Я оказалась права. Хавьер, судя по всему, расстроился, что пропустил веселье, и твердо решил во что бы то ни стало получить то, что ему причиталось. Другими словами, он еще больше обнаглел. Те непристойности, которые он шептал мне на ухо во время танца, были настолько непристойными, что я не могу заставить себя повторить их. Даже на пустой желудок. Но в тот самый момент я ничуть не возражала. Вообще-то мне даже понравилось выслушивать все эти подробности относительно того, что он надеется сотворить со мной позднее. Это показалось мне многообещающим.
Секунду назад он упоенно изливал на меня неиссякающий поток пикантных подробностей — и вдруг перечисление смелых сексуальных экспериментов прекратилось. Хорхе оборвал себя на полуслове во время описания одной из наиболее изобретательных фантазий. Черт возьми! Ну… ну же! Как ты станешь приставать ко мне? Я открыла глаза, желая узнать, в чем дело, почему он замолчал. Перед нами стояла Ромина.
— Ты ни словом не намекнул мне о возвращении твоей девушки, — прошипела я, даже не пытаясь скрыть досаду.
— Я забыл, — простонал он. В его голосе звучало разочарование, что слегка уменьшило тяжесть моих собственных переживаний. Но мне по-прежнему хотелось придушить его.
Мы закончили танцевать танду в молчании. После я подошла к Ромине и сказала — так тепло, насколько мне это удалось: «Добро пожаловать!», хотя такое приветствие не вполне точно отражало мои чувства. Хавьер, для которого пребывание с нами двоими было невыносимым, сбежал, пока я выражала его партнерше соболезнования. Похороны ее отца прошли только в субботу, она была чрезвычайно печальна и чувств своих не скрывала.
Позднее, умывшись холодной водой с мылом, я решила, что все правильно. Ведь если бы Ромина не появилась вовремя, у меня не было бы возможности почувствовать себя столь уверенной в том, что я сделала все как надо. Однако я предпочитала не заглядывать в себя так глубоко. Вместо этого я принялась размышлять о том, что мне до смерти надоело совершать разумные поступки.
20 мая 2000 года
Я только что станцевала «тандус ужасус» с человеком, которого предпочла бы забыть — и ради него, и ради себя. После этого испытания я решила: слишком много щедрости для одного вечера, — и собиралась оставаться на месте, пока меня не пригласит кто-то достойный. И больше никакой ерунды вроде «вести себя мило и любезно», сказала я себе.
Следует стать наконец более разборчивой! И не рисковать столь опрометчиво.
И едва я приняла такое решение, какой-то мужчина, которого я никогда прежде не видела, оказался передо мной и протянул мне руку, ничуть не сомневаясь, что я приму приглашение! Мне потребовалось собрать в кулак всю свою волю и противостоять этой беспримерной дерзости. Я едва заметно качнула головой в знак протеста и уставилась в пространство рядом с ним.
Ему следовало вести себя более осмотрительно. Он не должен был оказываться в ситуации, в которой так легко получить отказ. И не моя вина, что он не уважает правила, мысленно оправдывалась я.
— Ну, как угодно. Больше я не намерен приглашать вас, — прошептал незнакомец.
Я подняла бровь, будто собиралась ответить: «Ой-ой-ой, сейчас разрыдаюсь от горя».
И несколькими секундами позже, наблюдая, как он скользит по танцполу с какой-то девушкой (которая, судя по всему, чувствовала себя восхитительно), я в самом деле чуть не расплакалась. Я подошла к Валерии, сидящей за столиком с Изекьелем (наверное, самым уродливым парнем на свете, что весьма печально, ибо он — в такой же степени — потрясающий танцор), и поинтересовалась, кто это. Это Диего, сказала Валерия. По выходным он преподает танго, по будним дням подрабатывает доктором.
Теперь, когда мне удалось рассмотреть его, я заметила, что он молод (для разнообразия — не слишком) и красив, сложения и роста — правильного. Один из тех случаев, где я должна была бы оставить свою гордость и забыть об унижении!
— Ты такой чудесный! Я совершила громадную ошибку. Ты когда-нибудь простишь меня? — твердила я себе под нос, пока мои губы не потрескались. Но Диего смотрел куда-то мимо меня. Сквозь меня! Разумеется, таким образом он давал мне понять, что намерен и впредь игнорировать меня. А если вы считаете, что у слонов долгая память, видимо, вы просто не встречали оскорбленных танцоров танго.
29 мая 2000 года
Его не зря называют «Гато»[63] — он не ходит, а скорее крадется. Никогда не забуду, как впервые увидела его в «Кафедрале». Потрясающее сочетание силы и грациозности! В сравнении с ним даже кошка кажется неуклюжей. Он будто излучал свет, так что пространство вокруг него словно погружалось во мрак. С того момента как я его увидела, начала молить Бога: пусть Гато пригласит меня танцевать. Когда Господь остался глух к моим мольбам, я попросила вмешаться Валерию. И ее помощь сотворила то чудо, которого я так ждала.
Гато, возможно, и двигался будто кот, но отнюдь не походил на вышеупомянутое животное. В его внешности не было абсолютно ничего кошачьего. Если бы он жил в зеленом лесу, то скорее мог бы быть невероятных размеров. Мне кажется даже — столь массивное телосложение осталось у него еще с тех незапамятных времен, когда человеку приходилось бороться за существование. Гато не живет в зеленом лесу, зато сам он — всех цветов радуги. Его тело покрыто татуировкой самых причудливых форм и размеров. На левом бицепсе у него сердце. И надпись — «мама». Если это доказательство того, что он настоящий тангеро, то уж не знаю, что сей факт означает.
Несмотря на то что Гато не так давно участвовал в одном из ведущих шоу, «Танго для двоих», я никогда не воспринимала его как потенциального партнера. Возможно, я извелась по партнеру, но не настолько, чтобы проводить по восемь часов в день с разноцветным медведем, влюбленным в собственную мать. Нет уж, увольте. Однако не поймите меня превратно — мне очень нравится танцевать с ним, и я использую любую возможность, какая только представляется на милонге. Например, прошлой ночью.
Я наслаждалась ощущением его мягких вельветовых лапок на своей спине, как вдруг обнаружила, что эти мягкие вельветовые лапки двигаются намного более интенсивно, нежели обычно. Сначала я подумала, что он вздумал немного пофлиртовать со мной, как вдруг поняла, что он не гладит меня, а подает за моей спиной какие-то знаки. Я ужаснулась про себя. Уж не знаю, что и кому он там сигнализировал, однако чувствовала: он действительно бешено жестикулирует, несколько раз подряд выводя меня в задние очос.
— Извини, querida[64], мне придется уйти! Надо срочно уладить кое-какие дела, — торопливо проговорил он, и в его голосе, грубом от виски и сигарет, проскользнула досада. И он бросил меня посредине танца! Оставил одну, в центре зала. Это было самое ужасное, что только могло произойти со мной в жизни — я не преувеличиваю! Надо ли говорить, что моя самооценка разбилась вдребезги, разлетелась на тысячи мелких осколков, и я поплелась обратно к столику. Его бокал все еще стоял на столе. Надо же… Обычно он тут же опрокидывает стаканчик, едва выпускает партнершу из объятий.