Последний англо-российский кризис – инциденты в Марве и Пенье (в Англии по этому поводу началась самая настоящая русофобия), принявший особо острую форму в 1885 г., быстро миновал и странным образом способствовал глубокому и длительному уменьшению напряжения между Англией и Россией, как будто обе стороны устали от затяжного периода взаимных упреков. Русских все больше занимала растущая австро-германская угроза. После 1886–1887 гг. российское влияние на Балканах, политическое и культурное, значительно уменьшилось. В Софии появился Фердинанд Кобургский – бывший символ панславянизма. По обе стороны от западных границ России шли военные приготовления, а 1888 г., по-видимому, стал годом, когда должен был разразиться военный кризис. Бисмарк даже заявил, что весь Восточный вопрос не стоит костей одного померанского гренадера. Канцлер взял на себя труд сообщить своим российским друзьям, что он вполне понимает их нетерпение в отношении Константинополя и проливов. В то же самое время глава Германского государства вынашивал идею заключения средиземноморской конвенции: предполагалось, что Великобритания, Австро-Венгрия и Италия, с согласия Турции и Румынии, станут гарантами status quo в Средиземноморье, что подразумевало сохранение существующего режима в проливах. Смысл конвенции заключался в том, что любая попытка России захватить их станет поводом для создания могучей коалиции, в которой главную роль будут играть Великобритания, Австро-Венгрия и Италия с Турцией и Румынией. Германии и, возможно, Швеции, Болгарии, Сербии (и даже Китаю) отводились второстепенные роли.
Это было яркое проявление бисмарковского маккиавелизма, но Россия 1887–1888 гг. не подавала для него никакого повода, несмотря на анонимную пропаганду активистских групп. Александр III не был склонен к авантюризму. Он желал слегка «заморозить» свою империю, а в таком состоянии государства не склонны к движению. Позже любопытный поворот событий, а именно вступление на германский престол воинственного и амбициозного Вильгельма II, избавил Россию от осуществления планов Бисмарка (которые, с некоторыми изменениями, возродил Адольф Гитлер). Если бы Вильгельм II хотел воевать, он делал бы это по своим правилам, а не по тем, которые тайно подготовил воинственный канцлер. Молодой император являлся человеком новой эпохи индустриализации и мировой политики. Для разработки новой политики требуется определенное время. В период затишья был заключен франко-российский альянс, а в Российскую армию поступила на вооружение новая винтовка (Лебеля), которая ни в чем не уступала прусскому «Маузеру» и австрийскому «Манлихеру».
Русские продолжали укреплять свои морские позиции на Черном море. В период 1890–1893 гг. к существующим кораблям добавились еще три броненосца («Двенадцать апостолов», «Святой Георгий» и «Три Святителя»). В противовес этому турки имели лишь три броненосца постройки 1874 г. («Тургут рейс», «Хайреттин Барбаросса» и «Меджидие»), которые были беспомощны против русских кораблей. В тяжелых финансовых обстоятельствах после войны 1877–1878 гг. турки не имели ни возможности, ни намерения состязаться с российским военным строительством. Состояние турецких сухопутных войск было в равной степени удручающим. Все внимание султана Абдул Хамита II поглощала внутренняя ситуация в стране, и армия использовалась просто как дополнительная полиция. Стамбул наводнили новые германские элементы, но при Бисмарке их деятельность ограничивалась лишь предварительным изучением обстановки, за которым должна была последовать значительная финансовая и экономическая помощь. Эта помощь вскоре обрела форму многообразных мероприятий «Дойче Банка».
Вся эта деятельность стала приобретать военную значимость после создания в 1888 г. Анатолийской железнодорожной компании, которую финансировал «Дойче Банк». В 1898 г. открылось железнодорожное сообщение между Стамбулом и Анкарой, а в 1896 г. от станции Эшкезехир, стоявшей на линии Анкара – Конья, была построена еще одна ветка. Конья стала начальным пунктом Багдадского шоссе, строительство которого началось очень скоро. Концессию получил «Дойче Банк» в 1902 г. В 1904 г. строительство отрезка в 240 км между Коньей и северными склонами Тавра было завершено. Сооружение этих железнодорожных линий стало одной из главных причин изменения британской политики в отношении Турции. За ним последовало подписание англо-российского соглашения в 1907 г.
