– Он с вами говорил об этом?
– Нет. Он вообще со мной в то время говорить перестал. Да мне тогда и не сильно надо было, а позже...
После родов Олеся сказочно похорошела. Чуть угловатые плечики округлились, над талией, которая так и осталась осиной, возвышался вызывающей красоты бюст, лицо стало мягче, женственнее, откуда-то появилась ироничная, всепонимающая улыбка... Когда Трохин случайно увидел ее с коляской, на него такая волна нахлынула! Он вдруг понял, что очень любит Олесю. И готов – да, готов! – завтра же бежать с ней в загс и подавать заявление. Пусть он останется гол, как сокол, пусть она будет бегать от него к кому угодно, пусть он даже сдохнет только потому, что она не подаст ему воды, но только быть с ней, именно с ней. Чтобы приходить домой, а там – она. Чтобы... Но Олеся была каменной. Она просто его не видела. А сколько раз он приходил, долбился в двери, наплевав на соседей... Зато теперь ее стали встречать с Никитой. Парень первым добился ее благосклонности.
Один раз Трохин, дождавшись сына утром, спросил напрямую:
– У нее был?
– А тебе какое дело? Допустим, у нее, – усмехнулся тот. И, увидев, как сверкнули глаза отца, добавил: – Ты, пап, не волнуйся, мы свадьбу отметим и уедем отсюда. А твою дочь, Ольгу, я удочерю...
– Ты-ы-ы?! Да ты для нее знаешь кто? Ноль! Ты – ноль! Стоит мне только позвать... только свистнуть стоит, и все – она ко мне прибежит! Сама! А ты...
– Пап, у меня есть одна знакомая, Карина, – спокойно напомнил Никита. – Она смешная такая деваха, а вот бабка у нее приворотом занимается. Так если у тебя проблемы – сходи, приворожи кого-нибудь... – Повернулся и вышел.
Наверное, он сказал это в шутку. Наверное. Но Трохин пошел.
Его встретила красивая пожилая женщина. Сначала она даже показалась ему совсем молодой, но руки, шея и голос выдавали возраст.
– Девчонку хочешь приворожить? – пристально вгляделась она ему в глаза. – Не получится. Сильные соперники у тебя. Твои сыновья такие же красивые, как ты, такие же дерзкие, как ты, такие же умные, как ты. У них пока нет твоего опыта, но с годами он будет. У них нет твоего богатства – с годами они станут тебя богаче. Зато у них есть молодость, а тебе ее никогда не вернуть. У них есть время, которого у тебя нет. С каждым днем они будут расцветать, а ты – стариться... Старость – не самое лучшее украшение для молодой женщины. Есть девушки, которые готовы закрыть глаза на многое в обмен на деньги. Но твоя девушка не такая. И тебе этого не надо. Ступай домой. Не переступить тебе через детей, а они тебе ее не отдадут.
– И тогда... вы убили...
– Нет, не тогда. Я еще много раз у нее бывал. Она мне язву залечила, еще кое-какие болячки. Но каждый раз говорила: отдай девчонку сыновьям, она не твоя. Или ты из-за нее погибнешь, или они. И ведь хоть бы раз что-то другое сказала!
Трохин снова закурил, сильно затянулся, поправил на подоконнике диковинную пепельницу в виде страшной акулы с длинным, острым, как бритва, хвостом, потом прищурился и уставился куда-то вдаль. В шкафу уже который раз слышалось сдавленное чиханье, какое-то шуршание, но Трохин не замечал ничего.
– А потом... потом старуха умерла...
– А не вы ее... того? – на всякий случай уточнил Акакий.
– Нет, она сама себя убила, я точно знаю. Там такое дело было... Короче, по ее вине умер ребенок. Или она не могла себе этого простить, или боялась, что ее посадят... Кто-то говорит, что она сама у себя болезнь неизлечимую обнаружила, да потом еще серьезно поссорилась с мужем, ну и приняла какую-то отраву... Как бы там ни было, она сама с жизнью покончила. Я из разговоров понял, когда на ее похороны пришел. Черт его знает – зачем... узнал, что умерла, и пришел... Там-то я и встретил ее муженька полоумного, Адамчика.
– А он сразу полоумным стал? – снова спросил Акакий.
– А вы думаете, и тут я? Нет, его не я, с ним так природа... А может быть, сам сдвинулся. Когда я его увидел, на кладбище, он ко всем приставал только с одним разговором: «Это я ее убил! Я виноват! Она мне сказала, что слово силу имеет. А ей возьми и ляпни – чтоб ты сдохла! И что вы думаете, послушалась! Такая послушная была, прилежная... Я виноват, гореть мне теперь в геенне огненной...» Не знаю, что на меня нашло...
Трохин подошел к Адаму Васильевичу со спины, крепко взял его за локти и проговорил ему в самое ухо:
– Слушай меня и не поворачивай головы. Ты не виноват. Это говорю тебе я. Слушай меня, и все будет хорошо. Твоя жена погубила ребенка, значит, принесла зло. Ты избавил людей от зла, значит, принес добро. Если ты все сделал правильно, тебе будет благо.
– Кто ты? – испуганно спросил вдовец.
– Никто... – произнес Трохин загробным голосом, тут же отпустил старика и затерялся среди толпы.
У несчастного Адама Васильевича создалось ощущение, что с ним и в самом деле разговаривал кто-то из потустороннего мира. Как он ни вертел головой, никого подозрительного не увидел – кругом были знакомые лица, которые приходили к его жене еще при жизни, и ни один из них не мог вот так взять и сказать ему столь важные слова.
Тогда-то у Трохина и созрел план: надо убрать сына. Не зря же старуха сказала – или ты их, или они тебя. Ну, Ромка-то и вовсе к Олесе отношения не имел, непонятно, почему старая ведьма говорила во множественном числе – сыновья, сыновьям... А вот Никита, тот и впрямь – за Олесю пырнет и не задумается. Остается только одно – Никиту убрать. И поможет ему Адамчик.
На следующий же день на имя Адама Васильевича был открыт счет в банке и переведена некая сумма, которая старику должна была показаться сказочной. Трохин дождался, когда Карина – вот уж лошадь! – уберется на очередную гулянку, бросил сберкнижку в почтовый ящик и позвонил по телефону.
– Адам, – снова заговорил он не своим голосом, – ты все сделал верно. Тебя ждет вознаграждение за содеянное добро. Спустись вниз, к почтовому ящику.
И отключился. Правда, потом, наблюдая за стариком, Трохин себя триста раз перекостерил – Адамчик чуть его не засветил, показывая всем банковским работницам, какую сумму ему перевели с того света. Те даже хотели старичку помочь и конкретно узнать, откуда был перевод. Благо, у девчонок была целая прорва народу, некогда им оказалось возиться.
В следующий раз Трохин позвонил уже с определенным заданием.
– Твою внучку хочет обесчестить некий молодой человек – Никита. Убей его. Он – зло! Его надо застрелить. Пистолет найдешь в старой клумбе, возле георгина. И главное, помни: все, что ты делаешь, должно оставаться в тайне, добро не любит крика. И если все будет сделано верно, получишь благость.
Благостью на сей раз была машина. Старик все сделал так тонко, что комар носа не подточит. Он всерьез думал, что приносил миру добро.