Форт Перевальный стоял прямо на уходящей в горы дороге и представлял собой две сторожевые башни по бокам низких ворот, под которые нельзя было въехать верхом, не согнувшись в три погибели. Левая башня упиралась в скалу и даже на неискушенный взгляд выглядела неприступной, от правой вниз, туда, где шумела река, уходил обрамленный крепостными стенами коридор, перекрывая ближайшие возможные тропы из южных земель в северные. Конечно, при желании можно было вскарабкаться и по скале или обойти форт по другому берегу реки, но, как говорили в Блаженном Доле, добрые люди застав не чураются, а на злых всегда находится своя управа.
Гарнизон был маленький. За время ожидания коменданта я насчитал всего с дюжину солдат, шатавшихся по крохотному двору форта с делом и без дела. Сколько часовых скучало на башнях, угадать было трудно, но, скорее всего, не больше чем по двое, а то и вовсе по одному, потому что куда как сподручнее спать, ожидая своего дежурства, в защищенном от ветра углу, привалившись к нагретой солнцем стене. А солнце светило не по-весеннему жарко, и близость лета стала ощущаться еще острее, когда форт накрыли промозглые сумерки.
– Скоро комендант-то вернется? – спросил я у очередного солдата, проходящего через двор.
– Так порыбалит и придет, куда ж денется?
Если учесть, что мы вошли в форт уже при заходящем солнце, а сейчас и вовсе почти стемнело, слова солдата выглядели насмешкой. Но ровно до той минуты, когда на залитый светом факелов двор шагнул из теней крепостного коридора комендант.
Невысокий, крепенький, такой, каких обычно называют «мужичками», рано и давно облысевший, как стало понятно, когда рыбацкая шляпа вместе с плащом были сданы на руки адъютанту, зато роскошно усатый. Таких длинных и пышных соломенно-светлых усов я не видел никогда: даже столичные модники, как ни пыжились, были способны соорудить на своей верхней губе лишь что-то прискорбно чахлое. Над усами горбился крупный нос, по обе стороны которого грозно щурились ничего не выражающие глаза. Даже странно было видеть столь яркую и красочную оболочку без наполнения. Правда, заметив меня, а вернее, глянцево блестящего жука на моей груди, комендант все же удивился:
– Какими судьбами к нам, эрте Смотритель?
Впрочем, я удивился намного больше, увидев комендантский улов: двух здоровенных лососей, по серебристой шкуре которых весело прыгали факельные отблески.
– Рыбные места здесь?
– И еще какие! Бывает, столько можно всего наловить, что и не снести. Так чему обязан?
Сбить моего собеседника с избранного пути оказалось невозможно, и я ответил так коротко, как только смог, чтобы избежать лишних вопросов:
– Ищу пропавшего человека.
Комендант оценил мою краткость тем самым образом, на который я и рассчитывал: не стал продолжать разговор на дворе, а пригласил пройти в башенную пристройку, походя распорядившись, чтобы свежевыловленную рыбу подали на стол сразу, как только сготовят.
Окна комнаты, служившей, судя по всему, и спальней, и кабинетом, и столовой, и залом для приема гостей, были мало похожи на бойницы, но в сгустившихся сумерках источниками света служить уже не могли: им на смену пришли толстенные свечи из самого настоящего воска. Подобное роскошество выглядело неуместным даже во многих столичных домах, но здесь, как я быстро догадался, в цене были совсем иные вещи. А воск… Что воск? В ближних селениях наверняка есть многочисленные пасеки, ведь тут намного теплее, нежели в окрестностях Веенты, значит, и цветет все обильнее. К тому же прочих свидетельств зажиточности главного в форте человека я не заметил. Даже серебряные столовые приборы имели право на существование: многие лекари утверждают, что, если есть с серебра, будешь болеть куда как меньше.
– Эта женщина с вами? – уточнил комендант, не поворачивая головы. Наверное, краем глаза заметил, что Ньяна направилась следом за мной.
– Она мне помогает.
Он кивнул, опять-таки не выражая ни согласия, ни раздражения. Просто отметил указанный факт и прошел на свое место во главе стола, прямо скажем, предназначенного вовсе не для еды, потому что посреди широкой столешницы громоздилась роскошная игрушка: уменьшенная копия самого форта, выполненная с заметной любовью и прилежанием. Даже деревца были расставлены именно там, где росли в действительности, и весьма походили на настоящие.
Я много раз видел подобные макеты в отцовском кабинете и довольно точно представлял, сколько может стоить столь искусная работа, да еще порученная мастеру. В том, что игрушечный форт делал умелый человек, сомневаться не приходилось. А вот насчет денежных возможностей коменданта, обзаведшегося дорогой забавой, возникали вполне закономерные сомнения: вряд ли казенные средства были рассчитаны на подобные траты.
– Нравится?
А он ведь гордится своей игрушкой. Хотя… Я бы тоже гордился макетом Блаженного Дола в своем доме. Мол, смотрите все и завидуйте моим владениям.
– Прекрасная работа. Очень похоже на мастерскую эрте Ессини, ту, что находится в Райме.
Взгляд коменданта на мгновение замер:
– А вы знаток. Не думал встретить в наших краях человека, не чуждого прекрасному.
– Скорее полезному. Это все же деловой макет, а не услада взоров.
– И тут угадали! – Соломенные усы не смогли полностью спрятать улыбку. – А впрочем, что мы все о мелочах да о мелочах? Позвольте представиться. Элбен Горт со-Маленна. Капитан.
Я раскрыл было рот, чтобы ответить той же любезностью, но осекся, вспомнив окончание собственного имени. Не хватало еще, чтобы начались расспросы о столичной жизни и о том, почему мы с ней вдруг решили расстаться по обоюдному согласию.
– Смотритель Блаженного Дола.
М-да, звучит не особенно гордо и громко, но к месту и времени подходит как нельзя лучше.
– Присядете?
– С удовольствием.
– Устали? Часовой сказал, что вы пришли пешком.
– Да. Нужно, знаете ли, иногда и жир растрясти.
Комендант посмотрел на Ньяну, скромно занявшую место на самом краю стола, несколько растерянно хмыкнул и больше в разговоре тему избыточной плоти не затрагивал.
– Итак, вы ищете человека?
– Совершенно верно.
– Именно здесь?
– Слишком много шансов, что он приходил сюда.
– Давно?
– Дня два назад, не раньше.
Комендант откинулся на спинку кресла и положил ладони на подлокотники.
– Каков он из себя?
Собственно, дальше можно было не продолжать. Если бы наш деревенский дурачок или кто-то еще не появлялся у форта за последние дни, подобного вопроса не возникло бы. Теперь осталось только уточнить детали. Я кивнул защитнице, и та перечислила:
– Высокий, на голову выше вас, а то и на полторы. Сильный, но не жилистый. На правой щеке оспины глубокие: это он в детстве, когда болел, содрал, а родители не углядели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});