Благостью на сей раз была машина. Старик все сделал так тонко, что комар носа не подточит. Он всерьез думал, что приносил миру добро.
– И как вы? – не поверил Акакий. – Ну, когда вам сказали, что сына застрелили? Как пережили-то?
Трохин отвернулся:
– Если хотите честно... Было такое ощущение, что я ни при чем. Просто будто кто-то взял и убил моего сына. Я не вру, было такое ощущение, и все. Я не обрадовался, что сейчас Олеся свободна, не побежал к ней в тот же день. Ольга на кладбище отчего-то, завидев Олесю, отнеслась к ней недобро. Видно, чувствовало материнское сердце, из-за кого она сына потеряла. Я пришел к Олесе только спустя месяц. Она похудела, выглядела усталой. У нее к тому времени было очень тяжело с деньгами...
– Нет, подождите! – все никак не мог поверить Акакий Игоревич. – И вы что, вот так похоронили Никиту, и все? И пошли спать?
Трохин пожал плечами.
– Я уж не помню. Нет, не спать, конечно, там же поминки были... Ну а как бы вы себя повели, если бы у вас застрелили сына?
Акакий смотрел на Трохина широко распахнутыми глазами и только едва слышно шептал:
– Не-е-ет... вы не челове-е-е-к... вы... вы и в самом деле – никто.
Трохин уже мало обращал внимания на слушателя, ему нужно было выплеснуть все, что он хранил несколько лет.
Акакий слышал явный шум в шкафу, чьи-то всхлипы, шепот, но Трохин не слышал ничего и никого, только себя.
– Я к ней пришел и решил, что останусь. Но Олеся вдруг заявила, что сейчас бросать жену подло, она этого не заслужила. Я не возражал. Отношения с Олесей стали только-только выстраиваться, и вместе с тем... Меня раздражало, что в любой миг она могла вскочить к дочери, ее нервировала нищета, злило, что я к дочери ничего не испытываю – ведь я просил отдать девочку матери Олеси. Не мог я как-то... Я же из-за Олеси сына погубил, а она не может от своей девчонки оторваться! Но она-то ничего не знала... В общем-то больших скандалов у нас не было. Я стал хорошо помогать деньгами, а Олеся умела быть благодарной. Наша любовь теперь перестала быть бурной, непослушной рекой, она стала красивым, спокойным озером. А может, мне так казалось, потому что Олеся, прежде такая открытая, честная, наивная, теперь была другая. Да и я тоже... Между нами все равно стоял Никита. И все-таки мы друг к другу стали привыкать. И вот однажды...
Тут Трохин снова схватил сигарету и подошел к окну, в его пепельнице высилась уже горка окурков. Руки мужчины тряслись, но Акакию ни на минутку не было его жаль – ему было жалко Никиту, потому что старый Распузон Акакий Игоревич сдуру вдруг взял и представил на месте Никиты Трохина Данила Распузона. И все! И не было теперь от него прощения холеному красавцу Трохину. А тот вновь заговорил:
– Однажды я пообещал прийти, как обычно, в семь, а пришел раньше. Ну, так получилось, совещание у нас отменили. Накупил всяких продуктов, даже игрушку, помню, купил для... для дочки. И заявился. А у Олеси Роман. Я, конечно, выкрутился. Сказал, что не могу оставить любимую девушку сына в нищете, приходится помогать. Но Роман мне не поверил. Спасло меня то, что Ромка был повернут на своей коллекции фотографий. Стоило ему только заполучить какой-нибудь кадр, как он тут же забывал обо всем. Однако я за ним стал следить. И даже Ольге сказал: «Мальчишку хочет окрутить какая-то стерва, ты бы последила». Так в лице собственной жены я заполучил отличного тайного агента. Она докладывала мне обо всем. Чтобы окончательно выбить Олесю из головы Ромки, я ему подсунул билет в клуб нудистов. Но парню было все равно. И все же, хотя он теперь гораздо реже меня беспокоил, лично проверил, с кем он проводит время. И когда узнал, что возле него крутится толстая старая баба, честное слово, перекрестился. Уж хватку этих бульдожек я знаю – не выпустят.
– Я бы попросил к женщинам относиться с уважением! – взвизгнул Акакий Игоревич.
– Да какая там женщина, вы б ее видели... – фыркнул Трохин. – Для пущей бдительности я послал туда и Адамчика. Он за сыночком моим присматривал, и такая его «работа» шла как очередное благо – старичок вознамерился всерьез заряжаться энергией, а одежда ему в столь тонком деле только мешала. И так славно все срослось...
Трохин снова заиграл желваками.
– Не зря я целую гвардию собрал за Романом приглядывать. Уже через неделю Адамчик мне сообщил, что к Ромке какая-то девица на мотоцикле приезжала. На черном. А мне ли не знать тот мотоцикл, если я сам его покупал! Мы с Олесей полчаса торчали в магазине, выбирая цвет. Я возражал против черного – слишком траурно. А она только такой хотела. И я вовсе не мотоцикл, а машину мечтал ей подарить. Не взяла. И за мотоцикл деньги откладывала, все долг хотела вернуть, но я не взял. А теперь, оказывается, она к Ромке приезжала!
– Простите, а как вам Адамчик о своих наблюдениях сообщал? Вы ему телефон давали?
– Да какой там телефон? Нет, сотовый телефон я ему, конечно, купил, тоже в «благость» засчитал, но только затем, чтобы говорить с ним тогда, когда захочу. Я сам ему звонил в любое свободное время. И дозвонился – он мне вот такое выдал.
– Ну и, ясное дело, младший сын отправился за старшим, – вздохнув, предположил Акакий.
– Ромка обо всем догадался, когда увидел меня у Олеси. Может быть, она ему что-то рассказала. Хотя не думаю, он бы тогда увереннее себя чувствовал. А так... Я к нему приехал, а он мне: «Пап, не приезжай больше. И не следи за мной. Моя личная жизнь тебя не касается». И вдруг, как обухом по голове: «Ты бы лучше за своей младшей дочерью так смотрел, как за мной!» А я... я даже не нашелся, что сказать. Потом сразу же поехал к Олесе выяснять отношения.
– И что она вам сказала?
– Она не сказала. Она только засмеялась в ответ. Говорит: «А ты что, всерьез думаешь, что ребенка Никите приписывают? Да у нас же не дураки вокруг! И Ромка твой уже не дитя малое. Он мне сам все сказал». – «А ты? Ты его убедила, что это не мой ребенок?» – спросил я. «А чей? – вытаращилась она на меня своими глазищами. И вдруг захохотала прямо в лицо: – Нет уж, твой сын, ты и убеждай! Между прочим, Никита меня от позора прикрыл, Ольгу мою своей признал, а ты от родного ребенка открещиваешься. Господи, и на какую мразь я променяла такого парня...» И тогда я... я ее ударил.
– С ума сошел! – откровенно охнули возле шкафа.
Клавдия уже замучилась сидеть в этой мышеловке. К тому же самое главное она уже услышала. И даже больше того – через сотовый телефон все передала Ане. А теперь решила всласть послушать, не напрягая ни уши, ни легкие. Тем более что и Жора рядом. Вон – охраняет.
Трохин глянул на нее и на Георгия, появившихся из шкафа, будто сквозь сон. Как заведенный, говорил и говорил:
– Да, я сволочь, конечно, но... Она меня больше к себе не подпускала. Совсем. Зато Ромка возле нее так и вился. И я вспомнил слова старухи – «или ты их, или они тебя». Она ведь не зря про НИХ говорила, не одного Никиту в виду имела. Что ж, Адамчик получил еще одно задание. И с честью его выполнил.