А потому, что я понятия не имею, кто он.
Ну, я знаю, как он выглядит, и, наверное узнала бы его, пройди он мимо меня по улице, потому что в детстве я изучала его фотографии часами, пытаясь выгравировать изображение его лица на своем сердце.
Я знаю его почерк по открыткам на день рождения и чекам, которые он присылал по праздникам. Возможно, я бы даже узнала его голос, потому что иногда – очень редко, но все же – мы даже разговаривали по телефону.
Но это было сто лет назад. Я ничего о нем не слышала уже почти десять лет. Мне просто надоело прилагать усилия. Я все пыталась сохранить подобие отношений, но, похоже, ему это было не нужно. И в конце концов я сдалась.
И он тоже.
Когда меня спрашивают о моих родителях, я делаю вид, что у меня одна только мама, и, к счастью, никто не осмеливается спросить об отце. Они слишком боятся проникнуть на запретную территорию, вдруг окажется, что он умер.
Вив вздыхает и проводит рукой по волосам.
– Мэйв, ты многого не знаешь, я о многом тебе никогда не рассказывала. Даже не знаю, с чего начать.
– Не могу поверить, что ты это от меня скрывала, – взрываюсь я.
– Не знаю, как тебе сказать, – печально произносит она.
– И как давно это продолжается?
– Почти шесть месяцев. Говори что хочешь.
– Как ты могла так долго молчать?
Она опять вздыхает.
– Я была напугана. Не знала, как ты отреагируешь. И не знала, насколько это серьезно.
– А это серьезно?
Она кивает.
– Вив, как ты могла? Он нас бросил! Он оставил тебя с маленьким ребенком на руках, и с тех пор даже не вспоминал обо мне, о нас! Как ты могла простить его?
– Мэйв, прошло очень много времени. Твой отец был любовью всей моей жизни, но он был не готов взять на себя обязательства. Когда я забеременела, то поставила ему ультиматум, и он согласился, потому что любил меня и не хотел потерять, но он не был готов к семейной жизни, к тому, что у него появятся жена и ребенок. Он не был плохим человеком, – продолжает она. – И хотя я была уничтожена, в глубине души я понимала. Это было в семидесятые. Все мы, живущие в пригороде Лондона, испытали запоздалую реакцию на сексуальную революцию шестидесятых. Свободная любовь дошла до нас только в 1972 году, – засмеялась она. Знаешь, больше всего он жалеет о тебе. Он только о тебе и говорит. Он тысячу раз смотрел все твои детские видеозаписи. Выучил наизусть каждую фотографию. Он хочет увидеть тебя. Извиниться. Объясниться.
– Откуда ты знаешь, что он снова тебя не бросит? – с горечью говорю я.
– Ему пятьдесят шесть лет, и он все еще меня любит, – отвечает она с улыбкой. – И мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с Майклом. И я все еще чувствую, что он – моя половинка.
– Ты собираешься за него замуж? – вдруг вырывается у меня.
Она улыбается.
– Он мне не предлагал. Но мы об этом говорили. Мэйв, с тобой все в порядке? – она берет мои руки в свои. – Ты должна знать, что я люблю его, Мэйв. Всегда любила, и он стал другим. Мы оба изменились, но между нами все еще есть сильное чувство.
– И что же это за чувство? Опиши.
– Он всегда был опасным человеком, – хихикает она. – Когда мы были вместе, нам было так здорово, и я всегда ощущала, что он понимает меня лучше, чем кто-либо другой. Я тоже его понимала, даже исходящую от него угрозу, хотя тогда это заставляло меня нервничать. И не напрасно, как оказалось. Но сейчас он повзрослел. Остепенился. Стал надежнее. Ощущение угрозы исчезло, и он стал стеной, на которую я могу опереться. Моим лучшим другом.
– И ты готова опять пойти на уступки? Жить с мужчиной? Приспосабливаться к его образу жизни?
Она пожимает плечами.
– Мне не очень-то нравится жить в одиночестве. Когда я растила тебя и встречалась с разными мужчинами, я прекрасно проводила время, но это длится уже почти тридцать лет. Это слишком долго. Я устала все делать самостоятельно. Мне хочется, чтобы кто-то другой решал мои проблемы. Хочу, чтобы кто-нибудь заступился за меня, когда торговцы пытаются обобрать меня до нитки. Чтобы кто-нибудь звонил в банк, когда мне присылают отчет с ошибками. Я просто хочу, чтобы было с кем разделить мои тяготы. Понимаешь?
Я киваю. Я удивлена. Но я понимаю.
Раздается звонок в дверь.
– Ты ждешь гостей?
Вив опускает бокал вина и подходит к двери ответить по домофону. Через несколько секунд, спросив, кто это, она нажимает кнопку.
Мы слоняемся без дела и пытаемся окончательно не разлениться и пойти в ресторан поужинать, потому что в квартире хоть шаром покати (акушерка бы меня убила, если бы заглянула в мой холодильник), и нам не хочется заказывать еду на дом.
– Скорей, скорей, – шипит Вив, надевая туфли и роясь в сумочке в поисках блеска для губ. – Накрась губы! Причешись!
– Что? О чем ты говоришь? – сейчас вечер пятницы, я специально взяла выходной, чтобы побыть с Вив, и, честно говоря, меня вполне устраивает мой ненакрашенный вид и волосы, стянутые в хвостик. – Кто это может быть?
– Это Марк, – радостно и в нетерпении сообщает она. – Иди, – шепчет она, – тебе нельзя показываться ему на глаза в таком виде.
Марк стучит в дверь.
Вив бросает на меня убийственный взгляд. Я шаркаю к двери в пушистых тапочках с Котом Гарфилдом и, ухмыляясь ей в ответ, распахиваю дверь, потому что Марк наблюдал меня в самом, что ни на есть разобранном виде, разве что не голой… Ой. Извиняюсь. И голой он тоже меня видел. И ему до лампочки, как я выгляжу.
– Это всего лишь Марк, – говорю я, злобно ухмыляясь Вив, наклоняясь и целуя его в щеку. – Какой чудесный сюрприз. Интересно, это совпадение или я случайно проговорилась по телефону, что Вив приезжает на уик-энд?
– Угу, – отвечает Марк. – Забавно, что ты об этом заговорила, но я уже начал думать, что ты по какой-то причине скрываешь от меня свою маму. Привет, – он улыбается и пожимает ей руку. – Я Марк. И я бы сказал, что вы слишком молоды, чтобы быть мамой Мэйв, но это слишком избито. Так что я промолчу, хоть это и правда.
Вив улыбается, как идиотка. Я изображаю звуки, будто меня тошнит. И мы втроем отправляемся в «Пиццу-Экспресс».
– Он прелесть! – клянусь, со стороны можно было бы подумать, что Вив влюбилась по уши.
Я же, в свою очередь, на седьмом небе от счастья, я в восторге, я рада, я поражена, что моя мама и Марк моментально нашли общий язык.
– Поторопись, – я мою руки и жду, пока Вив обновит слой блеска для губ. Когда она закончила, я выхватываю у нее из рук блеск и быстро провожу им по губам.
– Передумала?
Вив улыбается понимающей улыбкой, достает тушь для ресниц и протягивает ее мне.
– Подумаешь, немножко подкраситься никому не мешает, – защищаясь, произношу я. – Пойдем, а то Марк подумает, что мы в унитаз провалились.