— Обещаю хорошо присматривать за ним, — сказала я.
— Только особенно не старайся, — нервно рассмеялась Ромина.
— Хорошо, не буду, — засмеялась я, еще более нервно.
17 апреля 2000 года
Вчера вечером мы с тройняшками играли в труко. Трудно поверить, что не аргентинцы изобрели карточную игру, которая отражает буквально всю их культуру, однако дело обстоит именно так. Труко завезли к ним испанцы.
Мы с Хавьером играли против Хорхе и Панчо. Хорхе как раз раздал карты, и я изучала свои. У меня не оказалось карт, дающих очки. Поэтому я закрыла глаза, показывая, что пролетаю. Хавьер взглянул на меня и приподнял брови. Его мимика означала, что у него на руках самая большая карта в колоде: туз. Понимаете, в игре даже приветствуется небольшое мошенничество: вы можете сообщать партнеру, какие карты к вам попали. Как я уже сказала, это вполне в духе аргентинцев. Хавьер наморщил нос. Интересно, он подавал знак или просто хотел чихнуть? Если знак, то я не могу вспомнить, что же он означает. Ну вот, придется оставить его без внимания. Я ответила, слегка опустив правый уголок рта. Надеюсь, у меня получилось. Таким образом я давала знать, что у меня на руках семерка.
Хавьер выглядел озадаченным: он явно не понял, что я пытаюсь ему сказать. Очевидно, я еще не освоила некоторые приемы тайного языка. К тому же я давненько не играла в труко, чувствовался недостаток практики. Я попыталась снова. Вторая попытка оказалась не успешнее первой. Мне никак не удавалось опустить уголок рта, не опуская при этом другой. Думаю, Хавьер уже начал сожалеть о том дне, когда спросил меня, играю ли я, а я ответила «mas о menos», что означало «вроде того».
Я перешла к следующему сигналу: вытянула губы и послала ему воздушный поцелуй. Он послал мне поцелуй в ответ. Неужели у него тоже двойка? Или он дразнит меня? Или же блефует для Хорхе и Панчо? Дело в том, что на самом деле и у меня не было двойки, но я подумала — блеф просто необходим, поскольку почувствовала на себе напряженный взгляд Хорхе, а это один из немногих сигналов, которые я способна понять.
После того как все наконец закончили обмениваться информацией, одновременно следя, какие условные знаки подают друг другу противники, настало время ставок. Если вы полагаете, что эту игру можно отнести к разряду спокойных, вроде бриджа или покера, то глубоко заблуждаетесь. Кажется, я уже упомянула, что труко, как никакая другая игра, соответствует духу аргентинцев. Сама по себе она дает им возможность болтать без остановки, либо прозой, либо традиционными версос (стихами), которые можно декламировать, пока делаются ставки и на протяжении самой игры. Благодаря труко аргентинцы могут дать выход своей потребности болтать и болтать без передышки. Если аргентинец хочет сказать что-то, пусть даже несущественное, абсолютно неважное или вообще не соответствующее действительности, он в любом случае сделает это.
Как я уже и говорила, я не умею лгать с невозмутимым видом. Все потому, что убеждена: по мне всегда все заметно. Поэтому когда я сказала «envido» (начальная ставка), не имея в наличии необходимых очков, то была уверена: меня вот-вот поймают с поличным. Однако разоблачения не последовало. Мы выиграли этот кон. Хорхе и Панчо не могли поверить, обнаружив, что грига блефовала.
К концу вечера можно было с уверенностью утверждать: навык прогрессирует. Я уже могла превосходно выполнять движение как левым, так и правым уголком рта, а моя нижняя губа покраснела из-за многочисленных прикусываний (сигнал, что на руках тройка). Я играла смело и безрассудно, делала ставку за ставкой, и мы выиграли!
Забавно, но в эту игру я всегда выигрываю. Не слишком-то мне нравится вывод, который напрашивается сам собой: возможно, мне стоит сменить профессию. Держу пари, найти партнера, если я начну профессионально играть в карты, мне будет значительно проще.
25 апреля 2000 года
А знаете, сколь трудно не польститься на запретный плод? А насколько сложно не польститься на плод, который был объявлен запретным не один раз, а четыре раза подряд?
Что еще более усложняет ситуацию, мы говорим не о фрукте, что спокойненько висит на ветке и никому не мешает. Мы говорим о фрукте, который умоляет, чтобы его сорвали, фрукте, который буквально вопиет: «Съешь меня! Съешь меня!» Фрукт, который идет на любые ухищрения, искушая слабую девушку: дышит мне в ухо и утыкается губами в шею; пускает по мне слюну; сжимает меня — да так крепко, что у меня начинает болеть грудь. Который буквально сочится тестостероном, прижимаясь ко мне низом живота. Вчера даже поцеловал в губы, выходя из моей квартиры после практики.
Когда Ромина попросила меня «понянчить» Хавьера, а я ответила ей согласием, то даже не предполагала, каким наказанием обернется для меня это дитятко. Конечно, я подозревала, что играю с огнем, но на самом деле была абсолютно уверена, что смогу справиться с порученным мне делом. А возможно, причина в том, что мне тоже нравится играть с огнем.
Как бы там ни было, я прошла особенно сложный тест на добродетель. Если честно, тест не то чтобы оказался очень уж сложным, просто добродетели у меня не слишком много.
Приходится постоянно напоминать себе, почему я НЕ ДОЛЖНА преступать границу дозволенного.
1. У меня нет отношений, и человек, с которым у меня нет отношений, это Хорхе.
2. Хорхе — лучший друг Хавьера. Можно даже сказать, что их бедра полностью срослись. Конечно, кроме тех случаев, когда Хорхе хочется заняться со мной сексом. (Интересно, как настоящим сиамским близнецам такое удается?)
3. Хавьер уже встречается с другой девушкой.
4. Другая девушка является моей хорошей подругой, Роминой.
5. Эта другая девушка доверила его мне, возможно, не произнеся это вслух, однако находясь во вполне объяснимой уверенности, что я не стану заниматься с ним сексом, пока она будет ухаживать за своим умирающим отцом в Кордобе.
Итак, фактически существует даже не четыре, а пять причин, по которым я не должна ложиться с ним в постель, что делает искушение еще более сильным.
30 апреля 2000 года
Было пять утра, когда мы покинули «Кафедрал». «Мы» — это Хорхе, Панчо и я. Хавьер пропал без вести. Должно быть, трахался с кем-то.
Какое-то время мы погуляли по Буэнос-Айресу, встречая рассвет. Казалось, в воздухе витало что-то неуловимое. Я шла в серединке, взяв под руку Хавьера и Панчо, и мы куда-то стремились, хотя я и не была полностью уверена, что мне туда надо. Я заметила, как мужчины обменялись понимающими взглядами и на их лицах появились ухмылки.