задремавший над мандарином, который он очищал. — О да… замечательный мотив…

Сделав небольшое усилие, он выпрямил спину и обернулся к Гарри, который сидел рядом с ним.

— Прошу прощения за это, — сказал он, резким движением головы указывая на приемник, откуда слышался голос Селестины, перешедшей на припев. — Скоро закончится.

— Все нормально, — усмехнулся Гарри. — В Министерстве много дел?

— Очень, — ответил мистер Уизли. — Хотелось бы, чтобы мы добились чего-то большего, чем три ареста за несколько месяцев. Сомневаюсь, что хоть один из задержанных настоящий пожиратель смерти — только никому этого не повторяй, Гарри, — быстро добавил он, неожиданно стряхнув с себя сон.

— Они еще не отпустили Стэна Шанпайка? — поинтересовался Гарри.

— Боюсь, что нет, — ответил мистер Уизли. — Я знаю, что Дамблдор пытался ходатайствовать за Стэна перед самим Скримджером… То есть все, кто его опрашивал, сходятся во мнении, что он такой же пожиратель смерти, как и этот мандарин… Но наверху хотят создать впечатление, будто в работе есть какой-то прогресс, а «три ареста» все же лучше, чем «три ареста и освобождения»… Но опять-таки, все это совершенно секретно.

— Я ничего не расскажу, — сказал Гарри.

Несколько мгновений он сомневался, думая, как лучше начать разговор о том, что хотел поведать мистеру Уизли. Пока он приводил мысли в порядок, Селестина Ворбек затянула балладу под названием «Ты очаровал мое сердце».

— Мистер Уизли, вы помните, что я вам говорил на платформе, когда мы отправлялись в школу?

— Я проверил, Гарри, — тут же ответил мистер Уизли. — Я пошел и обыскал дом Малфоев. Там нет ничего такого, чего не должно быть — ни сломанного, ни целого.

— Да, я знаю, читал в «Пророке», что вы его осмотрели… но я немного о другом… о немного более…

И он рассказал мистеру Уизли обо всем, что подслушал из разговора Снейпа с Малфоем. Пока он говорил, Люпин все больше поворачивал голову в их сторону, вслушиваясь в каждое слово. Когда рассказ был окончен, тишину нарушало лишь тихое пение Селестины:

«О, мое бедное сердце! Куда ты делось, очарованное…».

— Тебе приходило в голову, Гарри, — сказал мистер Уизли, — что Снейп просто притворяется?…

— Притворяется, что хочет помочь, чтобы выяснить замыслы Малфоя? — быстро перебил Гарри. — Да, я так и думал, что вы это скажете. Но откуда нам знать?

— Знать — не наше дело, — неожиданно заговорил Люпин. Он повернулся к огню спиной и теперь смотрел на Гарри мимо мистера Уизли. — Это дело Дамблдора. Он доверяет Северусу, что и нам неплохо бы делать.

— Но, — произнес Гарри, — просто допустим… просто допустим, что Дамблдор ошибается насчет Снейпа…

— Люди много раз такое допускали. Тут дело уже в том, доверяешь ли ты суждениям самого Дамблдора. Я, соответственно, доверяю Снейпу.

— Но Дамблдор может ошибаться, — возразил Гарри. — Он сам так сказал. А вам, — он посмотрел Люпину прямо в глаза, — вам честно нравится Снейп?

— И не нравится, и антипатии не вызывает, — ответил Люпин. — Нет, Гарри. Я говорю честно, — добавил он, заметив на лице Гарри появилось скептическое выражение. — Может быть, нам и не быть сердечными друзьями — для меня это слишком горько, учитывая то, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Снейпом, — но я не забыл, как он каждый месяц готовил для меня аконитовое зелье, пока я в течение года преподавал в Хогвартсе. Причем готовил превосходно, и мне не приходилось мучаться, как обычно бывает в полнолуние.

— Но он «нечаянно» проболтался, что вы оборотень, и вам из-за этого пришлось уйти! — рассердился Гарри.

Люпин пожал плечами.

— Эти сведения все равно бы просочились. Мы оба в курсе, что ему была нужна моя должность, и он мог бы нанести мне куда больший вред, испортив зелье. А он поддерживал меня в здоровом состоянии. Я должен быть ему благодарен.

— Дамблдор за ним присматривал, может, поэтому он не осмеливался портить зелье! — предположил Гарри.

— Ты его решительно ненавидишь, — со слабой улыбкой произнес Люпин. — И я понимаю, твой отец — Джеймс, Сириус — твой крестный. Ты просто унаследовал давнее предубеждение. Любой ценой расскажи Дамблдору все, что ты поведал нам с Артуром, но не жди, будто он разделит твое мнение или удивится этому рассказу. Может быть, Северус вообще расспрашивал Драко по предписанию Дамблдора.

«…и на куски его порвал, мое ты сердце не отдал!».

Селестина окончила песню на очень долгой и высокой ноте, из приемника раздались громкие аплодисменты, которые поддержала и восторженная миссис Уизли.