В большой комнате было мало мебели: стол и скамья рядом, кресло-качалка, трёхногая табуретка и занятый старухой стул.
В кресле покачивалась почтенная дама, а за её спиной стояла совсем молодая женщина. Их лица, явно связанные близким родством, напоминали о неотвратимости времени. В этой небольшой комнате, у ярко пылающего камина собрались три женские ипостаси — Дева, Матрона и Карга, и Алька с Мелиной чувствовали себя здесь очень неуютно от насмешливой улыбки девицы, под сочувственным взглядом почтенной дамы и оценивающим холодом бесцветных глаз старухи.
— Но мы не рыдаем, — сообщила девица с вызовом, — мы боремся.
— Ты бы придержала свой язычок, Катания, — оборвала её старуха.
— Ну Ба, ты же сама сказала, что от неё прока не будет.
— Можно подумать, что от тебя он есть…
— Мама, мне кажется, что сейчас не время для выяснения отношений, — вмешалась дама в качалке, — у нас гостья которую мы рады видеть…
— Я не была бы столь категорична, — старуха остановила поток банальностей взмахом руки, — она сюда пришла из корысти.
— Мы нищим не подаём, — со злорадством сообщила Катания.
Этой наглой ухмылки не выдержала Алька.
— Конечно не подаёте, у вас же тут нищих нет. Отвоевали себе подвал с забором и охраняете своё завоевание. Воюют они! Как же…
— Да как ты смеешь, — возмущённая девица начала мигать сероватой дымкой.
«Мелина, она сейчас пакость собирается сделать.» — забеспокоилась Алька, отступая на задний план.
«Вечно ты против себя людей настраиваешь, а мне потом разгребай.» — Мелина тоже выпустила голубоватую дымку.
— Прекратите! Обе прекратите, — каркнула старуха, — никогда ещё ни одна ведьма на другую силу не подымала. Не позорь нас Катания, а ты, молодая Таулес, думай, что говоришь. Мы может быть и в подвале сидим, но наш подвал в самом сердце королевства. Из наших окон Дворец виден.
— Ваше упорное сопротивление вызывает уважение, — поспешила замять неловкость Мелина, — но и мои усилия не стоит недооценивать. Вы у себя дома, вам даже стены помогают, а я совсем одна. У меня даже наставницы нет.
— Тем не менее, своим талантом ты пользуешься ловко, — улыбнулась ей благодушная дама.
— Мне случайно в руки попал старинный гримуар, — Мелина обрадовалась доброжелательной улыбке, — мои достижения его заслуга.
— Интересно было бы на него взглянуть, — с алчным интересом сказала старуха.
«Даже не вздумай.» — зашипела Алька всё ещё обиженная на негостеприимный приём.
— Надеюсь, что наступит день, когда я смогу принять вас в своём Замке…
— Как! Ты оставила его в своём Замке? — воскликнула с неподдельным отчаяньем дама в кресле.
— Не могла же я рисковать им, отправляясь в путешествие, — Мелина не ожидала такой реакции и растерялась.
— Моя дочь относится с большим трепетом к гримуарам, чем к родовым замкам, — старуха сказала это с намёком на насмешку, только осталось непонятно над чьей глупостью посмеивается старая карга.
Алька вообще считала, что к ним здесь плохо относятся. Мелина тоже была не в восторге от приёма но, вспоминая рассказы кучера, думала, что им ещё повезло. Конечно, уже давно следовало сидеть, а не стоять столбом под перекрёстными взглядами, да и чашка чая могла бы разрядить обстановку, но дам не беспокоил дискомфорт гостьи, а гостья не решалась нарушить традиции. Их нарушила Алька.
Не дожидаясь приглашения, она перекинула ногу в штанах через длинную лавку и с комфортом расположилась у стола, поставив на него локти.
Повисло напряжённое молчание, а потом взгляды всех присутствующих обратились к старухе восседавшей на своём стуле с видом то ли королевы, то ли судьи.
— Ты полагаешь, что вместе с мужским костюмом натянула на себя толстую шкуру? — спросила она, и сжала бледные губы, морщинистой гармошкой, в ожидании ответа.
