— Чтобы согнать Леннинга с его земли, придется повозиться.
— Ничего, две дюжины моих ребят как-нибудь справятся.
— Не забывайте, что на Леннинга работают гуртовщики-индейцы, а старый дурак Райерсон все еще тянет резину, не желая продавать землю. Они могут объединиться.
— Как только не станет Леннинга, Райерсон сдастся.
— Вы думаете, мисс Андерсон уехала на ранчо?
— Во всяком случае, на поезд она не садилась Полагаю, она отправилась туда с грузовым обозом, и в этом ей явно кто-то помог. Если не Клетус Фуллер, то кто?
— Вероятно, все-таки Клетус, — медленно проговорил Марк. Он чувствовал себя не в своей тарелке: убийство старика Фуллера потрясло его до глубины души. Связываясь с Форсайтом, он еще не подозревал, насколько безжалостен этот человек.
— Это мог быть и Берни Гейтс. Я постоянно слежу за ним и его сестрицей. Думаю, если в кафе вдруг случится пожар, они уедут из города еще до возвращения Дела.
— От этого пожара может сгореть весь город! — встревожился Марк.
— Пока эта женщина болтается в городе, Дел будет больше думать о том, что у нее под юбкой, чем о работе, за которую я ему плачу.
— А что, если мисс Андерсон вернется в город и заявит, что не ставила своей подписи под доверенностью?
— Не вернется. Вероятнее всего, ее найдут в лесу со снятым скальпом. А патруль обнаружит клок ее волос, привязанный к концу индейского копья.
Полковник рассуждал об этом так спокойно, с таким невозмутимым видом, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. У Марка Ли мурашки по спине пробежали. Внезапно почувствовав острейшую потребность бежать от этого человека как можно быстрее и как можно дальше, он встал и поставил рюмку на стол.
— Мне нужно вернуться в контору и закончить с письмами, которые надо отправить с сегодняшним поездом. — Это был всего лишь предлог, только что пришедший ему в голову. Форсайт нередко держал его у себя чуть ли не до первых петухов, потягивая бренди и разглагольствуя о собственной значительности.
Полковник проводил адвоката до двери и покровительственно похлопал по плечу.
— Ты неплохо поработал, Марк. Когда стану губернатором этого штата, назначу тебя генеральным прокурором. Приятно работать с человеком, которому можно доверять.
— Благодарю вас, полковник.
Мужчины пожали друг другу руки. Форсайт дождался, пока Марк Ли вышел за ворота и зашагал по улице, потом закрыл дверь и направился к лестнице.
Рут де Бери стояла в спальне перед зеркалом и рассматривала свое лицо. Огромный синяк на щеке уже начал сходить. Как она до этого докатилась? Всего два года назад Рут считала, что ей повезло: еще бы — получить место в доме такого солидного мужчины, да к тому же неженатого. Она лелеяла надежду, что полковник может полюбить ее и сделать своей женой, и тогда конец изнурительной борьбе за существование, которую Рут приходилось вести с тех пор, как убили ее мужа.
Но мечтам ее теперь уже не сбыться. Поначалу Рут отказывалась лечь в постель с полковником Форсайтом, но через несколько месяцев сдалась, хотя уже тогда догадывалась, что за «ухоженным фасадом» полковника скрывается подлая и злобная натура. И вот несколько недель назад злоба прорвалась наружу, и с тех пор побои и пощечины стали почти ежедневным явлением. Рут поняла причину: Форсайту в его годы уже нелегко показать себя тем жеребцом, каким он бывал когда-то, и он, конечно, винит в этом ее.
— Рут! — рявкнул полковник. — Я поднимаюсь в спальню. Пока я готовлюсь, спустись и запри двери. Потом раздевайся — и марш в постель!
Рут услышала этот крик и похолодела от страха. Нежные чувства, которые она поначалу испытывала к Кайлу Форсайту, сменились отвращением, когда он впервые поднял на нее руку. Единственное, что у нее оставалось, — это красота и гордость, но полковник делал все возможное, чтобы лишить ее и этого.
— Господи, что мне делать? — почти беззвучно прошептала женщина. Потом повернулась и поспешила выполнить приказание Форсайта.
Клив Старк, как было условлено, три раза постучал в дверь сарая, пристроенного к кафе. Бонни открыла, и Клив с Диллоном поспешно переступили порог. Плотно закрыв дверь, Бонни чиркнула спичкой и зажгла керосиновую лампу.
— А мы уже думали, что вы не придете.
— Мы ждали, пока не убедились, что сможем добраться сюда незамеченными.
Берни возбужденно заговорил:
— Нужно увозить сестру из этого города, пока мне не пришлось убить Майка Брузу. Если так пойдет дальше, меня повесят за убийство, и ей придется одной бороться с Делом Гомером.
— Берни, как только ты сможешь сидеть в седле, мы уедем. — Бонни положила руку на плечо брата, пытаясь успокоить его.
— Боюсь, что этого будет мало. Наши неприятности только начинаются, — с мрачным видом пробурчал Берии.
Клив и Диллон прислонились к стене.
В разговор вступил Тэнди. Он сидел на трехногом табурете, которым обычно пользовались при дойке коров. Сплюнув табачную жвачку, Тэнди заметил:
— Я так и знал, что вы связаны с полицией.
— Что ж, рано или поздно этот факт откроется, но, прежде чей это произойдет, мы хотим как можно больше узнать о Форсайте и его махинациях.
— Мы приехали в город меньше года назад. Форсайт и тогда уже жил тут, — сказал Берни. — Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, кто на самом деле хозяин в этом городе.
Торговцы, адвокат, управляющий банком — все перед ним заискивают. Шериф Лайстер подчиняется его приказам, в этом вы, наверное, уже сами убедились. Многие в городе все понимают, но предпочитают держать язык за зубами. Но, черт возьми, убить старого Клетуса Фуллера — такой низости даже от Форсайта трудно было ожидать!
— За что они его убили? — спросил Диллон.
— За то, что он помог одной женщине, получившей в наследство земельный участок, бежать из города прежде, чем ее заставят отписать эту землю Форсайту.
— Берни тоже ей помогал, поэтому Форсайт прислал своего прихвостня, и тот жестоко избил брата. Они бы и его убили, если бы… — Бонни замялась, — если бы я вовремя не вернулась домой из церкви.
Берни фыркнул.
— Просто пришел Дел Гомер и пристрелил его на месте. Но не потому, что тот тип избивал меня, а потому, что он стал лапать Бонни.
Бонни наклонилась, вглядываясь в лицо брата.
— Я не знала, что тебе это известно.
— Сестренка, может, я и лежал весь в крови, но прекрасно слышал каждое слово Гомера.
Даже при тусклом свете керосиновой лампы было видно, что лицо Диллона исказилось гримасой отвращения.
— Меня не удивляет, что этот трус нанимает бандитов выполнять за него грязную работу.
— А как к нему относятся горожане? — поинтересовался Клив.