да положь ей дохлую меченную… Ничего себе выдумала!
Ежели так просто было бы ворожбу наслать, давно бы светлокосая выплюнула с кровью нутро.
Однако благословлённые Сварогом были даровиты в ином — могли оберег вырезать, дать силу мечу или крепости датам, иногда и зелье сварить… А вот проклясть не умели. Да и не все волхвы, его — Мстива — слушали. Через них одураченный девкой князь мог найти истинного зачинщика. Да ещё эта погань у ворот Сварг-града ходит…
Мстив аж выругался. Никак не удавалось понять, что это такое.
На рунах выпадало лихо. А это могла быть и болезнь, и нечисть. Вот только последний раз мавки тут появлялись очень давно, ещё до его рождения. Но мертвая дрянь Лада могла накопить сил, чтобы обрушить свой гнев на поселение, которые некогда воздвиг сам Сварог.
Мстив накрыл ладонью гладкий бок идола и медленно повел вниз.
Кожу кольнуло крохотными шипами. То бог делился силой со своим верным слугой! Отгонял сон и голод, делал нутро крепче, а тело моложе. Не всем такое дано — ощутить на себе могучее дыхание Сварога! Услышать его голос, быть его волей на этой земле.
Вот только сейчас бог молчал, сколько бы Мстив ни взывал к нему.
— Ты же видишь — князь совсем потерял разум! Околдовала его меченная, заворожила! А ведь он тоже тобой благославлен!
Сухой шепот растворялся во мгле, окутавшей капище. Лишь лампадки перемигивались огоньками, но пламя горело спокойно. Не торопилось тянуться под выбеленные своды, озаряя все вокруг
— И за стенами собирается неведомая мне сила. Ни оберег, ни молитва ее не берут…
Идол чуть шевельнулся, давая понять, что его слова услышаны, но снова застыл. И Мстиву ничего не оставалось, как отступить.
Или Сварог не видит в этом беды, или верному прислужнику опять доказывать свое усердие. Такое уже было, и после того, как на костер отправилось с десяток баб, оказавшихся тайными почитательницами Лады, он — Мстив — получил от своего покровителя защиту от любой хвори и отравы. Не брал теперь его ни мор, ни проклятье, ни яд. Хоть воду Чуди пей — ничего не будет.
А за то, что Сварг-град станет свободным от светлокосой дряни, уж, наверное, можно получить и новое тело. На отличку от своей мертвой жены, Сварог не умел возвращать молодость. Зато мог перенести душу из одного сосуда в другой, и так, что человек не лишится памяти. Один из его предков заслужил такую милость. И Мстив очень хотел так же продлить свою жизнь.
И сделает это!
Еще раз оглядев идолов, он скрыл голову накидкой и вышел прочь. Погуляет у стен города — авось найдет подсказку, что это за дрянь такая рядом вертится. А потаскуха Забавушка пусть князя развлекает. До поры до времени.
Глава 26
На столе коптила крохотная лампадка. Света от нее было немного, только и хватало, чтобы отбить у мрака кусок сплетённых из лозы стен и четыре девичьи фигурки, склонившиеся друг к другу.
Несмотря на позднее время, меж ними кипела увлеченная беседа. Правда, очень тихая.
— У соседушки нашей, Малуши, радость в дом пришла — мужик ее в лесу сгинул. Теперь Ксаночка с Мирой могут не бояться замужества… Малуша жизнью клялась, что не отдаст.
И Ясенька — старшая сестра — хихикнула в кулачок.
Младшие поддержали ее улыбками. Радовались за девочек, которым не придется делить кров с ненавистными им мужиками. Отец-то дочерей своих не любил, гнал из дома совсем молоденьких за тех, кто богаче.
— А еще кмет из Белозерки пропал. Говорят, убили, — продолжила делиться сплетнями Яся.
Забава только глаза прятала. Не рассказывать же, что она была в Топях и видела, как сдохла эта черная псина.
— Если так, то спокойно теперь будет, — продолжала сестрица. — Ему на замену должны из Сварг-града другого кмета назначить. А князь добр, обязательно самого хорошего выберет! Ой, Забавушка… Вот бы и мне такого мужа, как наш господин! Прекрасен, будто сам Сварог, и статью не обижен. Такой богатырь!
Забава густо покраснела.
— Так ведь он мне не муж, Яся. Захочет Властимир, и другую себе… найдет.
На последнем слове голос дрогнул, и сердце вместе с ним. От одной мысли, что в объятьях князя окажется другая, душа на кровавые лоскуты рвалась, а в животе скручивался ледяной комок.
Но Ясенька будто и не заметила ничего. Подперев ладошкой щёку, мечтательно вздохнула.
— Как же он найдет, если только на тебя смотрит? Ох, сестрица, ты бы видела его взгляд, когда мы встретились! Богами клянусь, хоть лицо его было будто сделано из камня, но глаза улыбались! По нраву ему любоваться твоей радостью. И, должен быть, сундучок твой полон злата и драгоценных каменьев.
Слышать такое от Яси было неприятно. Подобно Ирье, старшая сестра мерила чувства мужчины украшениями. Но ведь это неправильно! Куда дороже Забаве были костяные гребни, выточенные княжьей рукой, или то, что Властимир позаботился о ее родных.
Стараясь не показать обиды, Забава ответила:
— Если хочешь, забирай тот сундучок. Господин мне дорог совсем не из-за золота.
На удивление, ее голос звучал хоть тихо, но твердо. Ясенька мигом присмирела. Все же сестра была куда совестливее Ирьи.
— Что ты, сестрица! Зачем мне те побрякушки? Главное, что ты счастлива. А мои глупости не слушай.
И прильнула ближе, обнимая Забаву за плечи. Устроила головку на плече, а с другого бока прижались младшие.
— Хорошо, что ты снова с нами, — пискнула Варя.
— Только бабушку жалко, — шмыгнула носом Василиса.
Забава ответила им тяжёлым вздохом
Травница, которая ей так помогла, не сумела дождаться гонцов от князя — пропала за несколько дней до этого. Девочки рассказали, что нашли в поле ее окровавленный платок. Может, зверь утащил, а может — лихие люди.
Пока жители селения решали, что делать — самим в дозоры идти, или начать искать виноватых в Белозерке, — как раз посланники Властимира явились, чтобы забрать девочек с собой.
Перечить им никто не решился, да и, по правде, многие жители облегченно вздохнули. Хоть сестры Забавы были обычными — с темно-русыми косами и глазами цвета жженой коры, — однако кровь-то одна. Вот пусть к своей меченой сестрице и едут.
А Забава только рада была. Успокоилось ее сердце рядом с сестрами, застучало ровнее.
Вдруг за стенами сплетенного из лоз навеса послышались шаги. Приближался один из воинов князя, значит, время, отведенное на встречу, закончилось.
— Пора, — коротко обронил Свят, едва лишь оказавшись на пороге навеса.
Молодому воину, которого она однажды