твердынь Снорри. Том I» Миранды Гуссокл ей пришлось остановиться.
Деньги должны появиться в ближайшее время, сэр Альберт изъявив желание избавиться от хромоты, завтра приедет на пансион в усадьбу Дартшир. Кроме того, Майкл Магпай, узнав о том, что более деньги на спасение Максимильана Уокера не требуются и мистер Гелиот Неджи взял на себя расходы, изъявил желание настрочить хвалебную статью. А также поинтересовался на какие дела целительница собирается тратить уже собранные триста серебряных крон.
На этот вопрос Хельга не знала что ответить, по-хорошему, стоило вернуть пожертвования, однако журналист предложил вложить эти деньги на благое дело. Хельга поняла, что он клонит к открытию больницы для малоимущих, однако не разделяла его энтузиазма. Ни один госпиталь не может работать без врачей и если оказывать помощь, то только квалифицированную, а не заговаривать больные зубы молитвами и лечить шаманизмом. Она одна этого точно не потянет. Пообещав подумать, целительница распрощалась с журналистом и тот вновь растворился в толпе, чтобы нести истину жителям Империи с газетных страниц.
Мистер Пиквик отнесся к Винни и Гарри весьма сдержанно, он ожидал увидеть в качестве помощников целительницы кого-то постарше. Тем не менее, мальчики резво взялись за вверенную им работу, а ее на ближайшие дни было намечено очень много.
Мальчишки собрали перегонный куб в подвале поместья, ставшего новой лабораторией целительницы. Вино, купленное днем, было перелито в медный резервуар, а сам он установлен над очагом. Когда первые капли дистиллята звякнули по донышку банки, Хельга оставив Винни за старшего, отправилась к ожидающим ее мистеру Неджи и сэру Августу.
Сегодня мастер-изобретатель приехал не с пустыми руками: дрели на пружинной тяге со сменными заведенными дисками, комплект сверел, закаленных магией подгорных дворфов, а так же громоздкие посеребренные рамы. В задумчивости он вертел разборную конструкцию аппарата Илизарова.
Было видно, что заботливый отец сомневается в задумке талантливой, но крайне эксцентричной целительницы. Хельга же не стала давить авторитетом. Для убеждения Неджи и Альберта Кроу, тоже прибывающего в сомнении, предложив провести показательную операцию на свиной туше, при наличии двух ассистентов не боящихся крови.
Полковник Тайной полиции пообещал организовать ассистентов из полевых врачей. Во избежания трений в коллективе, целительница попросила подобрать усидчивых и исполнительных, таких, кто легко впитает новый опыт и будет принимать ее слова как догму. Конечно целительница волновалась, а внезапная идея провести тренировку на свинье с каждой минутой нравилось ей всё больше. А почему эта идея не пришла в голову раньше? Так и она сможет «набить руку», и сработаться с ассистентами.
Закончив краткое совещание, целительница опрометью ринулась в подвал. Теперь Хельга корила себя за то, что погорячилась, пообещав провести показательную операцию уже завтра, но слово не воробей, и поэтому за ночь ей предстоит многое: перегнать сивушное вино в дистиллят, затем, из него и кислоты сварить эфир. Ведь грибов у Хельги больше не было, старый ведун Пересмысл далеко, а обезболивать Диану и Артура при помощи удара по голове ей никто не позволит.
Долгий день для целительницы и ее помощников закончился глубоко за полночь. Дистиллят, который перегнали Винни и Гарри, был необходим для создания эфира, производство которого Хельга знала лишь в теории. Полученный спирт необходимо смешать с серной кислотой и вновь перегнать, соблюдая все меры предосторожности. Эфир являлся крайне летучей и горючей субстанцией, посему, его перегонкой пришлось заняться на свежем воздухе под звездным августовским небом.
Мистер Пиквик очень сокрушался, глядя как подростки не обращая внимание на его протесты, подкидывают дрова под перегонный куб. Целительница, полностью игнорируя протесты управляющего, возилась с непонятным агрегатом: подливала воды из фонтана, пробовала на язык и запах маслянистую жидкость и хмурилась.
Рассветные сумерки Хельга встретила вымотанной, но теперь у целительницы не было сомнений — у нее все получится!
* * *
Искусственный грот, сложенный из красного обожженного кирпича, не пустовал. В таких сводчатых подвалах по обыкновению созревало терпкое Лиадорское вино, хранилось до следующего урожая зерно или напитывалось ароматом подкопченное мясо черных ибрийских свиней, чтобы через несколько лет его можно было подать на императорский стол. Однако, ни стеллажей с южным вином, ни медных бочек с зерном, ни ароматных окороков здесь почти не было. Вернее все это присутствовало, но вино было разлито по бокалам на высокой ножке, зерно обрело вид белого и воздушного, будто облако, хлеба, а ибрийский подкопченый окорок уже закреплен на хамонере, и его нарезкой увлеченно занимался один из обитателей этого грота.
Он был странен. Не тиаранский орк, но с красной кожей, не аслау, но с костяными рогами, и точно не оборотень из скивских чащ, хотя имел длинный кожистый хвост с адамантиевым наконечником, что пускалсолнечные зайчики по каменным сводам рукотворной пещеры.
Единственный потомок рода Рокбелл уже не был человеком, хотя и считал себя таковым, став однажды обращенным тифлингом. Ходили слухи, что Алукард в обмен на мертвую магическую расу, заложил душу Хатту, богу обмана. От этого его кожа стала красного цвета, а на голове выросли рога и стрельчатый хвост. Остальные опальные лорды знали, что это истинный облик тифлинга, но не единственный. Теперь сэр Алукард Рокбелл может примерять личину любого человека, что делало его весьма полезным в их общем предприятии. Но это не единственный дар и неизвестно какую плату за него потребует коварный бог обмана.
— Алукард, а все адепты твоего бога питаются лишь мясом, или ты стараешься соответствовать бесоподобному образу? — не отрываясь от своего то ли эксперимента, то ли баловства произнес другой человек.
Этот точно был человеком. Черные волосы, глаза фиалкового цвета — вот и все что можно было сказать про сидевшего в глубоком кресле мужчину. Его лицо от переносицы до шеи скрывала кожаная фильтрующая маска, что носят дворфы в дальних шнеках, которые по рассказам самих же дворфов, доходят до рек из расплавленного камня.
Сэр Агастас Вейс был ученым не по профессии, но по призванию. Однако науку он выбрал не во имя служения прогрессу, а ради своих неведомых даже ему целей. Алхимия в руках мастера могла сотворить многое: жидкий страх, парализующую мазь или же пар, погружающий вдохувшего его в кошмар наяву. Что уж говорить про яды? Но единственной любовью Агастаса была его коллекция человеческих эмоций.
Сейчас этот человек в маске был увлечен, в его лиловых глазах плясали искры азарта и баловства. Увлечен же он был созерцанием лица девушки, которая абсолютно нагая сидела перед ним на коленях и невидящими, полными ужаса глазами смотрела куда-то сквозь своего мучителя. Девушка, а