Впрочем, со шпионами Триумвират расправлялся безжалостно. Ардовен был хорошим тому подтверждением. Он отлично понимал, зачем я появился в городе, и если бы обстоятельства не переиграли его, то сумел бы придумать хороший план, чтобы заполучить дневник.
Однако жизнь расставила всё по местам. Умудрилась перечеркнуть все его многоэтажные замыслы. И вот я здесь, в центре тщательно охраняемого проекта «Соната-14», готовый положить конец преступлениям Триумвирата.
Не то чтобы они всерьёз беспокоили меня, но позволять зарвавшимся смертным играть с опасными игрушками не стоило. К тому же Ардовен полагал, что манипулирует мной.
Этого прощать нельзя.
Закончив выстраивать ромбы, я дождался щелчка. Часть стены подалась назад и отъехала, представив нашим взорам другой коридор. В отличие от того, где мы стояли, он был до рези в глазах утилитарным — обшитый металлическими пластинами, которые ловили тусклый отблеск круглых светильников.
Мы вступили на секретную территорию Музея. С тихим шелестом панель за нами вернулась на место.
Этот коридор был куда короче официальных. Он вёл к лифту, возле которого околачивалась парочка солдат-леших. Они нас не заметили. Я сделал знак сестре и тётушке, чтобы не высовывались, и прислушался к их разговору.
— Ханнас, ты часто обращаешь внимание на наши фуражки? — спросил один охранник другого, задумчиво рассматривая свою.
— Фуражки?
— Значки на них… Ты замечал их?
— Да нет… Немного. А что?
— Это черепа, Ханнас. На наших фуражках изображения черепов.
Второй солдат пару мгновений соображал.
— И что?
— Ханнас… Мы точно не за плохих парней?
Вот оно! Я знал, что кому-то хватит здравомыслия подумать о том же, о чём думал я. Странно, что это были лешие — разумные, которые обыкновенно не отличались сообразительностью.
— Почему мы топчемся тут? — раздражённо начала Фаниэль.
Ах да. Наверное, пора завязывать с задержками.
Я выступил к солдатам, и они посмотрели на меня. Мгновенно встрепенулись и вытянулись во весь рост.
— Господин оберсткомандор, нас не оповещали о вашем прибытии! — бодро заявил один солдат. Прищурился, и я понял, что он пытается вспомнить, видел ли нас раньше.
— А должны были?
— Любое посещение заблаговременно согласовывается с… — Каждое произнесённое слово становилось тише предыдущего. На лицах леших проступило подозрение.
— Господин оберсткомандор, прошу вас предъявить карточку доступа и назвать сегодняшний пароль, — почтительно, но твёрдо сказал Ханнас.
Мгновение мы разглядывали друг друга. Затем лешие выхватили пистолеты — попытались. Я сковал волей их раньше.
Естественно, паролей я не знал. Ни о чём подобном Людвиг не упоминал.
Сильно тянуло помучить леших ради эмоций, однако во мне взыграло милосердие. В конце концов, один из этих солдат самостоятельно пришёл к тому же выводу, что и я, относительно черепов.
Это дорогого стоило.
Так что я всего лишь столкнул их лбами, отчего охранники лишились сознания.
Панель для управления лифтами состояла из нескольких кнопок и рычагов. Надо было расспросить леших до того, как вырубил их… Но время поджимало, и я нажал на самую большую кнопку.
Несколько секунд спустя над ухом заревела сирена.
Ага.
А вот это просчёт посерьёзнее. Наверняка над пультом требовалось как следует поколдовать, чтобы воспользоваться им без опасения вызвать тревогу.
Обе эльфийки окатили меня злыми взглядами (будто знали лучше, на что нажимать!) и приготовились к сражению. Верно, скоро тут будет куча народу.
Но у меня появилась другая идея.
Раз уж не получилось проникнуть по-тихому, можно попробовать с ветерком.
И посему, теша себя этой мыслью, я выбил железные створки, которые скрывали лифтовую шахту.
Грохот ломаемого металла наложился на вой сирены, и родилась настоящая какофония звуков. Под неё-то я и подхватил эльфиек, чтобы сигануть вместе с ними вниз.
