- Тогда несите ее в дом.
Сама она посторонилась, пропуская Михея, который уже поднимался на крыльцо со своей беспомощной ношей.
- Ее нужно переодеть, - сказала она, - запали свечу, Михей.
Михей внес мертвую Ядзю в дом, остальные молча сгрудились у порога. Старуха было двинулась следом, потом обернулась, поглядев своими слепыми глазами на Симона.
- Это ты, чужеземец? - спросила она.
- Да, - ответил Симон.
- Ты нашел Ядзю?
-Да.
- Знаешь, что с ней?
- Нет… - неуверенно ответил Симон, - полагаю, что задрал волк… но…
- Волк? - сурово спросила старуха. - Нечего наговаривать на безвинную тварь. Волк пришел ее оплакать. Ядзю погубил не волк - вурдалак. Ты ведь все искал вурдалаков, чужеземец? Так вот он - погляди, что он сделал с ней.
- Я не верю в вурдалаков, - устало сказал Симон.
- А зря. Ты не веришь в тьму? Человек становится упырем, когда ему непосильно нести свое, человеческое бремя. Вот он и выбирает себе судьбу полегче.
- Полегче? - переспросил Симон.
-Упырь творит зло, потому что иначе не может - как ветер не может не дуть, - он не ведает ни сомнений, ни угрызений совести.
- Что-то в этом есть, пожалуй, - согласился Симон. - А каков он с виду?
- С виду, - сурово сказала старуха, - он страшен.
- Почему же она пошла за ним?
-Он позвал, и она пошла. Никто не может противостоять его зову. А сейчас уйди, чужеземец. Нам нужно прибрать бедную девочку… Захочешь проводить ее, приходи завтра, в полдень…
- Хорошо, - сказал Симон. Он повернулся и пошел, спиной ощущая неподвижный слепой взгляд.
*
Он подошел к воротам замка - с гор спустился туман и защитное поле, атакуемое мельчайшими капельками воды, мягко светилось. Он открыл проход портативным разрядником и поднялся на крыльцо - изнутри пахнуло теплом и уютом обжитого помещения и легким, чуть ощутимым запахом плесени и тления, который не могли перебить даже ароматизаторы.
“Теперь это и есть наш дом, - подумал Симон. - Другого у нас не будет”.
Он снял с плеча сумку с бесполезной аптечкой, разрядил лучевик и направился в лабораторию. Винер был там - при звуке шагов он поднял голову и спросил:
- Ну что?
- Разве ты не видел? - спросил Симон, укладывая аптечку в гнездо. - Я думал, вы повесили Наблюдатель над лесом…
- Видел, - согласился Винер, - но подробностей не знаю. Что с ней произошло?
- Она умерла, - коротко сказал Симон.
- Это я и без тебя знаю. Я спрашиваю - отчего?
- Понятия не имею.
- А что говорят в деревне?
- В деревне, - по-прежнему неохотно ответил Симон, - говорят, что это вампир.
- Я был прав, - в голосе Винера звучало чуть ли не торжество.
- Неизвестно. Это только разговоры, понимаешь…
- Если бы ее можно было исследовать… и впрямь ли из нее выкачали кровь…
- Нас убьют раньше, чем ты подойдешь к ней с анализатором.
-Жаль.
- Да, - сказал Симон, - жаль. Он помолчал, потом расстегнул нагрудный карман и извлек отуда пылающую нитку.
- Откуда эти бусы, Винер?
Красные блики упали на лицо Винера, и тот непроизвольно прищурился. Потом спокойно сказал:
- Это мои. Я ей подарил. Попросил Наташу, она сделала… задала программу синтезатору…
- Ara, - тихонько сказал Симон.
- Это же углерод, - Винер превратно истолковал его восклицание, - возни всего на пять минут. А она любила украшения, Ядвига.
- Они были у нее в руке.
-Надо же…
Симон вздохнул.
- Ладно, пойду, доложусь. Что говорит Коменски?
- Говорит, предпочел бы перебраться к Лагранжу на равнину - ему все это не нравится.
- Кому нравится, - горько пробормотал Симон.
…Оливия встретила его в коридоре. Казалось, она стоит тут уже вечность, неподвижная, точно замковая статуя, прижав под грудью узкие белые руки. “Да она ждет меня!” - подумал Симон.
- Я дежурила на Наблюдателе, - сказала она. - Эта девушка…
Симон неохотно сказал:
-Да…
- Мне так жаль, Симон…
-Мне тоже…
- Что же ты теперь будешь делать?
-Ничего. Завтра пойду на похороны, - он горько усмехнулся, - Я же вроде как этнограф, разве нет? А этот обряд мы еще не видели.
Коридор тонул во тьме - молчаливые фигуры в нишах, казалось, таращились на них каменными глазами, утопленными в черные провалы глазниц.
- А ведь когда-то здесь, в замке был музей, - сказал Симон, - забавно, правда? Она недоуменно посмотрела на него.
- Почему - забавно?
- Ну… Сначала и впрямь логово какого-то захудалого графа, потом сюда водили туристов - полюбоваться на вид, открывающийся с галереи, и проникнуться духом эпохи. Помнишь, Наташа говорила, как экскурсоводы им травили байки про призрак старого графа, который, скрежеща зубами и берцовыми костями, в ветхом саване обходит помещения… Теперь тут поселились мы. Тоже в своем роде привидения…
- Не вижу тут ничего забавного, - сухо сказала Оливия. - Послушай, Симон… эта девушка - ее правда задрал волк?
-Нет.
- Кто же это?
- Не знаю.
Холод каменных статуй проникал в него…
- Это что-то… выше моего разумения… что-то страшное… Они же когда-то… просто придумали все это… ради смеха, чтобы позабавить туристов… а теперь…
Внезапно он обнял ее и притянул к себе со страстью, которой минуту назад и не ожидал от себя. Зарывшись лицом в ее пышные волосы, ощущая под ладонью теплую живую плоть, он прошептал:
- Помоги мне! О, помоги…
*
- Ты на похороны? - спросил Гидеон. Симон молча кивнул.
- На тебе лица нет. Что ты так расстраиваешься, скажи на милость? Боишься, что Винер оказался прав?
- Да, - сказал Симон, - боюсь…
- Бойся, не бойся, это не изменит существа дела. Если Винер и впрямь нашел кого-то…
- И приманил, уж не знаю, как…
- Да. Он же обещал найти доказательство своей гипотезе… Вот и…
- Нашел? Послушай, Гидеон, я не верю в невидимые сущности. Просто… мы склонны были идеализировать человечество. Ну, и себя заодно.
- Разве?
- Если и существует какое-то зло, то оно присуще всем нам, а не воплощается в бессмертных неуязвимых оборотней.
Гидеон помялся, потом нерешительно произнес:
- Послушай, а если это не зло?
- Что же тогда? - устало ответил Симон.
- Сила…
Симон схватил его за плечо, и, развернув к себе лицом, поглядел в недоуменные глаза приятеля.
-Подумай, Гидеон! Хорошенько подумай. Погляди на эту несчастную девушку… Даже если это и так, если Винер прав… Совершить чудовищную, непоправимую ошибку только потому, что все мы растеряны…
-Растеряны? - усмехнулся Гидеон. - Ты слишком мягко выразился. Мы не растеряны - мы обречены…
- То, о чем ты сейчас думаешь, тоже - гибель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});