В 90-х гг., после прибытия в Турцию военной миссии во главе с генералом (позже фельдмаршалом) фон дер Гольцем, немцы начали открыто участвовать в реорганизации турецкой армии. Первым результатом этой работы стала успешная война турецкой армии в Фессалии в 1897 г.[61]
Легкая победа заставила Берлин поверить в военные возможности турок. Но Абдул Хамит, который боялся, что оппозиционные группы среди армейских офицеров станут активным фактором турецкой политики, не желал идти дальше определенного предела в области реорганизации армии. По-видимому, это и решило его судьбу. Армейские группы младотурок, которые находились в тесном контакте с офицерами германской военной миссии в Турции, решили от него избавиться.
После отречения султана в 1909 г. триумвират младотурок (Энвер, Талаат, Кемаль) получил возможность без помех реорганизовывать вооруженные силы и принимать любые предложения своих немецких друзей. В высших эшелонах власти было проведено множество радикальных преобразований. Многих протеже султанской клики изгнали из армии, что, несомненно, привело к положительным сдвигам, но их место заняли ставленники «Комитета союза и прогресса», которые зачастую оказывались гораздо хуже султанских. В 1900–1911 гг. в области реорганизации войск в столице и Адрианополе были достигнуты некоторые положительные результаты, но в целом турецкая армия по-прежнему оставалась плохо организованной. Это особенно касалось транспорта и снабжения, а перевооружение артиллерии только началось.
Аннексия Австрией Боснии в 1908 г. положила конец австро-российскому политическому перемирию, которое негласно соблюдалось с 1897 г. После того как поражение России в Маньчжурии разрушило все ее планы на Дальнем Востоке и она заключила соглашение с Великобританией по Среднему Востоку, Российская империя начала возрождать свои интересы на Ближнем Востоке, в особенности в деле сдерживания германского «Drang nach Osten» при поддержке южных славян. Балканская Лига славян, пользовавшаяся благосклонностью России и заключенная в 1911 г. при посредничестве англичанина Буршье, корреспондента газеты «Таймс» в Софии, явилась ответом на дерзкую железнодорожную политику Германии в Анатолии, на беспардонное поведение немецкого посла в Стамбуле и на открытый контроль турецкой армии миссией фон дер Гольца. В то же самое время это был впечатляющий пример эффективности англо-российского политического сотрудничества.
Любопытно, что в это время правительство Германии плохо информировали о численности турецкой и балканской армий, поэтому Берлин и Вена искренне поразились результатам 1-й Балканской войны. В своих воспоминаниях тогдашний российский посланник в Софии М. Неклюдов вспоминал о беседе, состоявшейся у него с де Гьером (коллега Неклюдова в Стамбуле). Последний поведал ему о том, что «Османская армия теперь совсем не та, что во времена Абдул Хамита: она великолепно оснащена и отлично обучена под руководством немецких генералов и старших офицеров из младотурок. Она представляет собой реальную силу, способную неприятно удивить сербских и болгарских оптимистов».
Однако слишком медленная мобилизация турецких войск и неспешное их развертывание, а также неудачное наступление, предпринятое вопреки мнению фон дер Гольца, стали для турок фатальными. Исход кампании был решен еще до того, как в турецкую армию успели прибыть резервы и пополнения.
Так называемая 2-я Балканская война помогла Турции возродиться если не материально, то хотя бы морально. В 1913 г. сложились благоприятные условия для полномасштабной реорганизации турецкой жизни под руководством немцев. Осенью того года в Турцию прибыла особая военная миссия, во главе которой стоял генерал Лиман фон Зандере, которому суждено было возглавить I армейский корпус, расквартированный в столице. Его сопровождали 42 офицера, включая полковника Бронсарта фон Шеллендорфа, которого немцы рекомендовали назначить начальником штаба всех вооруженных сил Турции. Страны Антанты выразили по этому поводу протест, поскольку это грозило превратить турецкую армию во вспомогательные войска Германской империи, а когда стало ясно, что младотурки уступать не собираются, возникла угроза дипломатического кризиса. Вслед за военной миссией в Турцию приехали сотни немецких инженеров, экономистов и финансовых агентов. Их роль в реорганизации производства и средств связи стала, возможно, более значимой и угрожающей, чем роль военных.