Дон Педро
В том, что в поднебесной шириПтицы вольные витают,Рыбы в море обитают,А число стихий — четыре,Нет без счастья славы в мире,Друг надежен, враг опасен,Ночь темна, а полдень ясен,Больше вымысла в сто раз,Чем содержит мой рассказ,Так что ваш вопрос напрасен.
Октавьо
Да, кокетка неверна.Впрочем, это и не странно:Женщина непостоянна,Ибо женщина она.Мне моя беда ясна.Верю вам, маркиз, вполне я.
Дон Педро
Ну, так будьте впредь умнее,А пока пусть размышленьеВам подскажет путь к спасенью.
Октавьо
Бегство?
Дон Педро
Да, и поскорее.
Октавьо
Мне знаком владелец барка,Что в Испанию плывет.
Дон Педро
Доберетесь до воротБез помехи вы по парку.
Октавьо
О, тростинка! О, флюгарка!Гнев мой бешенством сменился,Я с отечеством простился,И за все — она в ответе.Кто же был с ней на рассвете?Боже, я ума решился!
Уходят.
Берег моря близ Таррагоны
[67]
Явление первое
Рыбачка Тисбея, одна, с удочкой в руке.
Тисбея
Доныне я однаИз всех рыбачек здешних,Чьих ног жасмин и розыПрибой целует нежно,Любви еще не знаюИ счастлива безмерно,Цепей ее, тиранки,Удачливо избегнув.Когда над сонным моремСверкнут лучи рассвета,И в поредевшем мракеСапфиры волн заблещут,И утро осыпаетПросторы побережьяТо золотою пылью,То ливнем пенных перлов,Я здесь внимаю звонкимЛюбовным птичьим песнямИ битве вод с камнями,Чуть слышной, но извечной,Иль с удочкой, столь тонкой,Что весом вдвое легчеОна мельчайших рыбок,Сижу над синей бездной,Иль сеть свою закинуИ уловляю еюЧешуйчатых хозяевПучины неисчерпной.Я жизнью наслаждаюсьПривольно, безмятежно,И в грудь меня ужалитьЛюбовь-змея не смеет.Когда плыву я в лодкеС гурьбой подружек вместеИ волн седую гривуМы гребнем вёсел чешем,Рыбачки предаютсяЛюбовным горьким пеням,А я, им всем на зависть,Лишь разражаюсь смехом.Но, может быть, обходитАмур меня с презреньемЛишь потому, что кровомМне служит домик бедный,Что скромны и убогиИм поднятые к небуСоломенные башни,Приют голубок белых?Но этою соломойУкрыт сосуд бесценный:Хранится честь девичьяВ ней, словно плод созревший.Как наша ТаррагонаОгнем орудий меткихБесстрашно отражаетКорсарские набеги,Так я обороняюсьНасмешкой, недоверьемИ гордым равнодушьемОт вздохов, слез, обетов.Взять, например, Анфрисо,Кто наделен столь щедроИ силою духовной,И красотой телесной.В речах он так разумен,В поступках безупречен,В сердечной скорби стоекИ в сетованьях сдержан.И все ж, чуть день погаснет,Он бродит неизменноПод окнами моими,От холода немея,А утром, с ближних вязовОхапку веток срезав,Мой дом украсит ими,Как праздничной одеждой.Порой он на гитареИль камышовой флейтеДает мне серенаду,Мое не тронув сердце,Затем что над АнфрисоВсевластна я, как деспот.Мне скорбь его отраднаИ сладостны мученья.Других рыбачек ранитЛюбовь к нему смертельно,А я его сражаюСвоим пренебреженьем.Уж такова природаЛюбви, что к человекуНас тем сильнее тянет,Чем меньше нас он ценит.О, как приятно думать,Что этот полдень вешнийМне страсть не омрачает,Не отравляет ревность,Что юность я не трачу,В отличие от сверстниц,На множество бесплодныхЛюбовных увлечений!Но что же занимаюсьЯ болтовней бесцельной,Когда за дело братьсяДавно настало время?Заброшу-ка я в водуСвою уду скорее…Но что я вижу? Боже!На камни бросил ветерКорабль полуразбитый,И прыгают поспешноДва человека с борта,В воде ища спасенья.Как у павлина хвост,Корма задралась кверхуИ словно посылаетПучине вызов дерзкий.Но волны подступаютИ к ней, высокомерной,И вот уже под нимиОна навек исчезла,И лишь клочок ветрилаНа самой верхней рее,Захлябавшей над хлябью,Еще по ветру реет.
За сценой крик: «Спасите! Тону!»
Пловца, который тонет,Спасает спутник верный.С беднягой за плечами,Похожий на Энея,Когда тот шел из ТроиС Анхизом престарелым,[68]Гряду валов упругихОн рассекает смелоИ вот уж дна коснулсяНогой на мелком месте.Помочь ему бы надо —Увы, пустынен берег.Тирсео, эй! Анфрисо!Альфредо!.. Нет ответа.Ах, слава богу! ВышлиНа сушу люди эти.Спасенный жив, но рухнулСпаситель без движенья.
Явление второе
Тисбея, Каталинон, который держит на руках дона Хуана, потерявшего сознание; оба насквозь мокрые.
Каталинон
Чтоб спастись, в спасенье надоВеру твердую питать,Хананеянке под стать,[69]И учиться плавать смлада.Страшно море в непогоду,Соли в нем довольно тоже.Ну, зачем в него, о боже,Влил ты не вино, а воду?Ведь пищеваренье явноПортит нам вода сырая,Даже пресная, речная,А соленая — подавно.Выхлебал я поневолеСтолько влаги из пучины,Что отныне до кончиныНе взгляну на воду боле.В божий храм ходить — и то яБольше буду не охотник:Вдруг да окропит причетникТам меня, водой святою.Но сеньор мой весь застыл.Жив ли он? Вот будет горе,Если, не погибнув в море,Мною он погублен был!Проклят будь смельчак, который,Вверив утлый челн стихии,Первым мерить стал морскиеНеобъятные просторы!Проклят будь и тот несчастный,Что края, пустыней синейРазделенные доныне,Сшить сумел иглой компа́сной!Вас я, Ти́фис и Ясон,[70]Проклинаю!.. Он скончался.Без хозяина осталсяТы, бедняк Каталинон.Эх, пропал я!
Тисбея
Что с тобою?Ты в слезах?
Каталинон
О том я плачу,Что несчастьем за удачуМы ведем расчет с судьбою:Мой хозяин, вот беда,Вытащив меня на сушу,Тут же отдал богу душу.
Тисбея
Нет, он дышит.
Каталинон
Ртом?
Тисбея
Ну, да.
Каталинон
Тем, кто плавает так ловко,Жабрами дышать пристало,А не ртом.
Тисбея
Как глуп ты, малый!
Каталинон