Когда девушке удалось убедить себя, что она через силу привыкла к шевелящемуся болоту вокруг ее ног, и это состояние не вызывает у нее приступов панического ужаса, Летиция услышала человеческие шаги. Бодахи бросились прочь от света. Госпожа ди Рейз придала своему лицу надменно-гордое выражение, намереваясь показать Кайну, что она с достоинством выдержала испытание. Кто-то опустился на колени перед ее креслом, осторожно тронул девушку за руку. Это был не Кайн.
В ее сердце вспыхнул слабый огонек надежды.
— Кто ты?
Летиции ответили еле слышным шепотом:
— Джил.
Ничего не спрашивая, пленница поднесла к ее губам чашу с водой. Госпожа ди Рейз стала жадно пить: вода стекала по ее подбородку и промочила ворот платья. Джил досуха вытерла сидящей лицо и шею. Летиция поблагодарила ее, а потом спросила:
— Почему ты здесь?
— Он сказал, что вы не встанете с этого кресла до прихода Ланна, — молвила Джил. Под 'ним' подразумевался, вероятно, Кайн: здесь вряд ли были другие мужчины. Имя любимого в совокупности со столь неприятным известием нанесло Летиции сокрушительный моральный удар. Она почувствовала, как ее силы уходят — вместе с недавней решимостью держаться до самого конца. — Право, я не знаю, кто такой Ланн… — извиняющимся тоном добавила Джил. — Он сказал поухаживать за вами, госпожа. Вы хотите есть? Может быть, вам нужно в уборную?
— Но я ведь не могу встать…
— Он объяснил мне, как убрать часть сиденья. Вот здесь.
Что-то щелкнуло, Летиция ощутила под собой пустоту и вцепилась пальцами в подлокотники, чтобы не провалиться в отверстие. В этот раз Кайн не лгал и не стал пугать ее понапрасну: он действительно собирался продержать ее в кресле до появления ульцескора.
Джил оказалась внимательной и, увидев, что Летиция испытывает неудобство, немедленно вернула часть сиденья на прежнее место.
— Есть и другой способ. Но это… когда вы… не сможете ходить сами.
— Не смогу? — У Летиции мгновенно пересохло в горле. — Еще воды, если можно.
Джил с готовностью подала ей чашу. Осушив ее, госпожа ди Рейз поняла, что не хочет знать об этом 'другом способе'. По крайней мере, сейчас.
— Я еще нужна вам, госпожа?
Дружеский тон, которым Джил отвечала Летиции во время перехода, исчез без следа. Теперь они находились на правах госпожи и ее служанки. Летиция была ценным призом, Джил — расходным материалом; но госпожа ди Рейз нуждалась в няньке, а Джил — в причине, по которой могла оставаться в живых.
— Он сказал, что вы можете звать меня, когда хотите. Но мне не следует здесь задерживаться или много болтать. Иначе меня накажут. — Летиция молчала, поэтому Джил повторила вопрос: — Я могу идти, госпожа?
— Иди.
Летиции хотелось вопить от страха, неистово дергать руками и ногами, до крови растирая их об оковы, но в ее сердце был лишь застывший холод, а в горле стоял комок. Нельзя избежать участи, которую избрал для нее Кайн. Она могла лишь постараться сохранить рассудок, хотя и не знала, было ли это в ее власти. Станет ли Ланн любить то, что от нее останется? И самое главное, будет ли Летиция, сорвавшись в пучину безумия, осознавать это?
— Джил?
Шаги замерли — возможно, у самого выхода.
— У тебя с собой фонарь, верно? Положи его у моих ног. — Летиция не видела лица Джил, но чувствовала, что ведьма колеблется. Но она ведь не просила ее снять наглазник или оковы. Крупица света, которой обладала Джил, — разве это так много? Госпожа ди Рейз старалась, чтобы ее голос звучал как можно уверенней: — Кайн ничего не говорил про свет. Эти существа, роящиеся во тьме, они мне досаждают. Оставь фонарь у подножия кресла. Джил? — снова окликнула ее Летиция, не дождавшись ответа.
— Хорошо. — Джил сделала, как ей было велено. Внутри светящегося шара клубился туман, испуская слабое тепло. — Но мне придется доложить ему об этом. Простите, госпожа. Ох, вот он идет.
