не смотреть, — напомнил он.
Его кузен удивленно приподнял брови, обнаружив труп.
— Судя по всему, он действительно мертв, — констатировал Бен, стоя на коленях рядом с телом.
Потрясающая проницательность.
— Правда, что ли? — отозвался психопат.
— Ненаглядная моя, ты видела? У этих вахлаков классные костюмы.
Ситуация была тревожной, но Бена нимало не смущал вид трупа.
— Наемники? — спросил он, повысив голос.
— Ну, — бросил психопат, на мгновение прикрыв глаза.
Дверь снова распахнулась, и вошел Рик. Взгляд его упал на тело, и он гордо возгласил:
— Пуля в голову. Хорошая работа.
Эшер кивнул, раздраженно фыркнув.
— Мне нужен стакан…
Его прервал грохот, затем раздался стон. Бен выругался и объяснил, что поскользнулся на крови второго трупа, лежащего в гостиной.
— Или бутылка, — закончил Эшер, взбешенный идиотизмом кузена, и быстро спустился.
Рик повернул голову ко мне:
— Ты цела?
Я не слишком уверенно кивнула. Он слегка улыбнулся и направился к племянникам. Я тоже спустилась на заплетающихся ногах и уставилась на труп, истекающий кровью. Затем ускорила шаг и зашла в гостиную, где лежал второй труп.
Но не успела я сфокусировать на нем взгляд, как чья-то ладонь прикрыла мне глаза. Кольца. Значит, это ладонь Эшера.
Он не хотел, чтобы я испугалась тела.
— Я попрошу наших людей начать расследование, чтобы ты получил полную информацию после следующего задания.
Тон у Рика был серьезным. Легкомыслию тут не место, и он это знал.
Я отвела руку Эшера, и тот отошел в сторону. Закурил, глядя на тело, медленно поднес стакан к губам. Дяде так и не ответил.
Затем перевел пустой взгляд на меня. Казалось, он полностью ушел в свои мысли.
Бен потащил первый труп к выходу, оставляя кровавую дорожку.
— У тебя есть нашатырный спирт? — спросил Рик.
— На кухне, под раковиной.
Бен вернулся и пошел за Риком на кухню. В гостиной, провонявшей кровью и свинцом, остались только мы. Эшер выругался, снова наливая себе виски. Бутылка почти опустела. Закрыв глаза, сунул в рот новую сигарету.
Рик вернулся с нашатырным спиртом, маской и тряпками. Велел нам выйти, чтобы не дышать вонью. Я послушалась, но Эшер остался. Я поднялась по лестнице и остановилась у перил на втором этаже, где меня нагнал Бен.
— Эш всего лишь оборонялся, — принялся он защищать кузена, хотя я ничего не говорила.
— Я знаю.
Он слабо улыбнулся:
— Окажи мне услугу, не зли его сегодня вечером. Он становится очень нервным после того, как кого-то прикончит.
Я осознавала, что это правда. Эшер вел себя странно, но не сразу, как мы встретились наверху. Он стал таким… опустошенным, лишь когда я спросила, убил ли он их.
Рик и Бен провозились еще с полчаса, прежде чем покинуть дом, тихий и чистый, без трупов и крови. Однако гром выстрелов еще звучал в гнетущей тишине, а в комнатах, где наемники встретили свою смерть, царил холод.
Психопат вышел из гостиной и поднялся по ступенькам. По его замедленным движениям я поняла, что мыслями он где-то далеко.
— Ты как? — мягко спросила я.
— Нормально.
Сухо, зло и холодно. Это единственное слово содержало в себе много смыслов, в их числе и «не разговаривай со мной».
Я не стала ему мешать, и он молча удалился к себе. Когда он захлопнул дверь, я вздрогнула и досадливо вздохнула от бессилия.
Присев на кровать, я провела рукой по волосам и повернулась к панорамному окну. Ночь обещала быть спокойной. Но в этом большом доме, полном тайн, спокойствие никогда не длилось долго.
Я подошла к окну и снова увидела психопата, облокотившегося о перила со стаканом в руке и сигаретой в зубах. Эта картина напомнила мне, что я обещала себе разгадать этого таинственного Эшера Скотта. Собирается ли он вообще спать? Но я прекрасно понимала, что вряд ли.
Я хотела помочь ему, как он помог мне той ночью в Лондоне. Я хотела его понять, но он не подпускал меня к себе. Он не желал, чтобы ему помогали, хотя я знала, что он в этом нуждается.
Я это чувствовала.
Вдруг он с яростью отшвырнул сигарету и вцепился в волосы. Потом взялся за перила и тяжело задышал.
Как-то слишком тяжело.
Его обнаженные мускулы напряглись; казалось, он в ярости.
Нет.
Он и был в ярости.
— Да чтоб вас всех! — заорал он, с силой ударив по стеклянным перилам.
Опять началось.
Я выскочила из спальни и вбежала к нему. Он заметил мое появление и сурово нахмурился.
— Элла, отправляйся спать, — проскрежетал он с балкона сквозь зубы.
— Ты не виноват, — мягко сказала я. — Ты защищался, Эшер.
Он угрожающе двинулся ко мне. Я невольно попятилась, пока не уперлась спиной в дверь. Теперь я не могла уклониться от его пронзительных серых глаз. Он пристально смотрел на меня, и по моей коже от перевозбуждения бежали мурашки.
— Ты так считаешь? Думаешь, что я не виноват?
Всем телом он грубо придавил меня к двери, его рука сомкнулась у меня на челюсти. Он прерывисто дышал, его трясло от ярости.
— Это я виноват во всем.
В смысле? Ведь эти люди напали на него, а не наоборот. В чем же он себя винил?
Я предпочла промолчать, понимая, что он готов сорваться с катушек от любой мелочи.
Вдруг он прорычал:
— А пошло оно все…
Не дав мне опомниться, он прижал свои пылающие губы к моим.
Я вытаращила глаза и замерла. Этот поцелуй подействовал на меня как электрический разряд. Эшер Скотт, чертов психопат, целовал меня.
Когда я осознала, что происходит, мои руки легли ему на грудь, и я попыталась остановить его, но это только больше его распалило. Свободной рукой он перехватил мои запястья и поднял их над моей головой.
Его губы, алчные и свирепые, пожирали мои. Он прикусил мою нижнюю губу и потянул на себя, пытаясь проникнуть в рот. Прерывистое дыхание смешалось с моим.
Я почувствовала, что он больше себя не контролирует, он действовал быстрее, чем думал. А мое тело сотрясалось от чувств, с которыми я тоже не могла совладать. Впервые в жизни я дрожала не от страха.
О черт.
— Помоги мне, — умоляюще пробормотал он. — Мне так это нужно… Элла…
Мольба в его голосе потрясла меня. Он пытался забыть совершенное убийство, сбежать из своей реальности.
Его дрожащая рука отпустила мою челюсть, забралась в мои волосы и мягко отвела их, так что шея оказалась в полной его власти.
— Эш… Эшер, — пролепетала я, когда его горячее дыхание коснулось чувствительной зоны на шее. — Не… надо.
Он продолжал мучить мою шею своими