Читать интересную книгу Охотники за каучуком - Манфред Кюнне

— А потом возвращался в лагерь.

— И хорошо тебе платили? — спрашивает Пандаб.

Старик отвечает не сразу; он молчит, уставившись в одну точку, наконец продолжает свой рассказ: как сахиб ругал его за то, что в комьях попадались камешки и земля, как сахиб сказал, что такой товар недорого стоит, как подсчитал, что за Талембой еще остается долг и ему придется возвратиться в джунгли за новыми комьями.

Но Талемба привез из джунглей только лихорадку, которая надолго свалила его с ног и замучила диковинными страшными видениями. Когда же он справился с ней, оказалось, что его долг вырос еще больше. Из следующей поездки в леса он опять доставил комья, которыми сахиб остался недоволен, и так Талембе еще много-много раз пришлось отправляться в джунгли, а когда он наконец смог рассчитаться со своими долгами, управляющий выгнал его из лагеря, потому что за это время Талемба состарился и ослаб.

— Никто больше не хотел брать меня. Вот так я и попал в эти края, где не встретишь ни одного человека из наших мест.

— А как остальные?

— Да и им пришлось не лучше! Многие погибли и лесу от голода. Других унесла лихорадка или растерзал тигр. А некоторых, — говорит Талемба хриплым голосом, — некоторых даже били по приказу сахиба за то, что комья у них были недостаточно велики.

Пандаб молчит.

Старик уже много рассказывал о своем отце, который тоже всю свою жизнь собирал сок баньяна в болотистых лесах Ассама.

— Это был очень сильный человек. Он мог переломить нож голыми руками и не переводя дыхания осушал сосуд, выдолбленный из большой тыквы. И все же Полосатый убил его одним ударом лапы! Три человека видели, как это произошло. Они сожгли в яме одежду отца и все, что от него осталось.

Помолчав, он добавляет:

— Так что мне еще повезло, что я нашел здесь работу. Тут можно зарабатывать по шесть анн в день!

Вдруг он опять замолкает. Посасывает свою трубку, угрюмо глядя на догорающий костер; наконец встает и укладывается на ночлег в своем углу.

Старик то ворочается и бормочет что-то, то снова затихает.

Наконец дыхание его становится глубоким и ровным.

Пандаб растягивается на своей циновке и безмолвно прижимается лбом к ее шероховатой поверхности. Но вот чья-то рука мягко ложится на его затылок. Он ощущает теплоту тела прильнувшей к нему женщины. Пандаб обнимает ее, и судорога, сжимавшая горло, проходит. На душе у него становится покойно и ясно.

Склонившись к Манахи, он говорит ей тихие, ласковые слова. Она лежит неподвижно, плотно сомкнув веки.

Время от времени по ее телу пробегает легкая дрожь.

В Нидерландской Индии каучук тоже в течение многих десятилетий добывался из дикорастущих смоковниц. Однако уже около 1868 года, вскоре после организации первых плантаций смоковниц на Яве, голландские колонисты столкнулись с трудной проблемой.

В 1825 году дю Бюс, генеральный комиссар Нидерландской торговой компании, ввел в Голландской Индии наследственную аренду, больше того, впервые сдал крупные земельные участки в аренду сроком на двадцать пять лет. Отсюда последствия: наряду со множеством голландских предпринимателей в колонии появились английские, немецкие, французские, португальские дельцы и прочно обосновались там. Деловые кварталы таких городов, как Батавия и Сурабая, вскоре приобрели европейский вид. Товары из колонии потекли в Геную, Гамбург, Лиссабон, Марсель, Лондон, однако в карманы голландцев попадала лишь часть прибылей.

Поэтому голландское правительство издало в 1870 году для Нидерландской Индии «аграрный закон», согласно которому, с одной стороны, плантаторы приобретали право на землю, которого им так не хватало для создания крупных плантаций, а с другой — всякая предпринимательская деятельность в этой колонии отныне разрешалась только голландцам и уроженцам Нидерландской Индии, а также компаниям, основанным в Голландии или Нидерландской Индии.

Впрочем, это не остановило притока иностранного капитала в Нидерландскую Индию, ибо у чужеземцев еще оставалась возможность основывать в Голландии или в Нидерландской Индии свои собственные компании либо становиться совладельцами уже существующих фирм. Действительно, многие дельцы, в первую очередь англичане, приобрели таким образом значительные территории. Так, например, в Амстердаме было основано «Анонимное общество», весь капитал которого находился в руках английской акционерной компании.