На пути встретился злосчастный лифт, в котором я проделал огромную дыру на лету. В неё мы проскользнули без помех.
А вот откат был крайне, крайне болезненным. Долго я такие выкрутасы не выкидывать не мог. И без того находился практически на пределе возможностей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По дороге Дженни вырвалась из причёски Фаниэль и устремилась ко дну шахты — притом быстрее, чем я с эльфийками. Пикси явно засиделась в волосах тётушки и желала размяться.
Приземлились мы мягко — проделав такой путь, глупо было бы размазаться по бетону. Я сгустил воздух так, что у самого дна он по мягкости напоминал одеяло.
Внизу нас уже поджидали. Перед нами выстроился целый ряд солдат, вооружённых автоматами. Среди них стояли эльфы, готовые запульнуть в нарушителей опаснейшей магией.
Тут уж сдерживаться было бессмысленно. Пол под врагами растёкся топкой трясиной, мельчайшие капли воды сформировались в бритвенные лезвия, одежда отвердела и согнулась в неожиданнейших местах, ломая конечности. На всё про всё ушло не больше десятка ударов сердца.
И самое чудесное было то, что почти все вояки остались живы. Искалеченные, страдающие, многие на грани смерти — но их боль, страдания и ужас почти возместили потраченные усилия.
Почти.
Если бы я постоял у них десяток минут, может быть, это излечило бы мою суть. Но десятка минут у нас не было.
Мы ведь не знали, на какое время запланирован запуск.
Больше живой силой наше продвижение не останавливали. А вот помещениями, заполняемыми газом или затопляемыми кислотой, турелями, которые выскакивали, казалось, отовсюду, стальными пластинами, что блокировали двери…
Если в начале я старался найти оптимальный способ обезвредить ловушки, то потом махнул рукой и проламывал их безо всякой заботы об эффективности.
Это сильно сказывалось на моём состоянии. Боль, пронзающая демоническую суть, жгла словно истинным пламенем. Если бы не близость Лютиэны, я бы давно сорвался и пошёл бы в разнос. Но вещь спасала и тётушку, и население комплекса, которое я непременно отправился бы вычищать, если бы не сестра.
Это короткое, в сущности, путешествие, для меня длившееся вечность, закончилось в большом зале с куполообразным потолком. На стенах помещения висели мониторы, на которых прыгали разнообразные показатели, графики и сообщения.
Но куда больше дисплеев внимание к себе притягивало изящное фортепьяно, располагавшееся на возвышении в центре.
По залу плыла задумчивая, грустная мелодия. Клавиши фортепьяно будто прожимала невидимая рука — их никто не касался, однако они опускались и поднимались, рождая внутри инструмента музыку.
Значит, процесс начался.
В зале находился лишь один разумный.
Гаэмельс эт’Вольклерун.
Хотя такая оценка не совсем верна.
Он что-то втолковывал незримому собеседнику — второй своей половине, что оживила прежде мёртвый глаз.
Йолеф эт’Менетель лично курировал земную часть запуска ракет.
При нашем появлении эльф замолчал и развернулся. Обе души изучали нас по-разному: в Гаэмельсе разгоралась ярость, в то время как Йолеф смотрел на нас с холодной собранностью исследователя, готовящегося препарировать только что пойманное животное.
— Вы хоть представляете, что творите?! — воскликнул Гаэмельс, — Вы… вы… трусы, скрывающиеся за Пеленой! Вы всегда боялись решительных действий, и вот итог! Даже если вы отдадите дневник сейчас, это уже ничего не изменит.
Звучало странно, ведь кто, если не мы, вломился в сверхсекретный центр разработки оружия массового поражения. Уж трусости в нашей компании не водилось.
— Итог? — внезапно заговорила Лютиэна, — Итог в том, что вы задумали разнести Евразию? Это, несомненно, избавит нас от людей. Но какой ценой? Континент будет непригоден для жизни. Может, ваша атака даже повредит Пелену. Мы будем вынуждены бежать — и окажемся в вашей власти. О, вы примете нас, но не забудете показать, что Триумвират — это высшая сила.
Гаэмельс поперхнулся.
— Что?! Нет! Вы… Что ты несё…