Я натянул первую попавшуюся футболку и побежал в главный корпус на завтрак. Солнце только-только показалось над горизонтом. Небо еще было серым, но на улице было тепло. Трава влажно поблескивала в бледных лучах восходящего солнца. Должно быть, ночью шел дождь.
Другие ребята тоже уже собирались на завтрак. Они шли, зевая и потягиваясь на ходу. Многие были недовольны, что нас подняли в такую рань. Я заметил, что большинство ребят, как и я, растерянны. Они тоже ничего не знали и не понимали.
С чего бы вдруг дяде Элу вздумалось затевать какой-то внеочередной поход? Да еще так рано утром… Куда мы идем? И надолго ли?
Я надеялся, что за завтраком кто-нибудь из вожатых или сам дядя Эл объяснит нам, что к чему. Но никто из них даже не показался в столовой.
Мы ели молча. Никто не шутил и не смеялся.
А я постоянно ловил себя на том, что думаю о вчерашнем кошмарном походе на байдарке. Казалось, что я до сих пор ощущаю во рту противный вкус мутной речной воды. А перед глазами стояла ужасная картина: как Ларри плыл на меня, лицом вниз, и как я поначалу принял его за бревно, и как потом испугался, что он утонул.
Мне до сих пор не верилось, что я сумел вытащить Ларри из воды. При одном только воспоминании о том, как я боролся с течением, меня пробирала дрожь.
Я вспомнил, как Томми и Крис уплывали вниз по реке. Как байдарка, в которой они сидели, превратилась сначала в едва различимую точку, а потом и вовсе скрылась из виду.
Мысли как-то сами собой вернулись к Дани и Дори. Мне очень хотелось знать, все ли с ними в порядке. И рискнут ли они еще раз переплыть реку и повидаться со мной на нашем берегу.
На завтрак были оладьи со сладким сиропом. Вообще-то я обожаю оладьи, но в то утро у меня совсем не было аппетита. Я вообще ничего не ел, только сидел и ковырял вилкой в тарелке.
В столовую заглянул кто-то из вожатых.
– Всем построиться на улице, – объявил он и тут же скрылся за дверью.
Все ребята – и я в том числе – послушно поднялись из-за столов и поплелись на улицу.
Куда мы сейчас пойдем? Почему нам никто ничего не говорит?
Небо чуточку порозовело, но все равно было сумрачно.
Мы выстроились в шеренгу у боковой стены главного корпуса. Я встал почти в самом конце. Кое-кто из ребят принялся отпускать шуточки и пихать соседей плечами. Но таких весельчаков было мало. Большинство просто молча стояли и ждали, когда нам наконец объяснят, куда мы идем и зачем.
Когда все ребята построились, один из вожатых, имени которого я не знал, прошел вдоль шеренги и пересчитал нас, тыкая в каждого пальцем и шевеля губами. Так он дошел до конца. А когда возвращался обратно, пересчитал нас всех по второму разу. Чтобы не ошибиться.
А потом из главного корпуса вышел дядя Эл, одетый в пятнистый камуфляжный костюм, похожий на военную форму из фильмов. И хотя еще толком не рассвело, дядя Эл почему-то был в темных солнцезащитных очках. Однако я все равно заметил, что он чем-то сильно встревожен.
Следом за ним показались и вожатые. Каждый нес на плечах здоровенную спортивную сумку с чем-то явно тяжелым.
Я надеялся, что сейчас дядя Эл все объяснит.
Но он не произнес ни слова. Сделав знак вожатым следовать за ним, он прошел вдоль шеренги и остановился только в самом конце.
– Туда. – Он указал пальцем на спуск к реке.
Больше он ничего не сказал. Только: «Туда».
Мы поплелись следом за ним. То есть это я так говорю: поплелись. На самом деле дядя Эл задал такой темп, что нам пришлось едва ли не бежать за ним. Кроссовки скользили по мокрой траве. У меня за спиной двое ребят о чем-то шептались и тихонько посмеивались.
Только теперь до меня дошло, что я оказался едва ли не в самом начале колонны. Я подумал, что, если крикну погромче, дядя Эл должен меня услышать. И я тут же заорал:
– А куда мы идем?
Дядя Эл не ответил, а только прибавил шагу.
– Дядя Эл, мы надолго уходим? – опять крикнул я.
