вперед, вдавливая все больше своего члена в мой рот.
Все внутри задрожало. Моя влажность была бы неловкой, если бы я не знала, что Гил хотел меня так же сильно, как я хотела его. Я знала это по напряжению в его мышцах, по стону в груди, по ярости в его пальцах.
Я открылась шире, посасывая его объем. Мой язык скользнул под него, когда мои пальцы обвились вокруг.
Я осмелилась поскрести зубами по чувствительной плоти, проверяя его.
Гил толкнулся в меня, откидывая мое тело назад. Слезы наполнили мои глаза, когда его дикое ворчание заставило мои внутренности сжаться от пустоты.
Сосание его члена заставляло меня чувствовать себя сильной. Но я нуждалась в нем внутри себя. Иначе сойду с ума и никогда больше не смогу функционировать.
Сжав ноги вместе, я покачала головой, когда моя разгоряченная плоть заставила меня застонать. Моя челюсть болела от его размера, слюна стекала из уголка моего рта, когда я продолжала поклоняться ему.
― Блядь… ― Гил толкнулся сильнее, когда отчаянное желание кончить сжало его бедра, и соленый вкус освобождения стал сильнее. Он потянул меня за волосы, его глаза были плотно закрыты, а его член предупреждающе зашевелился.
Я хотела заставить его распадаться. Кончить, чтобы у меня был хоть какой-то шанс понять его. Я ринулась ублажать его, засасывая еще глубже. Крепко сжав губы, поглаживала его, в массировала слюну в его жар.
Гил ахнул, отшатнувшись, когда его задница сжалась под моей свободной рукой.
― Прекрати. Черт. ― Он схватил свой член, прижимая большой палец к кончику, как будто делал все возможное, чтобы предотвратить оргазм.
Его глаза крепко зажмурились, а тело содрогнулось. Он склонился надо мной, тяжело дыша и напряженный.
Я ждала.
Боролась с желанием погладить себя и облегчить пульсирующее второе освобождение. Изо всех сил старалась не быть поглощенной самим образом голого Гила с его членом в руке.
Время странно тикало, мое сердцебиение прерывалось, когда Гил медленно выпрямился и возвышался надо мной. Его лицо было в ярости, глаза сверкали, член торчал из его великолепно поврежденного тела.
Я хотела запечатлеть этот момент. Чтобы запомнить это навсегда.
Потому что кто знает, увижу ли я его когда-нибудь таким снова.
Моя рука сама по себе переместилась между ног. Я застонала, когда коснулась себя, дразня пульсирующую потребность в большем.
Внимание Гила переключилось на мое лицо. Его лоб нахмурился, а грудь поднялась и опустилась.
― Господи, ты действительно хочешь, чтобы я умер.
Я облизнула губы.
― Ты мне нужен.
Наши глаза встретились, и порочность секса сменилась нежностью любви. Гил напрягся. Затем покачал головой. Он выглядел так, словно скорее вырвал бы себе сердце, чем прикоснулся ко мне в гневе.
Но затем тучи снова сгустились, толкая его в темноту, ― место защиты от боли.
Что бы это ни было, это не было занятием любовью.
Здесь было темнее.
Гил проглотил нежные слова и набросился на меня.
― Встань на четвереньки. ― Рухнув на колени, он развернул меня, пока я не уперлась в четыре точки. Он намеренно отвернулся, чтобы не видеть, как мне не все равно. Не нужно было бороться с нескончаемой связью, которую мы разделяли.
Я поняла.
Я согласилась.
Я хотела.
Его руки ласкали мой позвоночник и задницу, массируя меня, раздвигая меня. Его прикосновение скользнуло по моей татуировке и шрамам.
― Эти чертовы чернила. Эти ужасные шрамы. ― Его пьянящий стон заставил меня вздрогнуть, когда он провел носом по моей спине. — Думать о том, что тебе больно… ― Его зубы сжались, заставляя замолчать все, что он хотел сказать.
Его пальцы продолжали гладить мою татуировку, пробегая по совиному оперенью и страусовым перьям. Его прикосновение не было нежным, скорее, как огненное клеймо, сдирающее с меня кожу заживо.
― Ты не в безопасности со мной, ― прошипел он. ― Я подвергаю тебя опасности. ―
Мои зубы оскалились в отчаянии, откидываясь назад в его контроль.
― Мне все равно.
― Мне не все равно.
― Просто закончи это, Гил. ― Стиснув все тело, заставила себя умолять. ― Пожалуйста.
― Скажи мне остановиться. ― Его дыхание обжигало мою спину, когда он встал позади меня. ― Пожалуйста, боже, скажи мне остановиться. ― Его бедра встретились с моими. Его жар обжег меня. Его член прижался к моей заднице, когда он схватил меня за бедра и провел своей длиной по моей щелке. ― Скажи мне. Блядь, скажи мне. ― Я наклонила голову. И вонзила пальцы в пол, качаясь назад в него.
― Не буду.
― У меня нет презерватива
― Я принимаю таблетки. ― Гил выругался себе под нос. ― Я ни с кем не была… очень давно. ― Мое сердце сжалось.
― И я тоже. Я… не буду подвергать тебя риску. ― Его зубы жевали слова, как будто разговор становился все труднее и труднее.
― Я тоже. ― Я снова покачнулась, задыхаясь от искушения, что он так близок к тому, чтобы взять меня.
― Утром ты пожалеешь об этом. ― Он застонал, отстраняясь и выравнивая свой член с моим входом. ― Я пытался предупредить тебя. Жаль, что ты, блядь, не слушала.
Гил сделал выпад.
И вошел в меня.
Он разделил меня надвое, осудил, поглотил, погрузился глубоко, глубоко в меня.
Мои руки подогнулись от всепоглощающей эйфории от того, что Гилберт Кларк ― мальчик, о котором я мечтала, плакала, которого хотела и в котором нуждалась, ― наконец-то заполнил меня, как он был рожден для этого.
Мир вращался вокруг своей оси, смешивая цвета, истекая кровью будущего, швыряя нас вместе.
Гил зарычал, когда отстранился и снова сделал выпад.
― Почему ты должна чувствоваться так хорошо? ― Он загнал себя так глубоко, как только мог. Его голос сменил человеческий на чудовищный. ― Какого хрена тебе понадобилось возвращаться в мою жизнь?
Мой язык был слишком запутан и бесполезен для слов. Я была не более чем грехом и ощущением, оседлав его, искушая, поощряя игнорировать границы и разрывать меня на части.
Мне нужно было, чтобы он трахнул меня.
По-настоящему, агрессивно трахни меня.
Гил отстранился, затем толкнулся в меня так сильно, что я рванулась вперед. Сладкое блаженство от того, что в меня вошел он, расширилось и послало еще один луч к оргазму, нарастающему в моей
― Не могу поверить, что я внутри тебя, ― проворчал Гил. Входя в меня, он задавал карающий темп. Он уничтожил все пространство между нами,