но не тащить за собой следом?
Каждый мог вынести из этой истории что-то своё. Но мастер Дэррек и не утверждал, что урок будет одинаков для всех.
Элмерик вдруг живо представил себе забавную круглую фигуру наставника, поднявшего вверх указательный палец. Он ещё наверняка привстал бы на цыпочки, чтобы казаться выше, и сказал бы что-то вроде: «Ты юноша взрослый, должен уже и сам понимать, что творить глупости способен каждый. Но чтобы раз за разом вставать и идти вперёд, нужно не только совершать ошибки, но и научиться прощать себя за них».
Надо ли говорить, что Элмерик был всецело согласен с воображаемым наставником?
Долг короля
Глава одиннадцатая
На заре следующего дня Элмерика отправили в Чернолесье с поручением к кузнецу. Мастер Патрик велел забрать готовый заказ и строго наказал после кузни в трактир не заходить, в лавки не заглядывать, с деревенскими девками не болтать, а, расплатившись, сразу же, без малейшего промедления, идти домой. Когда бард шутя уточнил, что, может, ещё по пути молчать и не оглядываться, мельник на мгновение задумался, а потом совершенно серьёзно ответил, что эта мера, пожалуй, будет излишней. Утешил, называется!
За Элмериком в деревню увязалась Келликейт — якобы купить свечей. Но на самом деле ей, конечно, хотелось немного развеяться. В последнее время она жила словно между двух огней. Орсон и Риэган смотрели друг на друга волком, хотя на словах вроде как даже ладили. Но даже слепому было ясно, что дружбой там и не пахнет. Соперничество день за днём набирало обороты: Элмерик только сейчас узнал, что ещё перед праздником эти двое увлеклись и изрядно потрепали друг друга в тренировочном бою. А вчера, пока раны ещё не затянулись, решили выяснить отношения за доской, устроив турнир по фидхеллу. И тут Риэган оказался на высоте, не дав сопернику выиграть ни разу. Интересно, чем Орсон вообще думал? Он же правила едва знал. Но Келликейт, увидев вопиющее неравенство сил, вступилась за друга и в два счёта обыграла зазнавшегося гостя, но тот почему-то не расстроился, а совсем наоборот, обрадовался и предложил сыграть ещё.
Всю дорогу до деревни она молчала, и Элмерик не лез с расспросами, но то и дело посматривал на спутницу, силясь угадать, о чём она думает. Но что там разглядишь под вечно надвинутым капюшоном?
Внимание барда привлекла её обновка: изящная фибула в форме сокола прямо под подбородком девушки. Он спал и видел, как после Посвящения им выдадут атрибуты принадлежности к отряду. У всех они были разные. Леди Эллифлор носила заколку с изображением сокола, у мастера Дэррека были пуговицы и перстень. Но, перстни, кажется, выдавали всем. Даже у Лисандра такой был. И все, помнится, жутко переполошились, когда он пропал из сокровищницы. Теперь бард был почти уверен, что перстень дяди забрала Брендалин. Интересно, зачем?
Он мотнул головой, прогоняя непрошеные мысли. Меньше всего на свете он хотел сейчас вспоминать о леди с фиалковыми глазами и каменным сердцем, но всё ещё непозволительно часто думал о ней. Обычно разговоры на прочие темы неплохо помогали отвлечься, поэтому он нарушил молчание.
— Знаешь, когда ты ничего не говоришь, я начинаю думать, что на меня ты тоже злишься.
— Да я вообще не злюсь! — Келликейт мотнула головой, но спустя несколько шагов вдруг топнула так, что из-под каблука брызнула жидкая грязь. — Да кому я вру? Злюсь я! Не на тебя, на этих двух придурков. Ну почему они не могут вести себя нормально? Обязательно надо устраивать дурацкие представления? Неужели не понятно, что так они ничего не добьются и сделают только хуже?
Элмерик пожал плечами.
— Думаю, они всё знают. И даже стараются вести себя достойно. Просто не получается. Знаешь, я их даже понимаю… И тебя тоже, — добавил он поспешно, видя, как потемнел взгляд девушки. — Смирить чувства не так то просто.
— Ой, можно подумать, я не знаю! Все мы порой нарушаем приличия, но такого даже я себе не позволяю — а уж я позволяю себе многое…
— Значит, ты мудрее их.
Элмерик думал, что девушка обрадуется его словам, но та лишь разозлилась ещё больше:
— Вот только льстить мне не надо!
— Вовсе это и не лесть. Ты и правда умная. И, может, именно тебе стоит прекратить их глупую вражду, раз они сами не могут?
— Я пыталась говорить с обоими, но всё без толку, — вздохнула Келликейт.
— Соперничество могло бы прекратиться, если бы ты начала отдавать кому-то предпочтение… — уже на этом месте Элмерик понял по выражению её лица, что сболтнул глупость.
Келликейт вдруг резко остановилась.
— Ты несёшь чушь, Рик. Начнём с того, что ты ничего не знаешь обо мне!
Налетевший порыв ветра взметнул их волосы, бросив в разгорячённые лица ещё несколько дождевых капель. Бард, невольно поёжившись, втянул шею и приподнял ворот куртки.
— Кое-что знаю. Мне надо было раньше признаться. Я слышал, что ты рассказывала Орсону тогда, на Мабон. Прости, я не хотел подслушивать. Это вышло случайно.
Неожиданно сильный тычок под дых заставил его охнуть и согнуться пополам. В глазах потемнело от боли.
— Это за «случайно», — с ледяным спокойствием сказала Келликейт спокойно и медленно, почти по складам, словно отвечая урок. — Никогда не смей подслушивать!
— Не буду, — выдохнул Элмерик, когда снова смог снова говорить. — Я правда не хотел.
— Верю, — Келликейт по-разбойничьи облизала костяшки пальцев, сбитые о фигурную бляху на поясе барда. — Не верила бы, ты бы сейчас в грязи валялся и прощения просил. Думаешь, если я ростом не вышла, то и постоять за себя не могу?
Элмерик мотнул головой. Нет, он вовсе так не думал.
— Но раз уж ты обо всём знаешь, — уже более миролюбиво продолжила Келликейт, — давай говорить начистоту. Почему бы тебе не закрутить с Розмари? Ты ей нравишься.