освободите заложника.
– Заложника придержу пока, поэтому оружие со мной.
– Ну, право, не знаю… Портупею с зарядами тоже не отдадите?
– Нет, конечно.
Доктор кивнул медбрату в мою сторону – тот снова принял деловой вид, засуетился… Снова
меня подключил…
– Сейчас мозг еще проверим. Ты не думай, мы нейроны не тронем – ни их коды, ни устойчивые
связи… И “жесткую” память смотреть не будем – нам и фоновой хватит…
– Это что, сканер?
– Нет… Тут дело не исключительное, чтобы стандартные запреты нарушать. Просто еще одну
проверку функций устроим – после смерти еще могут сбои быть. Только учти, что это серьезно, –
будь спокоен и сосредоточен.
Легко сказать – не нервничай… Я не понимаю, что со мной делают сейчас, что сделают
потом… Не могу сообразить, как можно быть спокойным после того, как умер, еще и
мучительно… А после того, как увидел моего бракованного командира, и еще хуже стало… Шутки
шутками, а оружие он так и не сдал. Чуть заметное поле закрыло его вместе с излучателями
XF500… И ничего… Доктор смиренно проводит обработку информации, наблюдает за
тускнеющим монитором и сходящим полем… А лейтенант, похоже, спит, припав плечом к стене и
запрокинув голову…
– Айнер!
– Ну как?
– Оружие ваше в порядке.
– Просто замечательно. Знал, что вы не только человеку диагностику провести способны.
– Техценрт здесь не слишком далеко. И его служащие, я думаю, с оружием разобрались бы
точнее.
– Они бы не разобрались и с ним, и со мной одновременно. А времени я терять не могу.
– Как и я.
– К сведенью, вы его уже потеряли. И если не считаете нужным продолжить его терять,
сообщите о моем состоянии.
– Нервное у вас состояние.
– Ошиблись – целеустремленное.
– Я ошибку не допустил, Айнер. Ледяные клинки мечете не точно – не по цели бьете.
– Тут тепло траекторию меняет. Теперь поправку учту.
– Можете не учитывать – скоро мы оба на холоде будем от ваших ран страдать.
– Не думайте, что на холоде работать проще будет.
– Холод нам хороший помощник.
– При том морозе не только кровь боевых единиц быстро мерзнет.
90
– Хоть кровотечений избежать сможем. И болеутоляющих от этой заморозки израсходуем
меньше.
– Хантэрхайм – последние место, где их экономить следует. От боли до привычных действий
путь короткий.
– Можно и без угроз. У нас ведь и транквилизаторы есть.
– Не поможет – мы под стимуляторами круглые сутки. Со мной как дело обстоит?
– Как обычно.
– Как обычно, это значит – хреново. Значит, и спокоен от этого я должен быть, как обычно.
– Мы от вас так просто не отделаемся, как я вижу.
– А то как же.
– Мы не имеем возможности провести вторичное восстановление – нет показаний.
– Отправите меня в бой с повреждениями – пеняйте на собственную непредусмотрительность.
Если я ваши жизни не смогу спасти из-за того, что меня заклинит…
– У вас нет повреждений, так что вы можете продолжать сражаться за наши жизни, не опасаясь
проблем с позвоночником.
– Так, между прочим – боль сигнализирует о повреждениях.
– Айнер, ваш организм функционирует нормально.
– Нормально?! Это как приглушенный сигнал тревоги, который можно терпеть, но который
никогда не выходит из головы, вытесняя более актуальные мысли! Думаете, если так всегда, это
нормально?!
– Не многим удается выживать, регулярно получая такие раны. Вас собирали по частям
слишком много раз.
– Я думаю, что заслужил свою долю нытья, и вы могли бы послушать из вежливости.
– Только герои могут себе позволить такую роскошь. Что ж, я в вашем распоряжении, Айнер, –
можете продолжать. Но без угроз.
– Раз уж вы мой героизм при жизни признаете, выдайте карту на обезболивающие.
– С этого и надо было начинать.
– Не получилось бы поговорить по душам.
– Что сказать? Берите. Глушите проводимость болевых сигналов. К сожаленью, на данный
момент мы для вас больше ничего сделать не можем. Да, кстати, Айнер, это ваш боец.
– Говорухин уже проговорился – вы с ним поосторожнее.
– У нас, Айнер, секретов нет.
– Правильно, никому теперь врачебные тайны не нужны.
– Это не тайны – только ограничения.
– Не ходить вам в разведку…
– Пока это входит в ваши обязанности, но и мы готовы – пластыри и скрепки у нас есть.
Айнер остался доволен ответом доктора, вышел из мути расходящегося поля и направился ко
мне. Говорухин сказал не дергаться, так что я позволил себе никак не реагировать на пристальный
взгляд лейтенанта…
– Что-то он слишком хорошо сохранился. Откуда перевели?
– Из полка Ульвэра.
– Ульвэр… Вот перевели бы его к нам вместе с Ульвэром…
– Этот боец мог перейти к DIS…
– Скар его забрать решил… Но заберем его мы… Точно… Этот им не подошел и не подойдет.
Ему до последней смерти не дойти до того, что порой людей убирают по очень сложным причинам.
А нам именно такие нужны, которые только по прямой дороге ходить и могут.
Лейтенант изучает мои прыгающие показатели…
– Он посередине, Айнер.
– У него почти десятый уровень.
– Почти девятый уровень.
91
– Можно поспорить – те, кто посередине, всегда вызывают активное обсуждение. Поднять
планку – это перспектива, но опасная, опустить и резерв оставить – тогда стабильность, но ничего
больше.
– Он в первый раз так погиб.
– Вообще замечательно.
Приходится терпеть… Вижу на мониторе потрепанного “спутника” не менее потрепанного
лейтенанта. Вижу, что он идет к двери… Дежурные его не пускают…
– Айнер, что в корпусе медчасти делает этот оружейный склад?
– Ждет меня.
– Что вы с таким количеством энергоблоков делать собираетесь?
– Съем – чистая энергия.
– Я серьезно. Такая концентрация энергоблоков позволительна только в специально
подготовленных местах для хранения.
Лейтенант, наконец, перевел взгляд с моих прыгающих показателей на доктора.
– Я и есть такое специально подготовленное место для хранения!
Уже начал проникаться сочувствием к нашему лейтенанту, хоть характер у него действительно
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});