– Она хорошая девочка, – тоном, не допускающим возражений, сказала Ньяна.
Ну да, у тебя все на удивление хороши, пышечка. А я каков?
– Что за история с этим… Дерком? Он и вправду часто пропадал по несколько дней?
Защитница кивнула:
– Просто задерживался на пастбище. Мог часами сидеть и о чем-то думать. Но никуда не уходил.
– А что, если он и сейчас все еще там сидит?
Следующий кивок был уже отрицательным:
– Пес бы не пригнал тогда стадо обратно. Здешние овчарки хорошо натасканы, никогда не уходят от пастуха, пока тот не подаст знак или…
– Не уйдет сам. Но зачем? И куда?
Ньяна беспомощно повела плечами:
– Кто ж его знает?
Наверное, никто. Но я, видимо, должен знать, где его искать. Хотя как все это не ко времени! Мне же нужно еще что-то придумать с ярмарочными ценами. И не позднее чем истечет семь дней.
– В этом доме есть карта?
– Должна быть. Йерте Ловиг перерисовывал старую, та уж совсем истрепанная была.
Карта нашлась в маленьком сундуке, сложенная до восьмушки. Но прежний Смотритель знал толк в вещах длительного использования: выбрал для новой основы не бумагу, что было бы дешевле и удобнее, а плотнотканый шелк. Не представляю, сколько дней и ночей ушло на нанесение рисунка, однако результат того стоил. А в случае крайней надобности плод напряженного труда можно было повязать на шею. Вместо шарфа.
Разложенная, карта заняла почти всю поверхность письменного стола. Я поманил Ньяну пальцем, а сам склонился над чернильными линиями. Итак, это и есть Блаженный Дол? Местность, очертаниями похожая на потревоженную ветром каплю воды, свисающую с ветки торгового тракта. Расположена и правда в стороне от бурной жизни. Окружена горами. Не особенно высокими, как я мог видеть во время утренней прогулки, но, похоже, непроезжими и непроходимыми, потому что дорог, пересекающих горную рябь, нарисовано не было.
– В долину есть только один вход, он же выход?
– Да, а зачем больше?
Из соображений безопасности, к примеру. А то, не приведи Бож, обвал или что-то вроде, и Дол окажется отрезанным от остального мира.
– Через горы можно пройти?
– Куда? – Ясные серые глаза посмотрели на меня.
– Куда-нибудь.
– Можно. – Ньяна указала на западную гряду: – Там пологие склоны. Дерк пас коз именно там. А когда спускаешься вниз, выходишь прямо к форту.
– Что еще за форт? – На карте сие строение отмечено не было, но по жесту защитницы я догадался, где оно может располагаться.
– Перевальный. Вон там, дальше… – Рука скользнула за границы чернильного изображения. – Там еще есть горы. И перевал.
Это я понял. А форт, должно быть, предназначался для обороны. Когда южные земли еще не были окончательно присоединены к Дарствию.
– Значит, если Дерк ушел по горам, он должен был появиться у форта?
– Выходит, что так, – согласилась Ньяна.
Если парень не дурак, именно указанным образом он и поступил. Хотя бы потому, что на возвращение с пастбища и проход через граничную заставу потребовалось бы куда больше времени. Да и тогда его кто-нибудь увидел бы. А впрочем…
– Как думаешь, у заставных девица уже спрашивала про своего жениха?
– Первым делом! – ни мгновения не сомневаясь, заявила защитница. – У нас же все через заставу ходят. Так заведено.
Да уж. Через заставу, которую легко обойти даже в расцвете дня, не говоря уж о ночи.
– И никто ни разу не пытался пробраться… так, чтобы его не заметили?
Ньяна грозно сдвинула брови:
– Говорят, еще прежний Смотритель, до йерте Ловига, так наказывал. Добрый человек ведь таиться не станет, зато и все вокруг будут знать, каков он. А если кто злой украдкой придет, так и это сразу узнается.
Еще бы! Не представляю лазутчика, который смог бы затеряться в Блаженном Доле. Разве только он будет от рождения рыжим. Но все же очень хорошо, что я тем туманным вечером поборол желание обойти заставу стороной. Меня и так-то встретили ощетинившейся ежиной шкуркой вместо радушных объятий, а если бы еще и пришел тайком…
– Значит, уйти он мог только одним путем?
Ньяна всем своим видом показала, что думать из нас двоих положено вовсе не ей.
– Осталось понять, зачем он ушел. И тогда узнаем куда.
Мне и самому собственное рассуждение показалось сомнительным, а взгляд защитницы и вовсе опустел. В эту минуту я отчаянно пожалел, что рядом со мной нет Кифа. Пусть он обманщик и проныра, но дельную поддержку оказывал исправно.
– Ты хорошо знаешь этого Дерка?
– Да как и всех прочих.
– Он…
– Хороший человек.
Я начинаю уставать от этого словосочетания, пышечка.
– Мне не это нужно знать. Вот Сойа… Только не спорь! Она, что называется, Божем обижена, ведь так?
Ньяна поджала губы:
– И все равно хорошая!
– Хорошая, хорошая! Но недалекого ума. А Дерк был определен ей в женихи, как она сама сказала.
– Так они ж подходят друг другу.
Вот! Именно! То, что я так хотел услышать! Мечтательность и рассеянность уже вызывали подозрение. А если присовокупить сюда же рассказ о чудесных умных овчарках, все сходится наилучшим образом.
– Замечательно. Пусть подходят и дальше. Вы обе говорили, что Дерк любил помечтать. А о чем? Неужели он никогда не делился своими мыслями?
Ньяна задумалась:
– Он не охоч до разговоров. Больше слушать любит.
– Что именно слушать? Просто людские речи или что-то особенное?
– Сказки он любит, – вздохнула защитница. – И здоровый уже лоб, а все ему истории про могучих героев, что красавиц спасают, подавай.
– Какая же тогда женитьба?
– Ах это… Дурное-то дело нехитрое! – хмыкнула Ньяна. – Их бы еще в прошлом году поженили, только Дерк уперся тогда. Хочу, говорит, подвиг совершить. Пока не спасу кого-нибудь во славу своей суженой, никакой женитьбы.
Деревенский дурачок, да еще и с фантазиями? М-да, беда.
– А мог он вдруг взять и уйти за подвигами?
Серые глаза мигнули:
– А ведь мог… Только где у нас в округе герои требуются?
Уместный вопрос. Я еще раз посмотрел на карту. В самом Доле подвиги уж точно ни к чему. Даже если прежний Смотритель лукавил, отправляя свои донесения в столицу, то по поведению его, а теперь и моей помощницы легко понять: ничего тревожного, тем более опасного в жизни окруженной горами долины не происходило. По крайней мере, те семь лет, что Ньяна здесь живет. А Дерк и родился здесь и вырос. В мире и покое. Только сказки, что ему рассказывали, сначала баюкая по вечерам, а потом у пастушьих костров, твердили другое. Твердили, что вокруг огромный мир, в котором есть место всяческим злодеям и чудовищам, а главное, отважным героям, защищающим простых людей, но предпочтительно, если те – молодые и красивые особы женского пола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});