— Моя шкура одинаково толста под любой одеждой, — ответить пришлось Альке, потому что сама Мелина дар речи потеряла.
— Ты так же самоуверенна как и моя покойная внучка, — плечи старухи опустились, глаза потухли и вся она словно съёжилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ба! — кинулась к ней Катания. Дочь тоже качнулась в ту же сторону.
— Расскажи ей, — сухонькая рука отмахнулась от внимания и затерялась в складках чёрной юбки.
— Но Ба, она же чужая, — попробовала возразить самая младшая.
— Это надо исправить. Расскажи ей всё, Ланэла. Начни с самого начала. Начни с рождения близнецов.
— Как скажешь, — покорно согласилась дочь, а Катания, не говоря ни слова, уселась у ног старухи и опустила голову той на колени. Всем своим видом показывая, что рассказ, хорошо ей знакомый, будет долгим.
Глава 32 Начнём сначала
Близнецы родились в Залезоре.
Беременность проходила тяжело, и меня отправили подальше от столичной суеты и поближе к природе. Как оказалось, это было очень разумное решение.
К близнецам всегда относились настороженно. Если бы родились мальчики, их могли бы даже объявить благословенными, девочек считали бы убогими, но у меня родились девочка и мальчик.
Мы с мужем растерялись, не зная как поступить.
Выход из положения нашла моя мать.
Мы сохранили в тайне рождение двойняшек.
Следующим родился ещё один мальчик, слабый и болезненный, он прожил чуть больше года. Его смерть тоже была сохранена в тайне — позор для славного рода не сберечь младенца.
После трёхлетнего отсутствия мы вернулись в столицу с двумя сыновьями. Старшим — Таботом и младшим — Тимотом.
Через год я родила ещё одного сына.
Так и вышло, что Тимота так и осталась Тимотом.
Её это вполне устраивало.
У нас же просто не было другого выхода. Мы надеялись отправить её в провинцию и там, обеспечив хорошим приданным, выдать замуж, но судьба распорядилась иначе.
В нашей семье всегда хранили тайну женского таланта.
Мама лично занималась воспитанием Тимоты, но ту больше интересовала чистая наука.
Она получила образование вместе с братьями и радовала наставников своими успехами.
Много раз её пытались образумить, но куда там. Её пытливый ум рвался к знаниям и не хотел смериться с традиционными ограничениями.
Она стала настоящим Учёным и с этим уже никто ничего сделать не мог.
Братья, ранее посмеивающиеся над её стараниями в классе, настороженно наблюдали за успехами сестры, гордясь ими и завидуя.
Странная сложилась ситуация.
Мы все это понимали.
Все, кроме самой Тимоты.
Свой талант она совсем не развивала, но в научных разработках пыталась соединить мужское и женское начало. Её достижения поражали оригинальностью — неудивительно, что Мудрецы обратили на неё внимание.
Вернее не на неё, а на Тимота.
Мы все боялись разоблачения, но она блестяще справлялась с ролью молодого и талантливого Учёного, увлечённого наукой и отказавшегося от других радостей в жизни.
Носила она мужскую одежду, волосы стригла…
Молодым Учёным, Тимотом Зиев, гордился весь наш славный род.
О том, что незаслуженно она имя Учёного носит только самые близкие знали.
Знали и молчали, потому, что честь рода берегли. Потому, что от маскарада этого никакого вреда не было, польза только.
Беда пришла откуда не ждали.
Влюбилась наша глупышка.
И ведь не наивной девицей уже была — могла догадаться чем ей любовь эта грозит.
Но нет — не подумала — открылась своему избраннику.
Тот, надо отдать ему должное, скандала устраивать не стал. Поговорил с мужем, очень приличное приданное ему обещано было. Свадьбу собирались тихую устроить и в провинцию проводить. Но тут оказалось, что братья с таким решением не согласны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они, хоть и жили своими семьями отдельно, но работали все вместе во славу своего рода, а когда оказалось, что жених невесту увозить собрался, возмутились.
Если бы, говорили они, была она девица обычная, они бы только рады были, но Тимота Учёный, а значит должна в семье остаться.