начальника Тайной канцелярии, не спали, разыскивая логово бунтарей, что силой, серебром, алхимией и магией распалили костер людского негодования, из которого раздули пожар революции. Как не прискорбно им было признавать — чтобы таскать из огня каштаны, нужна челядь.
— Алукард, я наигрался с девчонкой, — герцог Вейс сдвинул маску, под которой таилось немыслимое уродство: губы алхимика были сожжены чем-то едким, в щеках зияли дыры, а эмаль зубов почернела, словно печной уголь. Не обращая внимание на морщившихся от его уродста компаньенов, Агастос облизнул пипетку, которой собирал пот со лба девочки и заключил. — Посредственность, кошмары у нее банальны. Разум цел, так что тебе сгодится. Слух вернется через минут шесть, а зрение через четверть часа, поторопись с решением. Можешь забирать.
Алхимик указал на девочку, которую «отпускало». Воздействие парализующего вещества спадало, позволяя разжать скованные судорогой пальцы, и та прятала наготу ладошками, беззвучно плача. Однако, возвращался только контроль над телом. Побелевшие зрачки и сукровица на ушах говорили о том, что слух и зрение пока ей недоступны.
— Она точно не бросится на меня, или не упадет в припадке как та… — тифлинг с недоверием смерил девчонку взглядом. И наконец что то решив, осклабился в белоснежной улыбке. — Хотя какая разница, правда⁉
После этих слов Алукард Рокбелл отложил нож и уверенной походкой зашагал к дрожащей на ковре девушке. С каждым шагом тифлинг преображался. Сначала истаял хвост и рога, затем рубиновая кожа и волосы начали светлеть, и к девушке подошел уже не краснокожий демон, а голубоглазый юноша с копной пшеничных волос на голове.
— Что с вами, юная леди? Кто вас обидел? — даже голос тифлинга преобразился, стал глубоким и полным участия. — Ох, вы совершенно наги! — спохватился он и накрыл плечи неуверенно поднимающейся девушки своим камзолом.
— Пижон, — хмыкнул так и не спустившийся с парящей подушки маг-стихийник. — Даби, брысь! — обезьянке досталось за то, что забралась в стоящую на столе вазу с финиками.
Алукард Рокбелл помог бедняжке подняться и повел ее прочь из комнаты, на выходе подмигнув остальным герцогам.
— Кажется у кого-то сегодня будет дивная ночь… — ни к кому конкретно не обращаясь произнес облокотившись на гомункула Роб Нокс.
— Не переживай, будет и на твоей улице праздник, — подшутил алхимик так и не удосужившись надеть маску скрывающую его уродство.
Ментальная связь хозяина и гомункула была высока. Ответом ему стал рык Гнута, хотя сам Чучельник ответил на выпад молчанием. Но алхимику хватило и рыка гомункула.
— Ах да, совсем забыл, ты же у нас по юношам, — произнес Агастас Вейс увернувшись от брошенного Робом Ноксом винного бокала.
Глава 11
Не добрый вечер и ночь
Не добрый вечер и ночь
— Чарльз, шестьдесят капель эфира. Вильям, приступай к бритью как пациент потеряет сознание, — вместо ответа оба ассистента кивнули и принялись выполнять инструкции.
Голос целительницы был приглушен марлевой повязкой, Хельга надеялась, что никто из присутствующих не различит в нем нервной дрожи. Начальник Тайной полиции к полудню прислал семерых претендентов на должность ассистента. Двое ушли сами, решив что учиться у девушки, которая к тому же моложе их — это ниже достоинства полевого медика Короны. Еще троих Хельга отбраковала сама: грязь под ногтями и легкий тремор рук не позволяли допустить их до операции на хрюшке, не говоря уже о человеке.
В конце концов, остались двое претендентов. Вильям Стоун — молодой русоволосый парень с выцветшими и влажными глазами старика, в которых было что-то такое отчего волосы на загривке вставала дыбом. Он был красив, парень с внешностью Кена или диснеевского принца но вот эти глаза… Вот что творят с молодыми парнями Восточные рубежи степей Мельхиор.
Второй ассистент лысый как коленка, высокий и статный с усами Сальвадора Дали мистер Чарльз Армстронг. Тридцати семи лет от роду, половину из этого срока он отдал службе Его Величеству. Немногословный и исполнительный — такую характеристику дал ему сэр Крайтон, а еще, он единственный прибыл в поместье Дартшир с кожаным саквояжем, в котором хранил личный инструмент. К сожалению, инструмент полевого врача в эти дикие времена мало чем отличался от инструмента плотника или пыточных дел мастера.
Молодой парень отсчитал капли маслянистого эфира и приложил смоченную марлю к морде паникующей свиньи. Хельга считала про себя, волнуясь, а вдруг что-то пойдет не так. Семь… животное начало успокаиваться, девять… визг смолк, одиннадцать… поросенок мирно засопел на столе.
Хельга проверила действие наркоза кольнув ланцетом под ребра хрюшки.
— Наркоз действует. Пациент готов к операции, — повернувшись к зрителям импровизированного анатомического театра произнесла Хельга.
Зрителей было немного: мистер Неджи, Август Крайтон с камердинером Оливером Хиллом который прикусив губу увлеченно записывал увиденное и еще шесть человек от гильдий и цехов. Проконсультироваться с Хельгой о присутствии при операции посторонних сэр Крайтон посчитал необязательным и просто поставил перед фактом.
Гелиот, желая сгладить острый момент, после пояснил Хельге, что присутствующие не просто случайные люди. Бородатый и сухой как жердь мужчина есть личный доктор королевы Анны. Рыжебородый дворф глава цеха цирюльников, что в отсутствии хирургов, вскрывают болящим чирии и совершают кровопускания. Трое господ в расшитых мантиях являлись делегацией от магов-стихийников ордена Черной розы.
Мастера Ларум, Люмендорф и Драконобой не без интереса наблюдали за новым для них действом и каждый записывал то, что видел на собственный хрустальный шар. Про последнего из присутствующих Гелиот не мог ничего рассказать пояснив, что во избежания проблем с Тайной канцелярией лучше не задавать лишних вопросов. Последний из зрителей был облачен в балахон до пят с столь глубоким капюшоном, что попытаться разглядеть под ним лицо не представлялось возможным, а потому было бесполезным занятием. Так что его личность так и осталась для целительницы неизвестной.
Еще раз проверив инструмент Хельга кивнула Чарльзу, давая добро на создание перелома «пациенту» которому и будет ставиться компрессионно-дистракционный аппарат. Полевой медик, в марлевой повязке на лице, с хладнокровием палача одним выверенным ударом деревянного молотка переломил бедренную кость свиньи. Звук ломающейся кости заставил поморщится всех присутствующих. Всех, кроме самого Чарльза.
В это время Вильям сменил опасную бритву на спиртовой тампон и методично дезинфицировал быстро покрывающуюся лиловыми гематомами и припухлостью свинной окорок. Парень не спрашивал, зачем протирать резко пахнущей жидкостью ногу свиньи, и что такое заражение, а просто исполнял