за длинные языки придется уплатить золотом — другим неповадно будет рты разевать.
Пришлось дать несколько указаний и о гареме. Заскучали девки, совсем от рук отбились. Склоки каждый день шли, до драк доходило. Лишь несколько девушек держалось в стороне, и одна из них — Ярина.
Стоило подумать о ней, в дверь шмыгнула одна из прислужниц гарема.
— Милостивый князь, — пискнула, будто мышь. — Госпожа Ярина просила сказать, что ее сердце изнылось от тоски. Просит дозволения ей, несчастной, хоть один разок взглянуть на любимого повелителя.
И девка молитвенно сложила руки на груди.
Властимир всей пятерней огладил бороду. Слушать причитания служанки было приятно. Однако Ярина еще слаще петь станет. А если он прикажет, то и голая сюда заявится. Но мысль об этом мелькнула и пропала. Куда больше его заботила печаль Забавы и то, с каким упорством она пыталась забыться от тяжких дум с ним под одеялом.
Вроде бы усердие девушки должно было радовать, но вместо этого тяжелым камнем легло на сердце. Не хватало ему томных улыбок и сияющих восторгом глаз.
Но хуже всего то, что ни золото, ни танцы с плясками не помогут Забаве выкинуть из головы пережитое. Другое нужно! И князь очень надеялся, что его задумка вернет блеск ее взгляду.
— Господин? — осмелилась напомнить о себе чернавка.
Все еще ждет? Зря!
— Передай Ярине, что не до нее сейчас.
Служанка кивнула и исчезла. А он сделал знак стражникам, чтобы приглядели, как наложница себя поведет.
Сам же вновь принялся разбираться с донесениями и вопросами, что накопились за время его отсутствия. Но недолго — на поклон к нему пришел Ждан со своим воспитанником. Должен был мальчишка доказать, что не зря его оставили живым за попытку навредить Забаве.
Юный стражник это понимал, старался вовсю. И хоть сотник был опытнее и гораздо тяжелее, сумел нанести несколько ловких ударов. Ждан при этом довольно щурился и с отеческой гордостью поглядывал на мальчишку.
— Что скажешь, князь? — спросил в конце и с нежностью потрепал юнца по голове.
А тот расплылся в щербатой улыбке. Властимир хмыкнул. Ну просто две родственных душеньки!
— Скажу, что постарался ты хорошо Ждан. Пусть мальчик и дальше будет на твоем попечении.
Сотник кивнул и, похлопав мальчишку по плечу, вышел. Однако в его взгляде явственно читалось желание выспросить о наложнице. Только Властимир не собирался и близко подпускать его к Забаве.
С возвращением из Топей терем загомонил о наложнице пуще прежнего. Стража в красках расписывала храбрость девушки. Наложницы старались с другого бока — шипели гадости. Что первых, что вторых Властимиру хотелось удавить! Но если гарем распустить можно, то воинам просто так рты не заткнешь. И желающих сочетаться брачными клятвами со светлокосой наверняка прибавилось.
Ревность чиркнула по сердцу ядовитым когтем. Властимир едва сумел заставить себя сохранить равнодушное выражение лица.
Ненадолго.
К его трону быстрым шагом подошел Пересвет и, склонившись, тихо обронил:
— Забава велела в твои покои вино нести.
Властимир аж зубы стиснул. Беда, а не девка! Свалилась же на его голову…
— Вечер уже, — объявил громко. — Хватит на сегодня.
Знать, трущаяся по углам, загомонила. Кто-то был рад, другие не очень. Дел накопилось порядком — от мелочи до суда над провинившимися. Но Властимир уже спешил в покои, пока Забавушке не налакалась до беспамятства.
И ведь едва успел!
— А ну брось! — взревел с порога.
Забавушка ойкнула и выронила кубок. На пол выплеснулось совсем мало вина. Властимир ругнулся.
В два шага оказался рядом со светлокосой бедой и, схватив за хрупкие плечики, легонько встряхнул.
— Ах ты, пьяница бесстыжая! Что удумала, а?!
Наложница осоловело хлопнула ресницами. Ее взгляд уже плыл, а щеки налились румянцем. И ему жарко стало. Властимир хорошо помнил, какой по-особенному ласковой и смелой была наложница, когда он отпаивал ее хмелем, продрогшую и насквозь вымоченную дождем.
Однако это не дело — вином тоску глушить!
И Властимир снова встряхнул наложницу.
— Сколь бы ни было плохо, а питье только хуже сделает, — проговорил строго. — Запомни это!
А девушка шмыгнула носом. Лазурные ее глаза заблестели от слез.
— Не хочу помнить, что в Топи было! Кажется, лучше голову о камень размозжить!
Еще чего!
Отпустив Забаву, Властимир крепко потер подбородок.
— Хотел я поутру сказать, но вижу — надо сейчас. Давай одевайся теплее, прогуляемся. Заодно перед сном воздуха дохнешь.
На милом личике мелькнула тень удивления, но и только. Не прошло много времени — и наложница стояла перед ним, кутаясь в шерстяную накидку. А Властимир в который раз отметил, что Забава собирается быстро и без лишней суеты.
— Я г-готова, князь… — шепнула заплетающимся языком.
Желание плюнуть на все и завалить ее на постель сделалось во сто крат сильнее. Сладко будет ласкать ее тело и оставлять на белоснежной коже укусы или отпечатки пальцев. А уж как приятно любоваться белесыми каплями семени, сочащимися по розовой плоти и слышать стоны своего имени… Властимир глубоко вздохнул.
Нет!
Успеет еще голубушку приласкать. А сейчас ее нужно по-другому обрадовать. И князь повел Забаву к скрытой в мастерской дверце.
— Ой… з-здесь, ик, ступ… ступенька… — залепетала наложница, увидев тайный ход.
Властимир поморщился.
— Глазастая какая…
— А к-куда мы идем?
— К колодцу. Обмакну тебя туда пару раз, чтобы не смела впредь всякую гадость глотать!
— Э-это вино!
— О чем и речь.
Наложница запыхтела, не зная, как ответить. А Властимир крепче перехватил ее за руку — спотыкнется еще! — и повел окосевшую красавицу вниз, ко входу, что вел из терема прямо к обрыву Чуди.
— О-о-о! — выдохнула Забава, стоило им выйти на воздух.
Да, это место когда-то было красиво. Выточенные из камня столбы служили опорой для вьющихся цветов, белоснежная дорожка вилась меж деревьев, а на бережке реки стоял навес, собранный из переплетен лоз ягодника. Жаркой погодой тут можно было отдыхать в прохладе и лакомиться сладкими плодами. До смерти Лады правители Северного царства так и поступали. Отдыхали здесь и телом, и душой. Но сейчас прекрасный берег захирел… И все же столбы, даже разрушенные, смотрелись величественно, а остатки навеса могли радовать глаз легкостью и красотой.
При отце это место было сильно заросшим, но Властимир велел его расчистить и подлатать. Сам не знал, почему. Блажь это. Однако сердце требовало.
Но уж о чем он не думал, так это о том, что сюда ступит нога безродных девчонок.
— Пересвет! — крикнул громко. — Выводи.
И с радостными визгами к ним кинулись сестры Забавы, все трое.
Забавушка покачнулась. Но лишь секунду длилась ее растерянность, а затем она бросилась