— Могу только предположить. Чайка летит задницей вперёд — ветер достаточно сильный.
— Вот это по-нашему! — хлопнул в ладоши Саня.
Морозов расстроился и тут же выпил залпом стопку.
— Ещё бы сказал: села чайка на воду — жди хорошую погоду, — пробормотал Коля.
— И такая есть мысль на флоте! Завтра с остальными познакомишься, Серёга. Там есть Витя. Он фанат морского флота. На каждый случай есть флотская мудрость.
Я взглянул на Морозова, которого передёрнуло от услышанного имени. Похоже, что здесь собрались «самые лучшие друзья» Николая.
На закате, я решил выйти на палубу. Подышать перед сном.
Остановился на одной из площадок, где была закреплена дежурная пара Су-27К, с подвешенными ракетами. Всё же корабль идёт на боевую службу. Нужно быть готовым ко всему.
Смотрю по сторонам и удивляюсь размерам открытого моря. Ветер шумит, солёный запах бьёт в нос, а впереди…
— Проветриваешься перед сном? — окликнул меня Тимур Апакидзе.
Естественно, что он со своим полком пошёл в этот поход. Он первый из военных лётчиков сел на палубу. Первым и заступил на боевое дежурство.
— В каюте некуда смотреть, да и душно там.
— Что думаешь по поводу обстановки в Средиземном море?
— Легко не будет, Тимур. Надеюсь, парни готовы?
Апакидзе вздохнул. Странно видеть его не совсем уверенным. Не помню в биографии прославленного лётчика подобных моментов.
— Посмотрим. Главное в этом походе я для себя определил. Если этот корабль не заберёт у меня ни одного лётчика, расцелую каждый метр взлётной палубы.
После этих слов он похлопал меня по плечу и ушёл в сторону надстройки. Я ещё немного поглядел на заходящее солнце и ушёл отдыхать.
Первое же утро началось с бодрящих звуков играющей трубы. На часах к этому моменту уже было 6.30. По совету нашего коллеги Белевского, мы не торопились вставать. В 7.00 должны подать пресную воду в бачки, и тогда можно будет умыться.
Однако Морозов уже не мог себя сдерживать. Живот у него схватило знатно.
— А я тебя предупреждал, что яблоки нужно было помыть, — протирая глаза, сказал ему Белевский, когда Коля рыскал по сумке в поисках туалетной бумаги.
— Я сейчас взорвусь и тогда вам мало не покажется! — кричал Морозов, выбегая в коридор.
— Слушай, Саш. А на кораблях ведь и с гальюнами не всё гладко бывает, верно? — спросил я.
— По-разному может быть. Но думаю, там сейчас нет воды. И запах там соответствует… обстановке.
Через несколько минут вернулся Морозов с лицом, будто он до сих пор вдыхает запах говна.
— Вы чего не сказали, что там… такое! У меня ощущение, что на корабле каждый второй захотел, а гальюн всего один, — возмущался Николай, подходя к бачку с водой.
Время было за 7.00 и вода уже появилась.
Только Коля потянулся к крану, как мы хором крикнули ему этого не делать. Но он же самый умный!
Глава 27
Бах! И теперь в нашей каюте раздавленный бак. Надо иметь немного знаний в механике и физике, чтобы понять, что для начала нужно было стравить воздух перед подачей воды.
— Вот и помылись, Николя. Где теперь воды взять? — возмутился Саня.
— Если честно, воды вокруг нас хватает, — посмеялся я.
Обстановка слегка разрядилась, но умываться пришлось идти к соседям.
После завтрака Николай занимался устранением поломки. Точнее, отправился на поиски «рукастых» ребят, способных исправить возникший недостаток. Я же с другими лётчиками и инженерной бригадой направился в ангар.
Он занимает огромное пространство по высоте между 2й и 5й палубами. Больше 150 метров в длину и шириной в 30 метров. Здесь настолько всё плотно расположено, что удивляешься, как техникам удастся выковыривать отсюда самолёты для погрузки на подъёмники.
Тягач тут не проедет. Поэтому предусмотрена система встроенных машин для затаскивания самолётов на специальную вращающуюся платформу. Она предназначена для быстрого разворота самолётов с целью их аккуратной погрузки на подъёмник. Чем-то напоминает процесс показа автомобиля на какой-нибудь международной выставке. Только присутствует ещё и ручной труд инженеров, техников и коллектива БЧ-6.
