устроил, заставил все палатки свернуть. Мы к его приезду старались их поскорее все расставить, а вышло только хуже. «Вы, — говорит, — имущество не бережёте, вас же расстреляют или разбомбят, даже замаскировать палатки не потрудились! Вон, у Алёшкина бы поучились: можно носом в палатку уткнуться и не заметить её! А у вас, как на ярмарке», — кричит. А когда там маскировать, если мы только-только последний кол вбивали, а его машина уже на территорию въезжала? Не успели просто. Ну, да разве начальству объяснишь… Вытянулись по стойке «смирно», стоим, молчим. Он пошумел, пошумел и приказал все палатки немедленно снять и рыть землянки: «Будете в них работать, и чтобы за три дня всё сделать и мне доложить». Еле упросили его, хоть пока вот те три палатки оставить, а сами за работу принялись. Вот уже сутки копаемся, да пока ещё ничего путного не выходит. Ямы рыть легко — грунт песчаный, а вот дальше не получается. Пока стены сырые — держатся, а высыхают и начинают ползти. Ведь землянки-то надо большие строить, не меньше палаток, иначе в них не развернуться! Да заходи к нам, нам с комбатом землянку быстро построили, посмотри, как получилось.
Клименко, вытирая лицо (он уже успел закончить бритьё), спустился вниз, открыл маленькую дверцу и зашёл в некое подобие погреба, следом за ним шагнул и Алёшкин. Землянка, которую он увидел, представляла собой квадратную яму размером два с половиной на два с половиной метра, её стены были обиты утеплением от палатки ППМ, а потолок состоял из круглых брёвен толщиною 12–15 сантиметров. Как выяснилось, брёвна лежали в два наката. Сверху их засыпали песком и обложили дёрном так, что снаружи землянка была незаметна. Посредине ямы стоял стол, на нём — аккумулятор, около него — небольшая автомобильная лампочка, укреплённая на деревянной подставке, по бокам стола — сколоченные из жердей козлы, а на них укреплены носилки, закрытые плащ-палатками, это были «койки» комбата и Клименко.
Увидев вошедшего Алёшкина, Васильев встал со своего ложа и воскликнул:
— Вот это хорошо, что вы прибыли, теперь займётесь строительством медицинских землянок. Вас комдив тут расхваливал, так вот, оправдывайте его доверие.
Бориса немного покоробил завистливый и не очень приязненный тон, которым сказаны были эти слова, но он прекрасно понимал, что строительством землянок, их оборудованием, как и дальнейшей работой в них, всё равно в первую очередь придётся заниматься ему, поэтому он коротко ответил:
— Есть строить землянки. Разрешите разгрузить прибывшие машины и приступать к работе?
— Да-да, конечно! Надо подумать только, как сделать так, чтобы в землянках, отводимых под лечебные учреждения, не сыпалось так с потолка, как у нас, — сказал комбат более дружелюбно и показал рукой на маленькие холмики песка, которые находились там и сям на импровизированном столе землянки.
Алёшкин заметил, что временами из щелей потолка вдруг начинала с сухим шелестом сыпаться тоненькая песчаная струйка, образуя новые холмики на столе и койках. «Да-а, — подумал Борис, — в операционной такое недопустимо». Однако ничего не сказал, а лишь спросил, прикладывая руку к пилотке:
— Разрешите идти?
— Да-да, идите, — вновь сухо кинул комбат.
Очевидно, похвала комдива, сделанная Алёшкину и его отряду, пришлась не по нраву новому комбату.
Подойдя к машинам, на которых было всё ещё сложено имущество отряда, Борис застал своих за завтраком. Котелок с макаронами и мясной подливой из консервов стоял на подножке санитарной машины, в которой он спал. На этой же подножке сидела Тая. Он сел рядом и за завтраком рассказал ей о полученном задании.
— Придётся мне теперь переквалифицироваться из хирурга в строителя блиндажей и землянок, — невесело пошутил он.
Та возмутилась:
— Да что же это? Всё ты, да ты! В отряд, где много работы, — тебя, здесь, когда работа уже не врачебная, а чисто хозяйственная, снова на тебя взваливают, так же нельзя! Вот я поговорила с врачами, остававшимися здесь, они за эти десять дней ни одного человека не приняли. Сангородский говорит, что от скуки даже самодеятельность стали готовить. А тебе, не успел приехать, как новую работу дают!
Борис усмехнулся и сказал:
— Ничего, война ведь, гулять и отдыхать некогда, а что они концерт готовят, это хорошо. Ну, я пойду, надо кое с кем посоветоваться.
Борис направился к Красавину, сидевшему неподалёку. Коротко рассказав ему о полученном задании, он спросил, нет ли среди санитаров роты хороших плотников. Оказалось, что старшина знает бывшего прораба, строителя Колесова, который в своём колхозе построил немало временных и постоянных сооружений. Это был уже пожилой мужчина лет сорока пяти, призванный из запаса второй очереди, высокого роста, широкоплечий, с добрым улыбчивым лицом, голубыми глазами и светлыми волосами. Он, да ещё санитар Аристархов, работавший всё время с Борисом в операционной, и оказались главными советчиками и помощниками Алёшкина.
Думать о том, чтобы вырыть котлованы, в которых могли бы уместиться палатки ДПМ, было просто немыслимо. Тогда пришлось бы копать ямы глубиной до пяти метров. На это не хватило бы ни сил, ни времени, а самое главное, на дне ям могла появиться грунтовая вода. Дело шло к осени, стояла вторая половина августа, все знали, какова бывает ленинградская осень. Решили сделать так: вырыть пять котлованов глубиною 2–2,5 метра, по размерам палаток ДПМ, и разместить в них основные части медсанбата — сортировку, перевязочную, операционную, госпитальный взвод и эвакоотделение. Для всего остального землянки делать позднее.
Возник вопрос о том, как укрепить осыпавшиеся песчаные стенки котлованов. Колесов подсказал хороший выход. Он не рекомендовал срубы, как собирался делать комбат. На них потребовался бы длинный и толстый лес, но вблизи расположения батальона рубить его не разрешалось, это бы их демаскировало, а носить на себе толстые брёвна, даже за полкилометра, было трудно. Колесов посоветовал делать стенки в виде заборов из сравнительно тонких и коротких жердей, которые можно было легко принести и также легко пригнать друг к другу. Устройство этих защитных стен он предложил такое: собрать внизу каждого котлована раму из довольно толстых брёвен, выдолбить гнёзда для стоек, в стойках протесать пазы и в эти пазы закладывать жерди; когда стены дойдут до верха, то стойки вновь соединить рамой из более толстых брёвен. Схематично стены котлованов выглядели так.
Тут уже возникла мысль и у Бориса. А что, если не накрывать стенки накатами, а завершить это сооружение стропилами, на них уложить из тонких брёвен подобие крыши и засыпать землёй? Но пока об этом он не сказал никому.
По приказанию комбата свободные от