Раздался резкий скрежет камня о камень — видно, Кайн появился не с той стороны, с которой пришла Джил, так как раньше дверь отворялась бесшумно. Летиция напряглась, услышав шуршание одежды и сдавленный мужской шепот, о чем-то предупреждавший Джил. После хлесткого удара и короткого вскрика, заглушенного еще одной пощечиной, ведьма пролепетала извинения и стремительно покинула зал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— За что ты ее ударил?
Госпожу ди Рейз мучила совесть. Неужели всему виной была ее маленькая просьба? Но Кайн не был расположен отвечать, кого и за что он наказывает. Мужчина буркнул: 'Не твоего ума дело' — и приблизился к креслу Айте. Что-то стукнуло об пол, затем Кайн нагнулся и снял с Летиции стальную пластину. Тусклый свет, ударивший в глаза, привыкшие к темноте, показался ей ярче солнца.
Кайн притащил сюда стул и теперь сидел напротив госпожи ди Рейз, закинув ногу на ногу. Не очень-то мужская поза, отметила Летиция, но не решилась высказать это вслух. На белой рубашке Кайна алело свежее пятнышко крови. Летиция нервно облизнула губы.
— Ты держалась молодцом, — похвалил ее Кайн. — Я не слышал ни крика, ни стона.
Несколько раз я была к этому близка, подумала госпожа ди Рейз, вспоминая первые прикосновения бодахов, ощупывавшие каждый сантиметр ее ног, словно робкие, неопытные любовники. Кайн предпочитал истязать души своих жертв, а не их тела. Исключения составляли те случаи, когда физическая травма влекла за собой моральную; и Летиция понимала, что в чем-то ей несказанно повезло — во всяком случае, этот подонок не лишит ее чести.
Кайн изучающе смотрел на нее, сцепив пальцы на колене и чуть покачиваясь. Девушка вспомнила о метарах и по очереди взглянула на каждый из столбиков — уровень жидкости, похожей на ртуть, остался на прежнем месте. Эти измерители составляли с креслом одно целое, и, пока Летиция сидела в нем, значения метар не менялись. Кайн мог повторять процесс замера сколько угодно раз, но лишь для собственного удовольствия.
— Что они показывают?
— Хочешь знать?
Госпожа ди Рейз ощутила прилив раздражения.
— Я спросила. Если не хочешь, не отвечай.
— Почему нет? Я просто не хотел тебя разочаровывать.
— Значит, я слабая ведьма?
Кайн кивнул. В его взгляде промелькнуло злорадство.
— Уровень колдовства в твоей крови поразительно низок. В этом случае право называться ведьмой — скорее проклятье, чем дар.
— Да? — недоверчиво переспросила Летиция.
— Ты не можешь жить обычной жизнью и не обладаешь какой-то стоящей силой. Даже не знаю, что за будущее ждет тебя в Гильдии… — Кайн внезапно улыбнулся. — Ах да, я и забыл, что у тебя нет никакого будущего. Того, что называется тауматургией, в тебе мизер, но твоя сила духа… она меня восхищает. Где ты была, пока я еще не утратил интерес к тем изысканным постельным развлечениям, когда…
— Кто такая 'кайлеах'? — перебила его Летиция.
Улыбка сползла с лица Кайна, в его глазах появилась настороженность. Она не надеялась, что ему известен ответ; но ведь он был экзалтором, исключительно любознательным к тому же, а они знали о ведьмах многое, если не все.
— Это сосуд для кайле, — медленно произнес он. — Или, по-другому, ведьма, телом которой завладела дис — одна из колдуний, возведенных в ранг полубогинь. Их не могли сразить стрелы дуллахан, и они перешли на высшую ступень существования. Они вознеслись. Так говорят. Я всегда считал это выдумкой. Где ты услышала это слово?
Почему его это так взволновало? Летиция не могла сказать правду или уйти от ответа. Она предпочла сочинить что-то близкое к истине.
— Иногда меня посещают странные видения. Что-то между сном и явью… Люди, которых я знаю в реальности, разговаривают со мной. От них я услышала это слово. — И, дабы Кайн не продолжил расспросы, Летиция поспешно сменила тему: — Я и тебя видела. И зал с рядами кроватей. И, — тут она чуть не выдала ему настоящее имя ведьмы звука, но вовремя осеклась, хотя и не знала, зачем покрывает Сканлу, — Лайю-Элейну.
Кайн, казалось, удивился.
— Ты — альруна? Но метары…
— Я не знаю.