Он сделал вид, что не слышит.
Я решил больше к нему не лезть.
Потому что понял, что это все равно бесполезно.
Дядя Эл привел нас к реке и повернул направо, к лесу. Я оглянулся. Вожатые шли в самом конце колонны, сгибаясь под тяжелыми сумками.
«Куда мы идем? – снова подумал я. – Почему никто ничего не говорит?»
Я растерянно огляделся по сторонам. Мы уже вошли в лес. Здесь деревья росли негусто, но было видно, что чуть подальше впереди начинались уже непролазные заросли. И меня вдруг осенило.
Я могу убежать. Я даже сам испугался этой крамольной мысли. Но раз уж она появилась, то накрепко засела у меня в голове. Я могу потихонечку спрятаться в этих зарослях. И убежать из этого ужасного лагеря.
При одной только мысли об этом я так сильно разволновался, что даже запнулся и едва не упал. Я налетел со всего маху на парня, который шел впереди, – высоченного такого качка по имени Тейлор. Он обернулся и посмотрел на меня как на придурка, но ничего не сказал.
А я все раздумывал о побеге.
Надо было все рассчитать. Чтобы не ошибиться…
Я не сводил глаз с густых зарослей. Когда мы подошли ближе, я увидел, что ветви деревьев переплетены так плотно, что за ними вообще ничего не видно.
Если мне удастся там спрятаться, то меня никогда не найдут. Никогда.
Ладно. А что потом? Не могу же я вечно сидеть в лесу. Даже если я смогу убежать, что я буду делать потом?
«Думай, – твердил я себе. – Думай».
Можно будет пойти по берегу реки. Ну да. И хотя я не знал, куда идти, но был уверен, что в конце концов река выведет меня к какому-нибудь городку. Обязательно выведет. Иначе и быть не может. А из города я смогу позвонить родителям.
Мне уже не терпелось исполнить свой план.
Главное – выбрать подходящий момент. Когда никто не смотрит. Быстренько нырнуть в заросли и затаиться, пока все не пройдут. А потом вернуться к реке.
Мы были совсем близко от зарослей.
Солнце уже поднялось, но в лесу было по-прежнему сумрачно.
«Сейчас, – твердил я себе. – Уже скоро».
Сердце у меня билось так, что казалось, сейчас выскочит из груди. Я весь вспотел, хотя было прохладно.
«Успокойся, Билли, – сказал я себе. – Успокойся. Просто дождись подходящего момента… И беги. Беги из этого лагеря кошмаров».
Впереди я увидел узенькую тропинку, которая уходила вглубь зарослей. Я попытался прикинуть в уме, сколько времени у меня остается до того, как я поравняюсь с тропинкой. Секунд десять, не больше. А потом я нырну в эти заросли и меня уже никто не найдет.
«Ну вот, – сказал я себе. – Через десять секунд все закончится. И я навсегда распрощаюсь с этим кошмарным лагерем».
Я сделал глубокий вдох и напряг мышцы ног, готовясь бежать.
Но сначала я посмотрел вперед, в начало колонны… и испуганно замер на месте. Потому что дядя Эл смотрел на меня в упор. А в руках он держал винтовку.
20
Я так испугался, что даже вскрикнул.
Неужели дядя Эл догадался о том, что я замышляю побег?! Но не мог же он, в самом деле, прочесть мои мысли…
Как завороженный я смотрел на винтовку у него в руках. У меня по спине пробежал холодок. Я вдруг понял, что остановился не только я, но и вся колонна. И только потом до меня дошло, что дядя Эл глядит вовсе не на меня.
Он смотрел на вожатых, которые тоже остановились, поставили свои сумки на землю и начали их открывать.
– А чего мы стоим? – спросил Тейлор, тот самый парень, который шел впереди меня и которого я едва не сбил с ног.
– Поход закончен? – пошутил кто-то из ребят.
– Наверное, сейчас мы пойдем обратно, – сказал еще кто-то.
Кое-кто рассмеялся.
Но мне было совсем не до смеха. Потому что я увидел, что именно достают вожатые из сумок. Винтовки.
– Всем построиться и разобрать оружие, – велел дядя Эл и ударил по земле прикладом своей винтовки. – Каждому – по одному стволу. И давайте быстрее.
Но никто не двинулся с места. Я так думаю, все решили, что дядя Эл шутит.