какой-то степени он чувствовал себя виноватым, – добавила она.
– Что ты имеешь в виду?
Больше всего на свете Ребекка хотела бы просто закрыть альбом. Ей казалось, что большие печатные буквы карабкались к ней по дивану, словно пауки. Но Джесси пристально смотрела на нее, вцепившись в пожелтевшие статьи, словно они были ее последней надеждой, поэтому она заставила себя продолжить.
– В ту ночь, когда умерли мои родители, я лежала в кровати в своей комнате. В бухте поднялся жуткий шторм. Дом всегда с трудом выдерживал такие испытания, и тонкие рамы в окнах дребезжали так громко, словно стекла вот-вот должны были разбиться. Мне послышалось, будто кто-то зашел в дом; началась ссора. Я так и не увидела, кто это был, и, когда я спустилась, никого уже не было, но я была уверена и думаю до сих пор, что это был Тед или Харви. В тот день я приехала к Харви на работу и сообщила ему о том, что мы больше не будем жить в «Сивью». Я думала, что кто-то из них пришел просить моего отца, чтобы я осталась с ними на ферме. Конечно же это легко могло повлечь за собой ссору. Мой отец знал, что Тед был влюблен в мою мать, а теперь Робертсы хотели забрать у него еще и дочь – ясное дело, он бы впал в ярость. – Ребекка замолчала, вспоминая, как услышала из кровати два стука дверного молотка. – С другой стороны, Харви клялся, что это не мог быть ни он, ни его отец, и полиция подтвердила, что у них обоих было алиби, поскольку они находились в тот момент в пабе. Может, это и был шторм, а мне просто послышалось… Но, честно говоря, я до сих пор теряюсь в догадках.
Джесси прикусила губу.
– Я не могу перестать думать о том, как ты спустилась в гостиную и обнаружила свою мать. Тебе было всего тринадцать. Тебе предложили какую-то психологическую помощь?
Ребекка покачала головой.
– Тогда все было совсем по-другому. Меня допрашивали в полицейском участке сразу после того, как все произошло, и со мной даже не было никого из взрослых. Полицейский, детектив Гиббс, не давал мне даже выйти в туалет. В конце концов меня стошнило прямо на него.
– Не может быть, чтобы у них была такая инструкция. Тогда же был 1960 год, не Средневековье.
– Что я-то могла сделать? У меня никого не было. Тед Робертс был хорошим человеком, но он был алкоголиком, не стал же бы он жаловаться полиции. – Ребекка больше не боялась, что Джесси в любую минуту могла встать и уйти. Напротив, ее дочь внимательно смотрела на нее; вот только этот момент близости, которого Ребекка ждала всю свою жизнь, давался ей очень нелегко. – Пойду налью себе стакан воды. Принести тебе тоже?
– Нет, спасибо, – ответила Джесси и продолжила изучать газетные вырезки.
Ребекка вышла на кухню, открыла кран и набрала стакан холодной воды, а затем ополоснула лицо. Сделав несколько глубоких вдохов, она встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. Она выглядела измотанной, да и чувствовала себя так же.
Когда Ребекка вернулась в гостиную, Джесси подняла на нее глаза.
– Значит, когда я родилась, ты начала слышать голос этого полицейского, детектива Гиббса. Что тебе об этом сказали в больнице?
Очевидно, Джесси уже узнала о той ночи все, что хотела, и теперь хотела поговорить о том, что произошло, когда она родилась. Разум Ребекки словно находился в шоковом состоянии, ведь его заставляли вспоминать о событиях, возвращаться к которым обычно ему было строго запрещено.
– В больнице не знали. Никто не знал, только Харви.
Джесси нахмурилась.
– Ты скрывала, как себя чувствовала? От акушерок, ото всех?
Ребекка кивнула.
– В этом одна из опасностей психоза – ты не понимаешь, что он у тебя есть. Ты абсолютно уверена, что ты одна мыслишь здраво, а все вокруг пытаются тебе навредить. Каждый человек становится для тебя опасностью, угрозой. Это невероятно страшно.
– Но папа говорил, что знал о том, что ты видишь полицейского.
– Харви хотел позвонить врачу и определить меня в психиатрическую лечебницу, но к счастью, один мой хороший знакомый – ну, на самом деле им был Джон, мой будущий муж, – навестил меня. Мы работали вместе. Думаю, он понимал, насколько сильно я переживала из-за беременности, и думал, что сможет помочь. Увидев, в каком ужасном состоянии я нахожусь, он выписал мне антипсихотический препарат и убедил Харви в том, что мне нужно его принимать.
– Но тебе нужна была профессиональная помощь. Неужели ты ни с кем не разговаривала об этом?
– Джесси, если бы мне поставили официальный диагноз, меня бы отправили на принудительное лечение. Это означало, что нас с тобой бы разлучили, и я больше никогда не смогла бы работать врачом.
Ребекка увидела, как Джесси переменилась в лице, и у нее сжалось сердце.
– Постой-ка. Стало быть, ты могла обратиться за необходимой помощью, но решила этого не делать ради того, чтобы сохранить свою карьеру?
– Ну, больше потому, что не хотела потерять тебя. Джесси, мне не нужна была профессиональная помощь. Джон дал мне препарат, который был мне нужен. Я стала его принимать, и галлюцинации прошли.
– Как ты можешь говорить, что тебе не была нужна профессиональная помощь? Ты сейчас столько всего мне рассказала…
– Джесси, не то ты меня не слышишь, не то не хочешь меня слушать. У меня бы забрали тебя, мою малышку. Тогда еще никто не старался сохранить мать и ребенка вместе. Мысль о том, что с тобой могло что-то случиться, что ты больше чем на минуту пропадешь у меня из виду, могла привести меня в состояние сильнейшей паники. Я не была готова к жизни в разлуке с тобой.
– Почему же тогда ты говоришь о том, смогла ли бы работать врачом? Разве тебе не было все равно, что ты все потеряешь?
– Это тоже было важно, но прежде всего я хотела остаться с тобой. У меня был психоз. Мне стало легче. Было непросто, я это признаю, но я справлялась.
– Но ведь ты не справлялась! Наверное, вот почему папа решил нанять Лиз. И ты еще пытаешься выставить его в этой ситуации главным злодеем. – Ее настроение полностью переменилось, в глазах вспыхнула злоба. – Пойми, мам, тебе была нужна помощь! Тебе просто было страшно задуматься о том, что происходит, – ты до сих пор этого боишься!
– Джесси, думаю, тебе нужно успокоиться, – тихо произнесла Ребекка. – В твоем положении не стоит волноваться. Пожалуйста, давай сбавим обороты. Мне жаль, если я сказала