него глаза. Наши лица были совсем рядом, я никогда не видела его так близко. Мы никогда не были так близки.
Мы смотрели друг на друга, словно открывая заново. Он всматривался в каждую черточку моего лица, задержал взгляд на губах — помада наверняка размазалась. Я тоже изучала его. Нельзя отрицать, что этот говнюк красив. Очень красив. Пусть даже не хочется этого признавать из-за его мерзкого характера.
Он закрыл глаза и покачал головой, затем разомкнул объятия. Я встала, и он тоже.
— Поднимайся к себе и спи, — приказал он, не глядя на меня.
И снова этот холод.
Я этого ожидала, я это знала, все-таки не впервой. Он вышел из гостиной, я молча двинулась следом и зашла в свою спальню.
В комнате царил неописуемый бардак. Кровати не было видно под грудой одежды, сумок и аксессуаров, которые девушки привезли с собой. Я быстро приняла душ и переоделась. Было лень затевать уборку в полтретьего ночи, особенно после такого потрясения, поэтому я прихватила подушку с одеялом и спустилась в гостиную. Положила все на диван под озадаченным взглядом психопата.
Переодеваясь, я слышала, как он убирает внизу учиненный им бардак. На полу все еще валялись осколки и стеллажи, но он спас стакан и бутылку виски.
— У тебя есть своя комната, — заметил он, отпивая глоток любимого напитка.
— В этой комнате все вверх дном, а у меня нет сил наводить порядок.
Он ничего не ответил, но проследил за каждым моим движением, пока я устраивалась на диване и натягивала на себя одеяло. С самого приезда домой мне страшно хотелось согреться.
— И тебе не страшно спать здесь одной?
Эшер-юморист, с возвращением.
— Я не боюсь чудовищ под кроватью, Скотт, — отозвалась я тем же насмешливым тоном.
— Ночью даже чудовища боятся, — очень спокойно ответил он. — И знаешь почему?
— Почему? — спросила я недоверчиво.
— Потому что тут рыскаю я.
Я устало вздохнула. Он криво усмехнулся, поставил стакан на журнальный столик и ушел, погасив свет. Но я чувствовала, что он еще здесь. Я уже изучила его: он стоял за спиной.
— Иди ложись, недосып вреден для здоровья.
Раздался тихий смешок. С притворным удивлением он съязвил:
— Это сон или ты и впрямь обо мне беспокоишься? Ты стала гласом моего благоразумия? Или моим добрым ангелом?
— Нет, но ты меня напрягаешь, когда стоишь позади, как психопат. Из-за тебя я не высплюсь.
Его шаги гулко прозвучали в большой гостиной. Я смотрела, как движется его силуэт. Наконец он опустился в кожаное кресло у камина, который согревал и освещал комнату.
— Ну вот, теперь я у тебя перед носом. Это напрягает меньше?
С безнадежным вздохом я повернулась к нему спиной. Мои чувства обострились, я ждала звука шагов или неизбежного щелчка зажигалки.
— Почему?
Я развернулась.
— Ты о чем? — спросила я, хотя веки уже отяжелели от усталости.
— Почему ты так себя повела?
Да откуда мне знать! Может, потому, что ты готов был выместить на мне свою злость?
Я закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок. Он говорил не о том, что пытался отыграться на мне, а о моем постоянном страхе. Но я не хотела полностью ему доверяться. Я никогда никому не открывалась, и мне было трудно.
…Ведь о том, что оставило самые глубокие следы и нанесло самые тяжелые удары, о том, что опустошает нас, мы чаще всего молчим, не позволяя словам вырваться наружу.
— Я… у меня в жизни было то, что оставило во мне отметины, и пока не получается это забыть.
Вот и все, что я смогла ему сейчас доверить. Я еще не была готова объяснять дальше.
Он явно ждал продолжения или подробностей, но с уважением отнесся к моему решению промолчать и не стал задавать вопросов.
— Изобел — очень плохой человек.
Его серьезный тон заставил меня напрячься: я испугалась, что он опять впадет в черную ярость.
— Она много значила для сети, а вот сеть для нее не значила ничего.
— Что она такого сделала? — спросила я, жадно слушая.
— То, что оставило на нас глубокие отметины и чего сеть никогда не сможет забыть.
И криво усмехнулся, несмотря на суровый вид. Он повторил мои слова, и я мгновенно поборола свое любопытство. В точности как он.
Глаза медленно закрывались. Что до Эшера, он по-прежнему бодрствовал, как всегда.
— Почему ты никогда не спишь? — пробормотала я, погружаясь в глубокий сон.
— Потому что так проще, мой ангел.
Сон уносил меня, и я так и не успела задать вопрос, который просился с губ: «Почему так проще?»
Меня разбудило бормотание телевизора и в придачу женский голос, который разносился по всей комнате. Я приоткрыла глаза, чувствуя себя еще более уставшей, чем накануне.
— Подъем! — возгласила Киара прямо в ухо, которое я спрятала под одеялом.
Я заворчала.
— Домработница только что прибралась у тебя в комнате, а заодно и в доме. Он теперь как новенький!
Как же я любила, когда приходила домработница!
Я кивнула и забилась поглубже под одеяло. Киара со смехом стянула его с меня, пытаясь заставить слезть с дивана, но куда там, я отказывалась шевелиться. Диван был слишком уютным.
— Ну встава-ай! — детским тоном взмолилась Киара.
Я со вздохом повернулась к ней. Улыбаясь во весь рот, она рухнула на меня и уткнулась головой мне в живот.
— Эш сказал, что эта дрянь разговаривала с тобой на вечеринке.
— Это правда.
— И какие вопросы задавала?
— Спросила, кто я, я ответила, как велел Эшер: что недавно стала сотрудницей сети.
Киара прошептала, что это было лучшим ответом на данный момент. И сменила тему.
— У меня для тебя потрясающая новость! Догадайся, кто очень скоро отправится на задание вместе с Эшиком?
Я улыбнулась тому, как смешно она его назвала.
— Ты? — спросила я, не придав ее заявлению особого значения.
— А вот и нет, ты! — воскликнула она, обвивая руками мою талию. — Вы будете идеальной парой!
Я вздохнула, потирая переносицу. Чего только не наслушаешься с утра пораньше!
Внезапно в голове всплыл вопрос. Надо узнать, правильно ли я поступила.
— Киара, у нас в сети есть такой Лиам?
Она ответила, по-прежнему уткнувшись мне в живот:
— Ну да, он нанимает и обучает всех мелких служащих штаб-квартиры. А что?
Я закрыла глаза, изображая полнейшее спокойствие, хотя мозг взрывался, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Вот же срань господня.
— Так, ничего.
Изобел была хитрой, и я вмиг угодила в ее ловушку.
Эшер меня убьет.