Типичным для предприятий такого рода является проспект английской Компании яванских каучуковых плантаций; в нем говорится буквально следующее:

«В соответствии с законами Нидерландского королевства, плантации, которые намечено приобрести, будут сданы в наследственную аренду голландской компании, созданной с соблюдением установленного порядка.

Весь акционерный капитал этой компании должен находиться в руках английской компании.

Назначение директоров голландской компании будет производиться директорами английской компании».

Так Англия постепенно распространяла свое экономическое влияние на обширные районы Нидерландской Индии.

Начало этому было положено в последней четверти XIX века на Суматре.

10

Утром Манахи, как обычно, выходит из своей хижины и направляется к дому Джонсон-сахиба, где она убирает комнаты. В этот момент под щелканье бича из лесу с грохотом выкатывается коляска, пересекает прогалину и останавливается недалеко от женщины.

Манахи с любопытством посматривает на экипаж, из которого выходит белый господин. Он подзывает ее к себе. Она нерешительно приближается. Белый господин стоит, разглаживая свои светлые усы. Вдруг он вздрагивает от удивления и бросается к Манахи, восклицая:

— Черт возьми! И этот парень, с которым ты сбежала, тоже здесь?

Манахи застывает на месте. Взгляд ее прикован к лицу мужчины, который, покачивая головой, пристально рассматривает ее и наконец нетерпеливым жестом велит следовать за собой.

Тихо вскрикнув, она отшатывается от него.

— Ты что, боишься меня? — спрашивает он с усмешкой.

Резко повернувшись, она бежит от него к лесу, перепрыгивая через корни деревьев и обугленные кучи хвороста.

Не замечая веток, бьющих ее по лицу, она прорывает телом лианы, забивается в заросли дикой вишни, задыхаясь, приникает к земле, словно ожидая удара…

Белый человек подходит к дому управляющего, из которого навстречу ему выходит Джонсон. Прибывший коротко приветствует его и спрашивает:

— Брат здесь?

— Кто?

— Господин Даллье, — отвечает тот.

Он проходит мимо управляющего и, войдя в дом, открывает ближайшую дверь, ведущую в кабинет Джонсона. За письменным столом сидит Джордж Даллье и перелистывает книгу текущих счетов. Услышав шум, он поднимает голову и от неожиданности на какое-то мгновение застывает в кресле. Затем поспешно поднимается навстречу вошедшему.

— Роберт — ты?

— Позволь пожелать тебе доброго утра и… как можно меньше неприятностей из-за этих дел, — произносит Роберт Даллье, указывая на книгу, которую его брат отодвинул в сторону.

— Ты приехал ко мне? Садись, пожалуйста…

Роберт кивает и разглядывает ряды конторских папок, полки, мягкие кресла, маленький шкафчик, в котором Джонсон хранит виски.

— По всему видно, у тебя обширные планы! Я видел лесорубов, потом эти быки, новые дома, эта обстановка!

— Это комната моего управляющего, — замечает Джордж.

Роберт медленно подходит к курительному столику и усаживается в кресло. Братья разглядывают друг друга, стараясь не встречаться глазами.

Наконец Джордж решается.

— Я полагаю, ты живешь теперь в Амстердаме?

— На Суматре! На Суматре, дорогой братец! Уже несколько месяцев, — говорит Роберт и добавляет в том же тоне:

— В качестве представителя нашей компании!

— Это что же за компания?

— Нас четверо совладельцев. Каждому приходится по полгода проводить на плантациях, чтобы лично следить за ходом дела. К сожалению, мне выпал жребий ехать первым! Если бы наши земли находились в другом районе колонии, например на Яве, я мог бы поселиться в отеле или обставить домик — вообще создать себе сносные условия. А так жить невозможно. Однако мой срок уже скоро истекает. После меня очередь тен Хоорста.

— А как относятся к этому голландские власти?

— Ну, они-то постарались испортить нам жизнь, эти голландцы! Чего только не перепробовали, лишь бы вставить нам палки в колеса. К счастью, в их законах имеется лазейка для таких, как мы. Наша фирма основана в Амстердаме. И точка!

— А кто другие участники?

— Кроме меня, еще два англичанина! Учти к тому же, что на долю тен Хоорста приходится не так уж много акций. Вот теперь ты приблизительно верно представляешь себе наше дело.