Это подразделение на корабле отвечало за обеспечение авиации.
Наши два МиГа и опытные Су-27 стояли отдельно. Техники установили подобие шатра, скрывая их от посторонних глаз и неся вахту. Слишком много секретного взяли мы с собой в этот поход.
Когда мы с Сашей подошли к самолётам, нас уже ждали остальные испытатели.
От КБ Сухого в поход выделили лётчика Олега Печку. Помимо Белевского, на истребителях Су-27К будет летать ещё Виктор Тутонин. Это сослуживец Александра по испытательному центру в Феодосии.
— Серый, а чего это нашего Николя не взяли поздороваться? — улыбался Печка.
Олег выглядел как настоящий плейбой. Ему бы в голливудских фильмах играть. Плечистый, накаченный и с белоснежной улыбкой. Почти Морозов до его ссылки в Комсомольск.
— Он устраняет последствия своей самоуверенности, — ответил Саня.
— Как говорят у нас на флоте, хочешь плавать на «авось» — лучше сразу море брось, — высказался Тутонин.
Как оказалось, Виктор — человек-энциклопедия. Мне даже не пришлось ему объяснять особенности новых комплексов радиоэлектронной борьбы. Он уже их испытывал и знает чуть ли не лучше меня. Смуглый и постоянно улыбающийся.
В процессе разбора аппаратуры и проверки самолётов, мужики задавались вопросом о секретности работы нашей группы.
— Ты тоже не понимаешь, зачем нас, гражданских, привлекли? — тихо спросил у меня Печка, когда я знакомился с новой кабиной Су-27К, оснащённой новыми дисплеями, схожих с теми, что на МиГе.
— Серийные Су и МиГ не имеют такой аппаратуры, как на наших самолётах. Думают, что мы будем действовать более скрытно и много данных принесём разведке. И не забывай, что в полку у Реброва не так уж и много опытных ребят.
— И всё? Я не первый год «в армии», так сказать. Не понимаю, чем результат наших разведывательных полётов будет лучше работы, например, Ту-95, — улыбнулся Олег.
— Я тоже.
Ничего я про нашу задачу толком и не знаю. Кроме общих фраз, никакой конкретики от Бурченко не услышал во время нашего разговора в кабинете Горшкова и Чистых прудах.
В конструкторском бюро, когда меня направляли в командировку, разговоры были только об испытаниях в боевой обстановке. Инженеры озвучили список оборудования, который будем опробовать. Вооруженцы из соответствующих фирм намекнули, что перспективные образцы, возможно, предстоит применить.
Только против кого? Единственный наш противник зовётся 6й флот ВМС США. Либо мы будем втянуты в очередной локальный конфликт, либо окажемся в эпицентре подобия Карибского кризиса.
— Значит, сделайте то, незнамо что. Ой, не нравится мне это всё, — возмутился Олег.
— А выполнить придётся, — ответил я.
Тут за спиной Печки показалось знакомое лицо. Средних лет человек в тёмном, потёртом комбинезоне техника залез по стремянке на соседний самолёт.
— Олег, рассказываешь о нашем аппарате? — улыбнулся он.
— Конечно, Андрей Викторович, — кивнул в мою сторону Печка. — Ты знаешь товарища Бурченко?
— Ещё бы, — улыбнулся я.
Интересно, а под какой «легендой» на корабле состоит Андрей Викторович.
— Он, пожалуй, единственный знает весь расклад, — посмеялся Олег.
— Сомневаюсь. Он только куратор. Деревянное древко, если хочешь. А мы с тобой — наконечник копья.
Первый рабочий день на корабле закончился вечерним проходом через Босфор и Дарданеллы. Это проливы, отделяющие Средиземное море от Чёрного. Некая граница, за которой единственной нашей защитой будет 5я оперативная эскадра во главе с вице-адмиралом Седовым.
К турецкому проливу шли 20-ти узловым ходом. На закате показались предместья Стамбула, а затем и его знаменитый мост через Босфор, на подходе к которому, к нам пристроился тихоходный корабль с советским Военно-морским флагом.