Ему понравятся условия моей сделки.
— Не слушай эту негодяйку!
Келликейт схватила Элмерика за руку и потащила прочь, но Брендалин преградила им путь. В её глазах стояли слёзы. Похоже, эльфийка была в отчаянии. Ну, или хорошо притворялась.
— Рик, постой!
— Ах, значит снова «Рик»? А ещё совсем недавно был «эй ты, смертный». Не о чем нам больше говорить. Я не заключаю сделок с предателями.
— Просто глянь, что у меня есть! — Словно утопающий, хватающийся за соломинку, Брендалин вытянула вперёд руку: на её ладони лежал перстень из белого металла с соколиной головой. Без сомнения, тот самый!
— Я так и знал, что это ты украла! — Элмерик вмиг забыл о своём обещании больше не разговаривать с предательницей. — А ну отдай!
Он попытался схватить кольцо, но проворная эльфийка крепко сжала кулак и спрятала руку за спину — спасибо, хоть язык не показала.
— Вообще-то, перстень принадлежит моему дяде. Он попросил меня его принести. Где тут воровство?
— Значит, отдавать его ты не собираешься? А показала для чего? — Элмерик чувствовал, как внутри закипает ярость.
И Келликейт ещё подлила масла в огонь:
— Дразнится она. Идём уже…
— Я всё отдам. Но не вам, а Белому Соколу. Мне очень нужно с ним встретиться, — Брендалин молитвенно сложила руки. — Мне очень страшно. Но если он пообещает мне безопасность, я расскажу о дядиных планах.
— Значит, ты собираешься предать его, как предала нас?
Эльфийка скрипнула зубами.
— Он угрожал, что убьёт меня, если я этого не сделаю. А теперь всё равно собирается убить.
— Выходит, ты предала меня зря? — Элмерик криво усмехнулся: точь в точь, как Джерри в минуты гнева. — Бедненькая Брендалин. Тяжело тебе было. Иди сюда, пожалею… Или нет, извини. Мне тебя ни капли не жалко.
— Мастер Патрик велел возвращаться без промедления, — Келликейт, настойчиво дёрнула барда за рукав.
А у Элмерика вдруг родилась идея.
— Сперва отдай перстень, — он протянул руку. — Без него я слушать ничего не буду. Отдашь — тогда поговорим.
Брендалин в ответ фыркнула.
— А ты знаешь, что дал тебе кузнец? Там такие же перстни, как этот. Для тебя и других Соколят. Может быть, даже мой успели сделать. Поверь: я могла бы увести их в любой момент прямо у вас из-под носа, но не стала. Какие доказательства моей доброй воли ещё нужны?
— Перстень, — Элмерик требовательно пошевелил пальцами.
— А ты поклянёшься, что передашь Белому Соколу мою просьбу?
— Тебе я больше не поклянусь ни в чём. Но ты меня знаешь. Я поступлю по справедливости.
Брендалин колебалась. Её глаза бегали из стороны в сторону, обычно бледные щёки порозовели от волнения.
В следующий миг она, зажмурившись, вложила перстень в ладонь барда и накрыла её своей, будто бы скрепляя сделку.
— Надеюсь, я об этом не пожалею… — еле слышно прошептала она.
— Надеюсь, я тоже.
— Давайте ещё поцелуйтесь тут! — Келликейт закатила глаза.
Её слова вернули барда к реальности.
— Что именно передать мастеру Каллахану? — сухо поинтересовался он.
— Сегодня на закате я буду ждать его в самом сердце Чёрного Леса. Если захочет, пускай приходит не один. Да хоть всем отрядом — мне всё равно. Там, лицом к лицу, я поведаю всё, что мне известно, и озвучу свою просьбу — не командиру Соколов, не филиду, но королю Неблагого двора, коим он не переставал быть.
В тот же миг Элмерик почувствовал, будто в глаз попала песчинка — сухая и острая. Взгляд заволокло влагой. Он сморгнул, а когда вновь открыл глаза, на том месте, где только что стояла Брендалин, уже никого не было. Только маленький пылевой вихрь кружил сухую листву и соломинки.
* * *
— Не надо туда ходить. Уверен, это ловушка, — мрачно заявил Шон из угла комнаты, когда Соколы дослушали рассказ Элмерика.
Сперва он, конечно, рассказал всё командиру, заодно отдав ему все перстни. После этого Каллахан созвал у себя в комнате небольшой совет из Шона, Дэррека и Мартина, а Элмерику велел занять стул у камина и ещё раз со всеми подробностями повторить свой рассказ.
Элмерику было до жути любопытно, за какие заслуги именно эти трое удостоились чести быть ближайшими советниками командира? Шон ещё ладно — давний друг и родич. Про Мартина было известно хоть что-то. Но Элмерик вдруг с удивлением понял, что почти ничего не знает о мастере Дэрреке…
— А вот я бы, наоборот, пошёл, — возразил Мартин, устроившийся на сундуке с командирскими вещами. Похоже, его разбудили после ночного дозора, и он примчался на совет так быстро, что даже сапоги надеть не успел. Теперь под его босыми стопами мирно спал пёс Каллахана — кажется, ничуть не обеспокоенный тем, что его используют в качестве тёплой подставки для ног.
— Кто бы сомневался, — со вздохом ответил Шон. — Тебе просто нравится перечить мне. И попадать в переделки.
— Я называю это приключениями, — Мартин подвернул слишком длинный рукав рубахи и принялся затягивать обмотку на наруче, помогая себе зубами.
— А то мало тебе было приключений. На рожу твою до сих пор без содрогания не взглянешь.
Лицо Мартина уже выглядело нормально, но, возможно, у Шона были свои соображения, в каком виде прилично показываться на людях… Как-никак он вырос с эльфами.
— Можно подумать, тебе самому неинтересно узнать, что ей надо? Разве Брендалин стала бы взывать к Летнему Королю из-за пустяка? — шнур в зубах делал голос Мартина немного неразборчивым.
— В другое время я бы, может, и рискнул. Но до полнолуния считаные дни.
— Вот именно! Вдруг она скажет что-то такое, что можно будет обратить в нашу пользу? — победив упрямый шнур, Мартин занялся вторым наручем.